Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан

Рииз с пафосом кричал о жертвах фашистских убийц, которыми пали лучшие люди Острова. Надрываясь, он призывал не забывать злодеяния фашизма. Народ аплодировал, как аплодировал и в сорок первом. Все повторяется. Гробы стали погружать на грузовики. Братья Рихарды, верующий в Бога и неверующий, осторожно расталкивая людей, пробирались к оставленному в стороне «мерседесу». Траурная процессия медленно двинулась в направлении парка. Играл оркестр. «Мерседес» следовал за процессией. Пришли в парк, дошли до древнего равелина, здесь вырыта общая могила. В стороне валялись плоские, из доломита выпиленные блоки — части огромной монументальной стенки с выгравированными фамилиями захороненных.

«Этим хоть памятник поставят, — мелькнула у Алфреда мысль, — а тем, предыдущим, которых убили в замке, кто поставит памятник им?»

Построились солдаты, готовясь дать залп из винтовок. Залп раздался, когда «мерседес» уже подъезжал к дому Эдгара. Братья коротко попрощались, и Алфред включил зажигание. Он понял: с «мерседесом» необходимо расстаться как можно быстрее.

Схема будущих действий представилась ему тут же. Все очень просто, он ведь с пользой для себя эксплуатировал эту машину: разъезжая по Острову, он нашел себе место, где при надобности можно отсидеться, переждать, пока в городе улягутся страсти, обычные при перемене власти; кончится война, а там, может, все как-нибудь образуется. Это небольшая деревня в нескольких километрах от Кишмялягушки. Называется Пэйду (Прятки). Всего шесть дворов на разном расстоянии друг от друга. Расположена деревня в лесу, дорог приличных сюда нет, вполне соответствует своему названию.

Население Прятки — пожилые люди, напуганные войной, — два старика да несколько старух. Село бедное именно потому, что почти нежилое. Дом себе Алфред высмотрел у самого леса. Соседи — беззубые старик со старухой. Расспрашивая их, он установил, что владельцы хутора Куриный Нос подались через море, осталась одна их родственница, одинокая женщина, служит в аптеке Кишмялягушки, если, конечно, аптека еще функционирует, — старые сельчане из Прятки там давно не были.

Алфреду не составило труда отыскать эту родственницу и договориться относительно аренды. Заодно подробно выспросил про Прятки и узнал, что таких, кого бы ему опасаться, в деревне нет. Он несколько раз заезжал к Хермине в Кишмялягушки, привозил денег, сколько сумел наскрести, достал для нее керосина, сахарина и стал ей почти близким человеком. Теперь, похоже, настала пора туда переселяться.

В тот вечер, перед переселением в Прятки, Земляника, как уже повелось, раскладывала карты, и вышли у нее опять бубновая шестерка, десятка крести и червовый туз острием сердечка вниз — перемена места жительства. Сказать, что такая перспектива ей нравилась, — не скажешь. В городе ей все же веселее. Но в душе она не сомневалась: этим кончится. Не станет Алфред служить у… «мерседеса», не таков. И в глубине души она этим гордилась: женщине все же небезразлично, кому дарить свою нежность, ей все-таки предпочтительнее, чтобы то был Мужчина.

Собираться им было недолго. Грузовик не понадобился. Даже без «мерседеса» можно было обойтись. Но все же шикарно ехать в укрытие от НКВД за счет… НКВД: в народе эту организацию по-прежнему называли так в память того времени, когда Рииз был ее начальником.

Они сели в этот роскошный лимузин поздно вечером, чтобы ехать на запад столько, сколько возможно. Хорошо, что в старом крестьянском доме сохранились необходимая утварь и изъеденная жучком деревянная мебель. Сохранилась потому, что такое старье никому не нужно, к тому же его тут некому растаскивать. Да, ценности эта мебель не представляла, но как удобно для тех, у кого теперь ничего не стало.

Доставив в Прятки Землянику с вещами, он вернулся в город, оставил «мерседес» в гараже, куда обычно пригонял машину каждый вечер, не сомневаясь, что его маневры у гаража не оставались незамеченными в коричневом коттедже.

На следующее утро, когда сотрудник коричневого коттеджа на Новой улице, еще сонный, отправился в гараж и обнаружил там «мерседес», он не смог осмыслить факт присутствия ключей, торчавших в замке дверцы. Забыл Алфред? Сотрудник представил ключи начальству. Прождав напрасно Алфреда два дня, начальство решило, что благоразумно доставить ключи Алфреду домой, и направили сотрудника на Малую Гавань.

Долго стучал сотрудник в желтую дверь на втором этаже — не достучался. Три дня приходил сотрудник. Тогда дверь сломали. Здесь пришлось убедиться, что Алфред по этому адресу больше не живет. А где? Куда переехал? О том никаких сообщений не сделал и не оставил даже записочки, не то чтобы какого-нибудь списка…

Сильно обиделись на Алфреда люди в коричневом коттедже: какая невоспитанность!

Мир был очарователен в этот час. Белая тишина на земле, черное, усыпанное золотыми точками небо и большое бледно-желтое колесо, осветившее прозрачный ночной воздух, которым так легко дышалось Королю. Но вот и они, о которых рассказывал ему Калитко, существующие везде, видимые и невидимые тени.

Король стоял и смотрел на кусты можжевельника, от них на снегу стелились тени. Они тянулись, словно гоняясь друг за другом, догоняя тут и там другие кусты, от которых тоже отбегали тени, и действительно, как и объяснил Калитко, они играли в догонялку при свете луны; где-то здесь же, наверное, присутствовали тени Лисы и Совы. Но если даже их не было — мир теней ожил и заиграл-развеселился в вечерней прохладной красоте.

Королю представлялось, что он филин и взлетел высоко, чтобы взглянуть вниз на оба хутора Ару вместе с их пристройками, окруженные можжевеловыми рощами и старой мельницей между ними. Сверху они выглядели как нарисованные на рождественской открытке разноцветными красками: бело-снежные крыши на домах с желтыми глазницами окон. И летал Король-филин в красоте ночной, кружил над лесом и восхищался природой — как прекрасен мир! Как хорошо летать! Как хорошо быть филином! Вдруг чья-то тень в пространстве вернула его память в сосняк, где с вытянутым изо рта длинным языком в лунном освещении на сосновой ветке висел одиноко Векшель, поворачиваемый из стороны в сторону слабым ветерком… Филин опустился на землю и, став опять Королем, побежал по дорожке, ведущей к усадьбам Ару. Скоро дорожка раздвоилась. Королю куда? Направо или налево? Он повернул направо — на Малый Ару.

Эха и Усатый Таракан всегда рады высочайшему гостю. Сейчас они заняты делом, как обычно, когда бы Его Величество ни изволило здесь очутиться. В данное, позднее для городского жителя время Эха варила клецки. В такой час клецки уже не едят, но кто говорит, что их сейчас же необходимо съесть? Усатый Таракан при свете керосиновой лампы возился с сапожными колодками, на столике перед ним дратва, крючки, прочие сапожные инструменты. Королю нравилось, что Усатый Таракан сам лично чинит свою обувь. Ведь и он, хотя и король, тоже это умеет, и Алфред… Правда, Алфред умел все.