Лев Рубинштейн - Честный Эйб

…В это время мистер Бус слезал с лошади в переулке, куда выходили задние двери театра. Он бросил поводья белобрысому мальчишке с глупой, восторженной физиономией. На актёре были кожаные штаны и сапоги для верховой езды, украшенные небольшими шпорами. Он вошёл в театр через боковую дверь и кивнул головой привратнику.

— Антракт кончается, мистер Бус, — сказал привратник, — вы прибыли ко второму действию.

— Не беда, я отлично знаю этот спектакль, — отвечал Бус.

Он прошёл прямо на балкон, где в это время уже гасили газовые горелки.

Занавес поднялся. Шла сцена встречи богатой наследницы с её заокеанским кузеном. Лора Кин и её партнёр Гарри Хоук были в полном блеске. Внимание зрительного зала было приковано к сцене.

Бус прошёл позади балкона и остановился у двери в правительственную ложу. Он приоткрыл дверь в прихожую. Там не было никого.

В конце первого действия дежурный охранник Паркер заинтересовался пьесой и спустился в партер. В антракте ему захотелось выпить. Он вышел на улицу и стал соблазнять пивом кучера президентской коляски. Но кучер боялся оставить своё сиденье. Тогда Паркер забежал в ближайший бар и там нашёл полупьяную компанию, которая охотно приняла его в свои ряды.

Бус вошёл в опустевшую маленькую комнатку, закрыл за собой дверь на балкон и заложил её металлическим прутом, который был спрятан у него под курткой. Потом он приник глазом к едва заметной дырочке в двери ложи.

Ему был виден выступающий вперёд нос и длинный подбородок президента. Линкольн сидел в качалке, полузакрыв глаза. Рядом с ним помахивала веером миссис Линкольн. Немного позади, у барьера, чуть поблёскивали пуговицы и нашивки майора Рэтбона. Клара Гаррис сидела на диване. Никто не смотрел на дверь ложи.

Бус неслышно приоткрыл дверь и проскользнул в ложу. Он сделал шаг вперёд, поднял руку с пистолетом и прицелился.

В эту минуту Лора Кин ушла со сцены. Гарри Хоук подошёл к самой рампе и начал комический монолог, обращаясь к публике. В партере снова поднялся смех.

Выстрел хлопнул глухо, словно где-то за сценой упал деревянный ящик. Заряд был невелик. Маленькая пуля точно попала в цель.

В зрительном зале никто не обратил внимания на выстрел — думали, что так полагается по пьесе. Только когда из президентской ложи потянулось облачко дыма и у барьера показался черноусый человек с охотничьим ножом, яростно отбивающийся от майора Рэтбона, многие повскакали с мест.

Человек с ножом легко перебросился через барьер ложи и прыгнул на сцену. По пути он задел шпорой за флаг. Пронёсся резкий звук рвущейся ткани. Человек с ножом свалился на бок, с трудом поднялся и, размахивая ножом, ринулся за кулисы.

У барьера ложи показался майор Рэтбон. Подняв вверх окровавленную руку, он крикнул: «Держите его!» И тут только господа и дамы в партере поняли, что это не сценический трюк, а катастрофа. Началась толкотня. Несколько офицеров вскочили на сцену.

Но Буса уже не было. Он знал театр Форда, как свой родной дом. Он выбежал запасным ходом на улицу, оттолкнул Земляного Ореха и галопом понёсся к переправе через Потомак.

В это время на весь зрительный зал прозвучал истерический вопль миссис Линкольн:

— Он застрелил президента!

Голова честного Эйба склонилась набок. Кровь бежала по его затылку.

В тот же час дюжий верзила с тупым лицом проник в дом государственного секретаря и несколько раз ударил его кинжалом. Этот верзила был задержан и назвал себя Льюисом Пейном.

Третье преступление должен был совершить Ацеродт — ему предстояло убить вице-президента. Но по причинам, до наших дней не выясненным, Ацеродт не выполнил задания. Он заявил на следствии, что «мужество ему изменило». Вице-президент Джонсон уцелел и стал президентом.

Саррет исчез из Вашингтона и благополучно добрался Европы. Дело было сделано. Линкольн ушёл из жизни.

Через несколько дней по всем городам Америки толпы читали объявление:

100 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ!

Убийца

нашего любимого покойного президента

Авраама Линкольна

ещё на свободе.

50 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ будут уплачены Военным Министерством за задержание Джона Уи́лкса Буса, в дополнение к тому вознаграждению, которое предложат власти в городах и штатах.

25 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ будут уплачены за задержание Джона Саррета, одного из сообщников Буса.

25 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ будут уплачены за задержание Дэвида Гарольда, другого сообщника Буса…

…Пусть потоки невинной крови будут отмщены страной. Помогите арестовать и наказать убийц!!

Все добрые граждане призываются на помощь. Пусть каждый обратится к своей совести, обременённой высоким долгом, пусть никто не забывает о нём ни днём, ни ночью, пока он будет возмещён.

Никому не удалось получить полсотни тысяч за задержание убийцы Линкольна. Буса настигли в амбаре, на ферме, в штате Виргиния. Хотя Стэнтон строжайше приказал взять Буса живым, но «случайная» пуля какого-то капрала ударила его в шею в то время, когда он отстреливался от преследователей. Амбар пришлось поджечь, чтоб заставить Буса показаться на пороге, но он тут же упал на землю в беспамятстве. Через несколько часов он умер.

Кто стоял за спиной заговорщиков, так и осталось тайной.

Над городами и полями северных штатов нёсся мерный колокольный звон.

Звонили не только церковные колокола. Звонил колокол на паровозе, затянутом чёрными полотнищами.

Поезд медленно шёл по пути, который Линкольн когда-то проделал из сердца страны в Вашингтон.

Труп Линкольна возвращался на родину с вестью о победе. Если б он мог заговорить, то, может быть, сказал бы своим землякам: «Берегитесь! Дело, за которое вы заплатили своей кровью, попало в руки предателей. Я ушёл, и это значит, что уходите и вы!»

Но Линкольн молчал.

В Вашингтоне похоронную процессию провожали три незаметных человека: один из них был в порыжевшем мундире майора, двое в морских формах.

Это были Белл, Грегори и Кимбс. Они шагали в хвосте траурного шествия, держа фуражки в руках.

Они долго стояли перед железнодорожной станцией, где скрылся под навесом чёрный гроб.

— Прощай, старина Эйб, — прошептал Том Белл. — Белый дом не принёс тебе счастья. Здесь ненавидят честных людей.

По коричневым щекам Кимбса скатились две слезы. Он с трудом повернул голову и посмотрел на Сэма. Тот не плакал. Сэм стоял, глядя вдаль, крепко стиснув зубы, загорелый, крепкий, погружённый в глубокую думу.

— Куда мы теперь пойдём, Сэм? — спросил Кимбс.

Сэм не сразу ответил. Он ждал, когда смолкнет длительный, протяжный гудок паровоза.

— Искать свободу и справедливость, Эл!

— Где они?

— Далеко, Эл. Но мы не остановимся. Мы идём. Мы будем шагать, пока не кончатся наши дни. И тогда пойдут другие.