Бердибек Сокпакбаев - Чемпион

Во время ужина я говорю бабушке:

— Сегодня я еду на джайляу.

— Как на джайляу? — пугается она. — На ночь глядя?

— По холодку лучше, — солидно поясняю я, — днем — слишком жарко...

— А где ты возьмешь лошадь? — настороженно спра­шивает бабушка.

— Будет и лошадь, — самоуверенно заявляю я.

Бабушка в тревоге смотрит на меня и сокрушенно ка­чает головой:

— Горе мне с тобой!.. Опять что-то надумал...

— Ничего страшного, — стараюсь утешить ее, — я по­еду с ребятами, приехавшими оттуда...

Бабушка меня любит, поэтому не возражает и дает мне наставления:

— Будь осторожным, Кожа... Не столкнись с каким-нибудь несчастьем. И без того в ауле о тебе говорят пло­хо, как будто ты растоптал их посевы. Никто, кроме меня, не выдержит твоего озорства. У меня уже голова побеле­ла в думах о тебе и сердце изболелось. Не бери чужого, не задевай никого.

Это самое она мне уже твердила тысячу раз, тысячу раз я забывал ее наставления и поступал по-своему.

Я спокойно выслушал ее до конца, заверил, что все будет так, как она говорит, и вышел из-за стола.

Итак, я еду на джайляу. Хорошо бы взять с собой Жанар. Она, конечно, ездит верхом не так хорошо, как я, и ей потребуется моя помощь. Тем лучше. Жанар пой­мет и оценит, какой я храбрый джигит, что я в тысячу раз лучше этого хитреца Жантаса. Я воображаю, как глубо­кой ночью мы проезжаем узенькой тропинкой среди скал и где-то далеко воют шакалы. Жанар немного страшно, но она чувствует, что я рядом, и успокаивается.

На джайляу! Это слово поет в моем сердце.

Когда темнеет, я выхожу из дому и достаю припря­танные в сарае уздечки. Беру их так, чтобы они не гремели и, пригибаясь, бегу вдоль улицы в сторону реки.

Люди нашего аула своих верховых коней на ночь вы­пускают к реке. Поймаю двух лучших скакунов и заеду за Жанар. Она, конечно, очень удивится, увидев у себя под окнами всадника с двумя лошадьми: «Кожа, это ты? — спросит Жанар». «Да, — отвечу я, — вот иноходец, садись. Мы едем на джайляу». «А как же бабушка? — колеблется Жанар». «Пусть она идет к моей бабушке, им будет веселее».

Жанар решительная: она выпрыгивает из окна, садит­ся верхом на вторую лошадь, — и под покровом ночи мы трогаемся в путь.

Если потом кто скажет, что Кожа украл лошадей, то я отвечу «Лошади — колхозные, а мы — дети колхоза». И это будет вполне справедливо.

Так я размышлял по дороге.

Впереди на фоне смутных просветов реки показались темные фигуры лошадей. Они звякали путами, всхрапывали и шумно жевали траву.

Я подошел к крайней. Это оказалась гнедая кобыла старика Алшабая. Рядом терся её пегий жеребенок. «Не­приличен гость с собакой», — вспомнил я казахскую пос­ловицу. К чему мне такая лошадь, за которой плетется жеребенок?.. К тому же на ее передних ногах — тяжелые железные путы. Алшабай такой скупой старик, что готов спутать и жеребенка.

«Табун большой, — подумал я, — можно выбрать и лучшего коня». И я пошел к лошади, что паслась справа у берега.

Сама удача толкнула меня в эту сторону. Я узнал рыжего иноходца председателя колхоза. Еще раньше я не раз мечтал о том, как бы покататься на этом красав­це; теперь настало время осуществить это желание.

Прежде чем взнуздать рыжего, я постоял и послушал. На небе — звезды, на земле — лошади. Людей близко не было. И я смело подошел к рыжему красавцу. Он был стреножен. Раньше я слыхал, что председательский конь неспокоен. Сейчас я в этом убедился. Когда я прибли­зился к нему, он навострил уши и недовольно фыркнул. Его большие гордые глаза блеснули в темноте.

— Тр — рр — р, стоять!.. Тр — р — р!.. — сказал я баском и протянул руку, чтобы погладить его крутую шею. Но его вряд ли этим проведешь. Конь поджал уши и стал поворачиваться ко мне задом.

— А ну, перестань, — крикнул я, — что за глупости!.. Стоять!.. Спокойно...

Я старался походить на коневода Сатыбая, но на­прасно. Рыжий не повиновался. Он уже занял оборони­тельную позицию — повернулся задом и ждал.

«Ну погоди же, взнуздаю я тебя», — рассердился я, решив во что бы то ни стало ехать на джайляу именно на рыжем. Мне бы только за гриву уцепиться, а там я уже с ним разговаривать не буду.

И я начал осторожно обходить рыжего и вдруг сделал резкий прыжок, ухватился ему за гриву.

Конь испугался и, фыркнув, понес меня во весь опор. Он волочил меня, как щепку, зацепившуюся за его гри­ву. Мои ноги еле доставали до земли, но я все же не выпускал его.

Я ругал этого иноходца почем зря. Бывают же такие противные животные! Нет того, чтобы остановиться и дать мне отдохнуть. Он таскал меня долго. Пальцы мои уже окостенели. Наконец, проехав этак еще круг, я бессильно выпустил из рук гриву и отлетел в сторону. По всем признакам, председательский иноходец — коварный конь. Когда я упал на землю, он повернулся задом и ударил меня копытами. Я скорчился от страшной боли и завизжал, как щенок, наступивший на тлеющий огонь. Мое счастье, что лошадиные копыта пришлись мне по бедру, а не по голове.

— Эй, кто тут? Кто это? — вдруг раздался голос возле меня.

По голосу я узнал Султана, сына коневода. Он давно уже бросил школу и целыми днями занимался, чем хо­тел. Султан был старше меня на три года. Он наклонил­ся надо мной и чиркнул спичку.

— Это ты, Черный Кожа? Что случилось?

— Лошадь ударила.

— Какая?

— Вон та...

— По какому месту ударила? Перелома кости нет?

— Да вроде нет, — ответил я, пробуя вытянуть ногу, но тут же вскрикнул от боли.

— Дай посмотрю, — сказал Султан тоном лекаря и, положив на землю узды, что были у него в руках, ухва­тился за мою ногу.

— Ой-ой... Тише!.. — простонал я.

— Эх, ты, трусливая душа, — упрекнул меня Султан, дергая ногу еще сильнее. — Не умрешь... Не только пере­лома, даже царапины нигде нет. Сразу, как придешь до­мой, приложи влажный зеленый лист — все пройдет. Как же тебя так угораздило? Разве ты не знаешь повадки этого рыжего?

— Я проходил мимо, а он в это время ударил, — со­врал я.

— Растяпа, — пренебрежительно бросил Султан.

Я не нашелся, что ответить и, сделав вид, что занят ногой, еще больше начал стонать и охать.

— Встань, — приказал Султан, — не изображай из се­бя калеку.

Он взял меня за плечи и твердо поставил на ноги.

— А ну попробуй наступить на ногу. Еще раз! Не умрешь! Пошли. Да ты иди как следует! А это что у тебя за узды?

— Узды... — я не знал, что сказать. — Ой-ой, нога! Разреши, я за тебя буду держаться. Теперь как будто лучше... Когда ты приехал с джайляу?

— Три дня назад, — сказал Султан, шагая со мной рядом, — я объездил всю сторону Сарыжаса. Послезав­тра снова собираюсь туда.