Энн Файн - Список прегрешений

Я больше не ребенок. Если понадобится, могу работать и в бурю, но я не люблю их. Поэтому, когда я добрался до конца рощи, то, вместо того чтобы пойти дальше по тропинке на ферму, свернул и направился к леднику. Я раздвинул мокрые заросли ежевики, и град капель брызнул мне в лицо. На миг они меня ослепили, так что я не сразу разглядел Касс. Она сидела, вытянув длинные ноги, в туннеле, что вел от входа, и поджидала меня.

Я споткнулся об нее, упал, ударившись головой об стену, и плюхнулся со всего размаху в грязь.

Касс так резко вытянула из-под меня свои ноги, что пряжка на ее ботинке зацепилась за мою куртку. Я попытался отцепить ее, но от падения у меня так все болело, что в конце концов я остался сидеть, прислонившись к кирпичной стене, куда Касс меня отпихнула. Я тер голову и тяжело дышал, а она тем временем отцепила себя от меня, оторвав при этом одну из моих пуговиц.

Она ничего не говорила, а я сдерживал подступившие слезы, но вот боль улеглась, и я смог вновь открыть глаза.

Касс смотрела на меня с презрением и отвращением.

— Больно , — пробормотал я: наша старая присказка, чтобы оправдать замеченные другим слезы.

Только я это ляпнул, как тут же пожалел: так глупо это прозвучало — малодушно и по-детски. Ну и пусть: хочу и плачу!

Насмешка не исчезла с ее лица. Я почувствовал, как злость вскипает во мне, поднимаясь из глубины, страшная злость на мою сестру Касс: что она вообще тут делает в туннеле? Вечно она тут как тут, стоит мне дать слабину или расплакаться! Никогда не упустит ни одного моего унижения! Почему она не побежала на ферму? Как догадалась, что я поверну после рощи и приду сюда? Ну почему она столько обо мне знает? Не желаю я, чтобы кто-то так хорошо меня знал, — все мои страхи и то, куда я побегу, чтобы от них спрятаться. Я хочу оставить при себе свои секреты, как и Лиза. Не нужна мне двойняшка, и сам я никому двойняшкой быть не желаю!

Но злость быстро прошла. Я тер голову и колено и ждал. Вскоре знакомое ощущение поражения всплыло и захватило меня — я всегда чувствовал, что Касс может все сделать лучше меня — все, что захочет. Вот посудите. Я считался лучшим бегуном. Собственно говоря, это единственное мое преимущество. Но стоило мне дать кругаля по полям, и пожалуйста — она заявилась сюда раньше меня!

Я прислонился к кирпичной стене, все еще тяжело дыша, чтобы скрыть свое унижение.

— А ты времени зря не теряла, — сказал я ей и добавил, чтобы поддеть ее: — Сливонька.

Для того, кто спешил сюда, чтобы зарыть топор войны, она держалась не больно-то дружелюбно. И даже «Сливонька» не заставило ее улыбнуться. Она так на меня посмотрела, будто никогда прежде этого словечка и слыхом не слыхивала.

— Поганый из тебя брат, Том! Поганый!

Я посмотрел на нее, ничего не понимая. Ее крик все кружил вокруг меня. Поганый! Поганый! Поганый! Поганый! И эхо не ослабевало, а наоборот, все набирало силу и ярость. Ее лицо, искаженное гневом, казалось отвратительным в зеленом сумраке подвала. Она с болью заламывала длинные узкие пальцы, они извивались, как черви в ведре Джемисона. Никогда прежде я не видел, чтобы пальцы могли так извиваться, — просто жуть!

— Касс…

Но она уже вскочила на ноги.

— Меня от тебя тошнит! — крикнула она мне в лицо. — Тошнит, слышишь? Тошнит от твоих вечных взглядов и ожиданий. Тошнит от твоего постоянного вынюхивания. Кончай это! Кончай всю эту слежку! Когда ты рядом, я не чувствую себя самой собой. Ты повсюду. Ты будто у меня под кожей! Ты должен отпустить меня, Том. Можешь ты это понять? Отстань от меня! Дай мне уйти!

Она ударила меня по руке, которой я попытался ее удержать. Ударила со всей силы, а потом оттолкнула и выбежала из ледника.

Я опустил руку. Ветер снаружи моментально стих, и в неожиданно воцарившейся тишине я слышал, как Касс продирается сквозь кусты и траву, а потом с реки донесся короткий громкий скрип и треск ломающегося дерева, затем — громкий всплеск, словно где-то там в это же самое время что-то разломилось навечно, как мы с Касс.

Я встал, отряхнулся, как собака, и поковылял по туннелю вглубь, шаря в карманах в поисках спичек. Я зажег одну, и только когда ее слабый колеблющийся огонек набрал силу и замер, увидел нашу тетрадь — вся в грязи, со сломанным корешком, она лежала на полу в том самом месте, где, видимо, сидела Касс, когда услышала, что я вернулся.

— Предупреждаю тебя, Том, — сказала она мне этим утром. — Не у одной меня есть секреты. Я тебе отплачу!

И вовсе я не шел за ней к Халлорану! Это она шла за мной. Она кралась за мной сюда, дождалась, чтобы я ушел, а потом прошмыгнула внутрь, вытащила кирпичи и развернула фольгу — искала свой украденный ключ. А тетрадь, наверное, упала и раскрылась, вот она и уселась читать все то, что я записал в конце, — все до словечка, всю историю. А я-то тем временем, дурак дураком, отправился за ней к Халлорану! Я смотрел на все эти рисунки рук Лизы: указывающие и гладящие, извивающиеся и сложенные куполом, ее кривые пальцы ни с чьими не спутаешь — они ни на чьи не похожи, потому и были так нужны Халлорану, — но у меня не хватило ума понять, что в кухне-то с Халлораном была Лиза! Лиза, а не Касс! Выходит, это я Лизе так отчаянно кричал через дверь. Там была Лиза. А Касс была все время тут. Читала. Она прочла все, что я написал о Лизе, даже мои самые тайные мечты. И все, что я написал и про нее: как я рылся в вещах в ее комнате. И про все те грязные намеки Джемисона на ее счет.

Джемисон! Ведь это я его видел совсем недавно ковыляющим по короткой тропинке к старому мосту! Я вспомнил тот треск, звук удара и всплеск, но на этот раз все прозвучало для меня иначе — так вот что это могло быть: пьяный крик ужаса, когда прогнившие доски проваливались под ним!

Я затушил спичку и выскочил из ледника. Еще не добежав до берега, я услышал перекрывающие порывы ветра короткие отрывистые лающие призывы о помощи.

Джемисон барахтался в разлившейся реке, сила течения и холод воды заставили его протрезветь, и теперь он молотил руками как сумасшедший, изо всех сил стараясь удержаться на плаву. Он не умел плавать, но, похоже, ему все-таки удалось немного сдвинуться. Пока я сбрасывал ботинки, Джемисон, кажется, справился с самым быстрым течением и пытался добраться до берега. Судя по всему, шансы на это у него были.

Я снял куртку и стянул два свитера, но не бросился в воду и не попытался спасти его. Как и Касс, которая с каменным лицом стояла в сторонке, наблюдая за ним, я стал ждать: а не справится ли он сам? Ведь Джемисон такой сильный. Я видел, как он поднимал тюки. К тому же он был в такой панике, что я вряд ли бы смог спасти его. Он бы меня утопил, а следом и сам быстренько пошел ко дну.

Его руки молотили, как сбесившиеся водяные колеса. Я следил за его борьбой: он постепенно приближался к берегу, преодолевая бурлящий поток. Наконец отчаянным усилием ему удалось дотянуться и ухватиться за пучок темных скользких камышей у ног Касс.