Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан

Векшель?! Как такое может быть? Разве не собственными глазами видел Король этого господина у острова Лаямадала под водой в водорослях с веревкой на шее? Но вот он — в Рэо с этим полицейским, Лыхе.

С возвышенности Тахула он бежал легко и мчался без передышки до поворота на Лейси, еще немного — и он в городе. Уже пошли первые дома, расположенные за чертой города, хотя целых домов здесь оста лось мало: по обеим сторонам шоссе источали запах гари руины. Но вот Король добежал до места, где когда-то в дорожной пыли нашел человеческую руку… Отсюда уже начинался город Журавлей.

Впереди небольшой строй русских солдат молча шагал к центру, наверное в казарму. Механически про себя отметил: «Спать идут». Король обогнал их — что ему стоило! Прибежал на улицу Малая Гавань к старому деревянному двухэтажному дому, запыхавшись, вбежал по скрипучей лестнице на второй этаж, постучал в единственную желтого цвета дверь, но ему не открыли. Он стучал еще и еще — за дверью молчание. Следовательно, ни Алфреда, ни Земляники, ни даже Йентса в квартире нет. Значит, если ему приспичило кому-нибудь рассказать о своем потрясении, необходимо бежать дальше — на Кривую улицу.

Но почему именно здесь за желтой дверью искал он Алфреда? Как же небесно-синий дом, как же торжественная комната? В торжественной теперь проживала семья русского военнослужащего. И почему бы им там не жить? Раз дом пустует… Ведь во все пустовавшие дома и квартиры заселялись новые жильцы, не обязательно русские, но и эстонцы, которые пришли на Остров с фронтом и здесь остались.

А если в этих домах оказались чьи-то вещи или мебель — не выбрасывать же! Тем более хорошие вещи, красивую мебель. Владельцам этих домов жалко было оставлять красивую мебель и хорошие вещи, но они предпочли пуститься в скитания по белому свету, захватив лишь самое необходимое, а тогда к кому и какие могут быть претензии?

Правда, в небесно-синем доме мало что осталось — Алфред успел тайком вывезти отсюда все нужное на Сааре, в Карула, часть же на улицу Малая Гавань, где у бывшего церковного служителя нанял на время маленькую квартирку, поскольку сам церковный служитель, оказавшись не у дел, предпочитал отсиживаться в деревне.

Алфред с Вальве тоже сначала скрывались на ее хуторе, но, на его беду, здесь нашлись люди, знавшие о его службе в самообороне. Они не выказывали Алфреду враждебности, понимали, что многие служили как немцам, так и русским не из-за политического расположения, а чтобы живу быть. А в данном случае проявлялось любопытство к его связи с Земляникой, которую знали как весьма пикантную женщину: интересно все же, возьмет Алфред ее насовсем или как?

Алфреду такое внимание со стороны односельчан Земляники представлялось опасным — мало ли что! Сегодня просто любопытство, а завтра?.. Могут возникнуть какие-то обстоятельства: или сама Вальве с кем-нибудь повздорит, и ей захотят навредить; или кто-нибудь случайно проболтается, намекнет кому следует, и неизвестно тогда, как обернется. Лучше жить там, где тебя не знают. Но где на Острове отыскать такое место? Он решил рискнуть, поселиться под носом у властей: и в большой массе людей тоже можно быть незаметным, если не высовываться. Кому придет в голову, что он в Журавлях? Что же до Вальве, она человек малозначительный, на ее присутствие в городе не очень обратят внимание.

Так представлялось Алфреду. Это не значит, что он перестал искать более идеального выхода — не находил. В городе хоть не будут посещать Вальве эти несчастные страдалицы: в деревне она гадала на картах — ее любимое занятие в свободное время, которого у нее оказалось в изобилии. При немцах пасьянсы не столь усердно раскладывала: запрещалось. Так и случилось, что поселились они на Малой Гавани, но без Короля.

Уже известно, что Йентс и Король — несовместимы. В этом-то и дело. Но не только…

Его Величество значительно повзрослел с того дня, когда впервые увидел целующихся Алфреда и Землянику, ему скоро исполнится тринадцать, он уже многое видел в жизни и многое в состоянии понять. Потому-то стало неловко Алфреду жить с Земляникой в присутствии Его Величества. А как быть?

И Король сам за Алфреда эту задачу решил: он объявил, что хочет жить на Сааре. А что могло быть более естественным, чем такое желание! Вероятно, Алфред догадался о действительной причине высочайшего пожелания, потому что Король, державшийся в присутствии Вальве хоть и корректно, как и подобает воспитанному человеку, тем не менее оказался душевно недосягаем для нее, как и для Алфреда, кстати.

Он относился к взрослым даже деликатно, но в то же время отчужденно, так что было очевидно: они, взрослые, — сами по себе, он — сам, отдельно. Когда Вальве высказала свои соображения на этот счет, Алфред словно удивился:

— Да что ты?! Мал он еще, обойдется со временем.

А как, собственно, обойдется? Когда сам Алфред не мог уже сказать относительно себя и Вальве что-нибудь определенное? Может, из-за ее дурацкой манеры обсуждать с ним свои бесконечные бабские идеи касательно платьев, юбок, фартуков, которые она себе шила на старенькой ручной машинке: «Отсюда, видишь, соберу — здесь тогда опустится, чтобы со сборками…» Или: «Вот таким сделаю перед, здесь зигзаги, здесь перекрутится и будет лежать свободно, с боков затянется, а зад…» И она вертится перед его носом, демонстрируя собственные изделия. На кой черт это ему? Он в свое время помогал Хелли кроить, но то были нужные в семье вещи, здесь же… Какое ему дело до каких-то сборок! Который раз ловил себя Алфред на мысли, что не так уж не правы немцы, оставившие женщинам кухню, детей и церковь… Чтоб не путались в мужских делах, хотя дела… Эх, не надо было учить ее шить на машинке…

Алфред отпустил Короля жить на Сааре. Но там он тоже никому не был нужен. И Король понял, что свободным может считать себя тот, кто нигде и никому не нужен.

На Сааре тогда жили только Юхан с Вилкой. Бывая здесь, Король бегал в окрестностях с собакой. Они навещали старую Иду на хуторе У Большой Дороги, с Элмаром искали патроны в лесах вдоль Сухоместового шоссе. Патроны нет-нет да и попадались, поскольку их не касались статьи в газетах, в которых печатались распоряжения и призывы к населению, чтобы очищали леса и поля от мин и другого взрывного материала. Ведь не станет же старая Ида рыскать по полю с граблями, чтобы обезвреживать мины, а больше вроде некому, поскольку военные искали в лесах не мины, а… людей.