Яков Длуголенский - Жили-были солдаты

Тут Зубов посмотрел направо в поисках вывески «Молоко» и увидел, чао стоит почему-то прямо перед водокачкой!

Зубов тряхнул головой, думая, что ему чудится, но водокачка прямо перед ним не исчезала. Как, впрочем, и двое молодых людей в больших парусиновых кепках, которые уныло сидели возле водокачки и держали на своих коленях внушительного размера мешок.

«Ага! — радостно подумал Зубов. — Вернувшиеся с юга загорелые местные жители поджидают рейсового автобуса… Сейчас подойду к ним и применю небольшую военную хитрость: заведу ничего не значащий разговор и очень искусно и тонко выясню для себя обратную дорогу».

Строевым шагом Зубов подошёл к незнакомцам, приложил руку к пилотке и сказал:

— Рядовой Зубов. Нахожусь в увольнении. Когда подойдёт автобус?

Оба молодых человека разом взглянули на Зубова и почти хором ответили:

— Не знаем, дорогой! Мы — не местные. Мы — приезжие.

Зубов ещё раз глянул на водокачку и всё понял.

Первого приезжего звали Илларион, второго — Гурам. Они были родные братья.

Собственно, вначале их было три брата. Но третьего они потеряли ещё сегодня утром, на подходах к водокачке.

Разумеется, они искали его. И он, вероятно, их тоже.

— Но это ничего, — закончил Гурам. — Он придёт.

Они просто молодцами держались, эти горцы. Они сидели на солнцепёке и терпеливо дожидались своего третьего брата. Они сколько угодно могли ждать. Они верили, что он появится. Эта вера их поддерживала. И к тому же у них были с собой дыни — как потом выяснилось.

— Так вот, — продолжал Гурам, — мы приехали в этот город по поручению нашего деда. Мы привезли с собой дыни. Вот они, здесь, в этом мешке. Это подарок нашего деда его фронтовому другу. Василий Павлович Иванов его фамилия, знаешь?

— Нет, — сказал Зубов. — Я сам первый раз в этом городе.

— Хорошо. Это такой человек… Однажды в разведке он спас нашего деда. Но слушай дальше. Вот мы сошли с поезда, вот мы сели в автобус, вот мы сюда приехали. Вот смотрим — уже нет нашего третьего брата Левона. Вот мы его ищем, но почему-то всё время возвращаемся к водокачке. Он, вероятно, тоже ищет, но почему он не возвращается к водокачке? Это какой-то плохой архитектор строил город! В Москве были — не заблудились! В Тбилиси были — не заблудились! В Ленинграде были…

— Это очень древний город, — сказал Зубов, решив тоже во всём признаться. — И не только вы в нём заблудились. Я тоже. А до меня многие другие. Мой старшина, например. Когда был молодым солдатом. Хан Батый…

— Хан Батый тоже? — удивился Гурам.

— Тоже, — сказал Зубов.

Братья немного посмеялись над ханом Батыем, а потом Зубов сказал:

— Почему же вы не обратились за помощью к местным жителям, когда потерялись? В конце концов, в справочное бюро, в милицию…

— Э! — сказал Гурам. — А почему ты не обратился?

И хитро посмотрел на Зубова.

— Потому что я — солдат, — ответил Зубов.

— А мы — горцы! Когда мы ходим по своим горам, мы ни у кого не спрашиваем, где дорога! Так неужели же мы, попав в этот совсем маленький, но трудный город, сами не найдём того, кого ищем?!

Тут он опять посмотрел на Зубова, и Зубов подумал, что да, это верно. Он не горец, но тоже так думает: надо самому искать дорогу.

— Вот что, — сказал Гурам, — сейчас сделаем так: съедим одну дыню… Развязывай мешок, Илларион!.. Потом обдумаем создавшееся положение и что-нибудь решим.

Илларион развязал мешок, и на Зубова сразу пахнуло жёлтыми, сочными дынями, будто на секунду самого Зубова опустили в мешок.

Гурам вытащил одну дыню и покачал головой.

— В чём дело? — спросил Илларион.

— Ещё немного, и у нас испортятся дыни, — сказал Гурам. — Вот, видишь? Бока продавились. Просто ерунда какая-то, Зубов, получается: мы здесь, дыни здесь, дедушкин друг тоже где-то здесь, но мы никак не можем вручить ему дыни. Как-то нехорошо получается…

Он вздохнул и надрезал сочную дыню.

Скоро с дыней было покончено, и Гурам, взвесив на ладони оставшуюся от дыни корку, сказал:

— Пока вы тут ели, я думал. Нужно взять в краеведческом музее карту города, с картой мы не пропадём. Выйдем куда угодно. Во-первых, найдём Левона, а во-вторых, дедушкиного приятеля…

— Ты разве знаешь, где находится краеведческий музей? — спросил брата Илларион.

— Верно, не знаю, — согласился Гурам. — Я здесь впервые. Но и ты тоже. И если мы здесь просто так будем сидеть — не найдём не только дедушкиного друга, но и своего брата! Не веришь мне, можешь спросить военного человека!..

— Это меня, что ли? — спросил Зубов.

— Тебя, — ответил Гурам.

— Надо объединить усилия, — подумав, сказал Зубов. — Если мы объединим усилия… Насколько я помню, я пришёл к вам с этой стороны…

Братья посмотрели, куда указывал Зубов, и неуверенно подтвердили:

— С этой.

— Значит, если мы пойдём в противоположную сторону, а за спиной у нас останется водокачка…

— Э! — сказал Гурам. — Не говори мне больше о водокачке!..

— Хорошо, — сказал Зубов. — Если мы пойдём в ту сторону и будем идти всё время прямо и прямо, куда-нибудь-то мы придём?! Не можем же мы допустить, чтобы человек, которому вы привезли дыни, получил эти дыни испорченными?!

Братья посмотрели друг на друга, затем молчаливый Илларион взвалил на себя мешок и решительно сказал:

— Хорошо. Пойдём. Попробуем.

Через десять минут Зубов радостно сказал:

— Молоко!

— Что — молоко? Где? — спросил Гурам.

— Вот! Вывеска! Я здесь проходил! Это тот самый проулок, который должен быть от меня слева!.. Он и находится слева, значит, мы идём правильно! Сейчас должен быть ещё проулок — Бугорки называется… Поворачивайте за мной, ребята!.. Ага! Вот он!..

Обрадованный Зубов свернул влево, за ним — оба брата, и тут Зубов увидел, что проулок этот упирается в глухую стену. Тупик. Дальше прохода не было.

«Странно, — подумал Зубов, — когда я нёс телевизор, тут проход был. Когда же они успели построить стенку?»

Гурам поправил свой головной убор и прочитал название найденного Зубовым «проулка».

— Как, ты говоришь, он называется? — спросил он. — Бугорки?

— Бугорки, — машинально ответил Зубов/

— Здесь написано «Малая Лесная». Может, улицу… э… переименовали, a?

— Когда? — спросил Зубов.

— Пока мы сидели там, а ты ходил тут.

Илларион так захихикал под своим мешком, что дыни в мешке запрыгали и заскрипели.

— И совсем не смешно! — строго одёрнул его Гурам.

Дыни перестали прыгать.

Зубов вытер вспотевший лоб.

— Может, у кого-нибудь спросим? — неуверенно сказал Зубов. — Вон идёт какая-то гражданка…