Герхард Хольц-Баумерт - Злоключения озорника

Утром за завтраком я сказал:

— Спасибо, мама! Мне не хочется хлеба. И какао я тоже не хочу.

— Вот видишь, ты у нас опять заговорил и больше не молчишь! Но почему ты не хочешь ничего есть? — спросила мама.

Но разве я мог выдать ей секрет?

В школе у меня так громко бурчало в животе, что даже учитель забеспокоился и спросил:

— Кто это там за партой балуется?

На большой переменке я попросил Бруно:

— Дай мне половину твоего завтрака!

Но только я проглотил кусок хлеба, как сразу разозлился. Думаю: «Плохо твоё дело, Циттербаке. Нет у тебя никакой выдержки!»

А после уроков здорово обиделся на нашу продавщицу в магазине. Ничего у них не было в тюбиках. Но тут я вспомнил про зубную пасту. Она называется «Детская» и вкусом напоминает шоколад. Может, она-то меня и спасёт? Попробую ею не зубы чистить, а живот успокоить. Дома я взял эту пасту и выдавил весь тюбик себе в рот. Сперва мне даже вкусно показалось. В самом деле немножко напоминало шоколад. Но затем стало похоже на штукатурку и клейстер.

За ужином папа сказал:

— Альфи, Альфи! Ты ничего не ешь, значит, что-то у тебя не в порядке!

— Я уже поел.

— Ах, Альфи! — сказала мама, грустно поглядев на меня. — Уж лучше бы ты правду говорил. Ты же ничего не ел! И из шкапа ничего не стащил. Я ведь всё замечаю.

— Но я же…

Ещё слово — и я бы проболтался. Потом меня немного затошнило: казалось, вся наша квартира провоняла шоколадной штукатуркой.

Под конец мама сказала:

— Отправляйся-ка ты в постель, Альфи! Но не забудь вымыть руки и почистить зубы… Боже мой, ты же побелел как полотно? Что с тобой?

Как только она сказала «почистить зубы», я сразу вспомнил, что тюбик пустой.

Мама сама уложила меня в постель, а я всё думал: «Не лёгкое это дело — тренироваться на космонавта!»

Наутро мне было уже немного лучше. Но, чтобы съесть ещё один тюбик зубной пасты, хотя бы и шоколадной, об этом не могло быть и речи. А к тому же тогда все бы догадались, в чём дело.

Уж и без того мама сказала мне, выходя из ванной:

— Что-то очень много ты зубной пасты расходуешь!

В этот день я уже не просил у Бруно хлеба. Но в магазине я чуть не проболтался. Я спросил у продавщицы:

— Что у вас есть в тюбиках?

Сперва она подумала, что я смеюсь над ней. Но потом ответила: майонез, горчица и томат. Я выскреб из кармана все деньги, какие у меня были, и купил всего по одному тюбику. Начать я решил с горчицы — всё-таки знакомая вещь. Зашёл в чужое парадное, выдавил длинную колбаску и слизнул её. Но тут же заорал как резаный и с разбегу ударился головой об дверь. Ну, думаю, это тебе весь выхлоп от ракеты прямо в рот попал! Мне даже почудилось, что у меня пламя из ноздрей вылетает.

Какой-то дяденька открыл дверь, посмотрел на меня и сразу схватил за руку.

— Ты чего это плачешь, малыш? — спросил он ласково. — Побил тебя кто? Вот негодяй! Или, может, ты мамочку потерял?

— О-а-и-и… — простонал я, вырвался и побежал вниз по улице.

В одном месте я чуть было не прихватил огнетушитель, так у меня во рту горело. Дома я сразу бросился к водопроводу и выпил не меньше трёх литров воды. Но у меня всё равно всё внутри горело. И слёзы катились из глаз. Мама хотела меня к доктору вести. Я попытался засмеяться, но только что-то прошипел.

Какой же я космонавт, если из-за тюбика горчицы к доктору побегу?

Ночью мне приснилось, будто у меня день рождения и всё, что на столе, сделано из горчицы. Пироги из горчицы, мясо из горчицы и даже хлеб из горчицы! От ужаса я закричал. Вошла мама и положила мне руку на лоб. Я услышал, как она тихо шепнула папе:

— Только бы не скарлатина! Глаза у него красные, язык обложен и горло воспалённое!

Утром я почувствовал слабость в ногах и тайком съел пять кусков хлеба. Зато теперь я знал, какое трудное дело такая тренировка и какой герой Юрий Гагарин! Но всё-таки я решил плюнуть на тюбик с горчицей. Дай-ка, думаю, перейду на майонез. На тюбике я прочитал: «Майонез придаёт вкус и пикантность многим блюдам». Осторожно я выдавил немножко себе на ноготь, слизнул. И правда, ничего! Тогда я схватил тюбик зубами и весь целиком выдавил его себе в рот. Вот ведь как проголодался! Но потом мне долго казалось, что у меня в животе камень лежит.

— Петер, — сказал я нашему председателю совета отряда. — Я сегодня не пойду с тимуровцами.

— Почему? — закричали все сразу.

— Я… я…

— Опять отговорки придумываешь, — сказал Эрвин.

— Чего-то живот разболелся, — сказал я и сразу убежал.

— Обязательно вызовем тебя на совет отряда! — крикнул мне Петер вслед.

Не мог же я ему признаться, в чём дело. «Может, мне бросить эту еду из тюбиков? — подумывал я. — Может, правда лучше взять с собой в ракетоплан жареной картошки да хороший кусок колбасы. Нет, неправильно! Космонавт должен всё доводить до конца!»

Вечером я съел полтюбика томатной пасты. Фу-у-у! Должно быть, у меня язык очень чувствительный стал после тюбика с горчицей.

Потихоньку я шепнул маме:

— Мамочка, завари мне немножко ромашки.

Должно быть, вид у меня при этом был очень неважный. Мама ничего не сказала, только быстро заварила чай. Полчаса я им себе горло полоскал.

Но всё равно я буду космонавтом!

Я продолжал тренировку. Космическую тишину я переносил уже хорошо, питание из тюбиков не представляло для меня трудности, и теперь мне, как Гагарину и Титову, надо было заняться физическими упражнениями.

Самое трудное — переносить невесомость. Вот чудно́, должно быть! Летаешь по комнате вроде моего Попки — то под потолком, то мимо шкафа…

Я долго думал, как этого добиться. Сперва попробовал на кровати. Чуть подпрыгну и сразу весь вытянусь… Но от этого я не делался невесомым — только пыль поднимал. Мама вошла и сразу закашлялась. Потом спросила, отчего это печка дымит?

Каждый день я внимательно читал пионерскую газету «Троммель», много всяких книг перерыл, и вот наконец мне пришла в голову одна замечательная идея. Только эта идея была очень дорогая, и влип я с нею ужасно! Я прочитал, что будущие космонавты тренируются на невесомость на карусели. А меня, как назло, всегда тошнит от карусели. Но я подумал: «Тот, кто решил стать космонавтом, должен всё равно тренироваться, как бы его ни тошнило». Вот ты вертишься, вертишься на карусели и вдруг чувствуешь, что летишь в ракете. Ну хорошо, но где найти карусель? В нашем районе их не было, не было нигде и ярмарок. Я всех расспрашивал — никто не мог ничего посоветовать мне. Но вот как-то раз, когда мы ехали на водную станцию, я увидел большую подвесную карусель и маленькую детскую с белыми лошадками. «Значит, будет дело!» — подумал я.

Но за один круг на карусели разве натренируешься? Мне надо было сделать не меньше ста кругов, или, как говорит Гагарин, сто витков. Но столько денег мне никогда не собрать. Я уж и так всю копилку ради этих тюбиков вытряхнул» Тогда я решил подъехать к маме.