Феликс Зальтен - Бемби

Без устали скакала по ветвям взволнованная белочка. Она то соскальзывала по стволу чуть не до самой земли, то взлетала до маковки дерева, то вдруг усаживалась столбиком на свой пушистый хвост, показывая белую грудку. Ей не терпелось прервать Гобо, чтобы высказаться самой, но окружающие всякий раз призывали ее к порядку.

А Гобо рассказывал, как, оставшись без всякой помощи на снегу, он поджидал смерть.

— Собаки нашли меня, — говорил он. — Собаки — это самое страшное в мире. Их пасть полна крови, их голос полон гнева, они не ведают сострадания.

Свысока оглядев слушателей, он продолжал:

— Ну… с тех пор я не раз играл с ними, словно они мои родичи, и теперь я совсем не боюсь их. И все же, когда я слышу их лай, у меня по-прежнему начинает шуметь в голове и цепенеет сердце. Они далеко не всегда делают это с плохими намерениями, но их голос трудно выносить… — Гобо многозначительно замолчал.

— Ну, а что же было в тот раз? — с испуганным любопытством спросила Фалина.

— В тот раз собаки хотели растерзать меня, но тут явился Он!

Гобо сделал паузу, слушатели почти не дышали.

— Да, — сказал Гобо, — тут явился Он, прикрикнул на собак, и они отползли от меня прочь. Он прикрикнул еще раз, и собаки покорно легли у Его ног. Тогда Он поднял меня и, ласково прижимая к себе, понес…

— Что это значит — понес? — спросила Фалина.

Гобо принялся объяснять ей важно и обстоятельно.

— Да это совсем просто! — прервал его Бемби. — Ты погляди, Фалина, как это делает белочка, когда она скачет с орешком в лапах. Это и значит «нести».

Тут белочка сочла наконец возможным вставить слово.

— Один из моих кузенов… — начала она быстро. Но все вокруг закричали:

— Тише, тише, пусть Гобо продолжает!

Белочке пришлось замолчать. Она огорченно прижала к груди передние лапки и повернулась к сороке в надежде, что та выслушает ее в частном порядке.

— В самом деле… один из моих кузенов…

Но сорока просто-напросто показала ей спину. А Гобо все рассказывал о разных чудесах.

— Снаружи холодно, бушует непогода, а внутри тихо и тепло, как летом…

— Гхах! — проскрипела сойка.

— Снаружи льет дождь, все мокнет, а внутри хоть бы одна капля упала, и ты совсем сухой.

Сверкнув драгоценным оперением, фазаны в лад склонили головы набок.

— Снаружи все было покрыто толстым, пушистым снегом, а я находился в тепле, мне было просто жарко. Он кормил меня каштанами, картофелем, репой, даже сеном — словом, всем, чего я только мог пожелать.

— Сеном? — возбужденно и недоверчиво вскричали олени в один голос.

— Да, свежим сладким сеном, — повторил Гобо таким тоном, будто речь шла о самой обычной вещи.

В наступившей почти молитвенной тишине снова прозвучал тонкий голосок белочки:

— Один из моих кузенов…

— Да замолчишь ли ты! — закричали на нее хором.

И когда снова настала тишина, Фалина спросила брата:

— Откуда же брал Он зимой сено да и все остальное?

— Он выращивал, — важно ответил Гобо. — Он может вырастить все, что захочет и когда захочет. Чего бы Он ни пожелал — все тут же появляется перед Ним.

— Скажи правду, Гобо: неужели тебе не было страшно в Его присутствии?

Гобо покровительственно усмехнулся:

— Нет, дорогая Фалина, нисколько. Я знал, что Он не сделает мне ничего дурного. Зачем же мне было бояться? Вы все считаете Его злым, но Он вовсе не злой. С теми, кого Он любит, кто верно служит Ему, Он удивительно добр. Никто в целом мире не может быть добрее Его.

Гобо все еще восхвалял доброту своего нового друга, когда из зарослей бесшумно выступил старый вождь. Гобо не заметил его, но все остальные увидели старого вождя и замерли в благоговейном испуге. А тот стоял недвижно, как бы ощупывая Гобо своими строгими, глубокими глазами.

— Его дети тоже любили меня, — рассказывал Гобо, — и Его жена любила меня, и все Его домочадцы. Они ласкали меня, давали мне есть разные лакомства, играли со мной…

Тут Гобо осекся, заметив наконец старого вождя. И в наступившей тишине старый вождь обратился к Гобо своим обычным, спокойным и властным голосом:

— Что это за полоса у тебя на шее?

Тут только все приметили на шее Гобо словно каемку из примятых, а частью вытертых волос. Гобо смущенно ответил:

— Это?.. Это след от красивого банта, который я носил… Это Его бант… Большая честь носить Его бант…

Старый вождь долго глядел на Гобо, проницательно и печально:

— Несчастный, — сказал он тихо, повернулся и вмиг исчез.

Воспользовавшись минутным замешательством, белочка опять принялась за свое:

— В самом деле… Один из моих кузенов тоже побывал у Него… Он поймал моего кузена и долго держал взаперти… О, очень долго. Но как-то раз мой кузен…

Никто не стал слушать белочку, все расходились в глубокой задумчивости и смятении.

Нежданно-негаданно появилась Марена.

В ту зиму, когда исчез Гобо, она была почти взрослой девушкой, но с тех пор никто не видел ее — она держалась особняком, предпочитая одинокую дорогу.

Она осталась такой же худенькой и потому выглядела совсем юной. Но она была серьезна, тиха и превосходила всех сверстниц мягкой сдержанностью. Сейчас она узнала от белочки, сойки, дрозда и сороки, что в лес вернулся Гобо, переживший удивительные приключения, и пришла, чтобы повидать его.

Мать Гобо была польщена посещением Марены. Она переживала сейчас лучшую пору своей жизни: весь лес говорил о ее сыне, она наслаждалась славой и требовала, чтобы каждый признавал Гобо самым умным, самым достойным, самым лучшим в целом свете.

— Что скажешь, Марена? — приветствовала она гостью. — Что скажешь ты о Гобо? — Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Ты помнишь, тетя Неттла ни во что не ставила Гобо, и потому лишь, что он чуть дрожал во время морозов. Помнишь, она предсказывала, что он не принесет мне радости?

— Но вы хлебнули немало горя с Гобо, — заметила Марена.

— Это все позади! — воскликнула мать, от души удивленная, как можно вспоминать теперь подобные пустяки. — Ах, мне до слез жаль бедную тетю Неттлу! Умереть, так и не увидев, каким стал мой Гобо!

— Да, бедная тетя Неттла, — тихо сказала Марена. — Грустно, что ее нет среди нас.

Гобо с удовольствием слушал похвалы, которые расточала ему мать, они ласкали его, словно солнечное тепло.

— Даже старый вождь приходил, чтобы взглянуть на Гобо, — продолжала мать таинственным шепотом. — А ведь он никогда не показывался среди нас… Но ради Гобо он пришел.

— Почему он назвал меня несчастным? — сказал Гобо недовольным тоном. Хотел бы я знать, какой в этом смысл?

— Оставь! — утешила его мать. — Он стар и чудаковат.