Бердибек Сокпакбаев - Чемпион

— Туда? — обрадовался я. — Я как раз тоже соби­раюсь.

— Едем вместе, — предложил он мне.

— А как с лошадью?

— Лошадь найдется, — уверенно заявил Султан и звяк­нул уздами, — у тебя седло есть?

— Есть.

— Тогда все в порядке. Завтра утром подготовься и жди меня.

— Ладно.

Султан проводил меня до нашего порога и, взглянув на звезды, сказал:

— Что ты сейчас будешь делать?

— Спать.

— А я хотел пригласить тебя в одно место!

— В какое?

Султан почесал затылок, лихо сплюнул через зубы, потом сказал:

— Да уж ладно... Иди спать. Возьмешь тебя, кале­ку, — беды не оберешься. До свидания. Так ты жди меня.

— Хорошо

Мы расстались.

После его ухода я решил навесить Жанар.

Их дом стоит в конце улицы. Отец Жанар работает бригадиром и сейчас находится в поле, мать уехала на курорт. Дома Жанар и бабушка, которая почему-то не любит меня.

Я не боюсь бабушки. Меня немного смущает их чер­ный кобель. Это такой злой и огромный пес, что, пры­гая, достает до груди человека, сидящего на коне.

Когда наступили сумерки, я отправился к знакомому дому. Дойдя до низкого дощатого забора, я посмотрел в щель: черный кобель был привязан. Но он так яростно на кого-то лаял, что по спине у меня забегали му­рашки.

Я стоял и ждал, посматривая на щель. Если Жанар долго не появится, можно будет свистнуть. Я свищу луч­ше всех в ауле. Мне кажется, что своим свистом я мог бы остановить косяк бегущих лошадей.

Скоро на крылечко выбежала Жанар, чтобы узнать, на кого так громко лает собака.

— Актос, ложись!.. Марш на место!.. — прикрикнула она на нее.

С противоположной стороны двора послышался жен­ский голос:

— Жанар, бабушка дома?

— Она на птицеферме. Скоро придет...

Бабушки нет — это хорошо. Будь, что будет, но я ре­шился поговорить с Жанар.

— Жанар! — крикнул я, когда она повернулась, что­бы идти в дом.

Голос мой прозвучал некстати, словно с перепугу. Над крылечком ярко горела электрическая лампочка, и я видел, как удивленно приподнялись брови Жанар, Она не понимала, кто ее зовет, и оглядывалась по сторонам.

— Добрый вечер, Жанар! — снова сказал я. Удив­ление на ее лице сменилось улыбкой: она узнала меня.

— Добрый вечер, Кожа! Что ты тут делаешь?

— Пришел к тебе, — объяснил я и тут же выпалил, — завтра еду на джайляу...

Она подошла ко мне ближе. Мы стояли, разделен­ные тонким забором, держась руками за его край.

— Поедешь к матери? — спросила она.

— Прогуляюсь... А ты как думаешь провести кани­кулы?

— Апай Майканова обещала выдать мне направле­ние в лагерь во вторую очередь.

Помолчали. Я не знал, о чем говорить дальше. Мо­жет быть, рассказать о том, как я ходил по ее следам? Нет, не буду, пожалуй. Чего доброго — засмеет.

— Кожа, — первой заговорила Жанар, — бабушки нет дома. Идем к нам, поиграем в шашки...

Нет, с такой девочкой решительно стоит дружить. Я вихрем взлетел на забор, спрыгнул на землю и оказал­ся во дворе, рядом с Жанар.

В это время черный кобель, гремя цепью, с громким лаем бросился в нашу сторону.

— Актос! — крикнула Жанар, схватила меня за руку и мы, что есть духу, понеслись к крыльцу. Плечом к пле­чу влетели в комнату. Нам было весело, и мы хохотали.

— Ты хорошо играешь в шашки? — спросила Жа­нар, переводя дыхание.

— Не особенно, — поскромничал я. На самом деле я побеждал многих ребят в нашей школе.

Мы сели за широкий стол и начали игру.

Жанар играла внимательно, а я был занят своими мыслями и не заметил, как перевес оказался на ее сто­роне. У нее осталось три лишних пешки. Я проиграл.

Это привело Жанар в восторг: она хлопала в ла­доши, смеялась, глаза и щеки у нее горели. Видя ее такой счастливой, я даже втайне порадовался, что сде­лал ей приятное и проиграл первую партию.

— Играем до трех раз, — предложил я. «В конце концов победителем буду я», — думалось мне.

Вторую партию я играл более осторожна Жанар рас­краснелась, она переживала азарт победителя и была твердо настроена одолеть меня и на этот раз.

Я невольно стал наблюдать за нею, а она — за пешками. Когда же я пристальней всмотрелся в поле сражения, уши мои загорелись. Я был у позорного фи­ниша.

— Алю! — сделал я гримасу и сдался.

Жанар ликовала.

Это уже начинало больно задевать мое самолюбие.

— Сейчас выиграю, — уверенно заявил я.

— А если не выиграешь?

— Назовешь меня хвастуном.

— Идет... Уж я посмотрю, как ты выиграешь, — гово­рила она со злорадством противника, который верит в свои силы.

Третья партия проходила более упорно. Сходу мы сня­ли друг у друга по две пешки. Однако, вскоре соотноше­ние сил стало меняться в ее пользу. В двух случаях я упустил хорошую возможность. Сначала я надеялся на правофланговую пешку. Когда же ее потерял, я стал на­деяться на левофланговую. С трудом протащил ее в дам­ки. Но тут произошло нечто неожиданное: хитрая Жанар подставила мне одну пешку, а затем сразу разгромила три мои.

— Ура! — воскликнула Жанар. — Хвастун, Кожа!..

Я даже вспотел:

— Но ведь у меня есть еще одна дамка.

— Ну и что же?..

Опасность таилась всюду. Я упорно стал двигать свою единственную дамку взад и вперед по диагонали: так я был неуязвим и мог продержаться хоть до утра.

— Так не играют, уйди с главной линии.

— Это дело мое. Захочу — уйду.

— Нет, уйди. — Не уйду.

— Тогда ты проиграл.

— Нет, не проиграл.

— Все равно я тебя буду называть хвастун, Кожа.

Здесь мы с Жанар здорово поспорили.

— Не буду играть! — надула губы Жанар и собрала пешки.

— Не будешь — не надо, — сказал я.

В это время во дворе залаяла собака и тут же пере­стала.

— Бабушка пришла, — сказала Жанар и побежала во двор. Я выскочил за ней.

— Ты одна? — послышался в темноте около ворот го­лос бабушки. Потом она увидела меня. — Ах, это ты!..

По выражению ее лица я понял, что она недовольна моим присутствием в их доме.

— Да, это он, — ответила Жанар, сердито взглянув на меня.

— Что он здесь делает?

— Мы с ним играли в шашки.

— Иди домой, детка, — сказала мне старуха, — Жанаржан, проводи его, отгони собаку.

Мне не хотелось бесить пса, и я решил перемахнуть через забор. Пусть Жанар еще раз убедится в том, что я неплохой физкультурник. Хотя бы этим я понравлюсь ей.

— До свидания, — говорю я и с разбега прыгаю на забор.

Но и на этот раз меня постигла неудача. Штаниной я зацепился за острый конец перекладины и мешком сва­лился на землю уже на улице. Ударился я довольно ощутимо. Однако позор ведь страшнее смерти. Я мгно­венно вскочил и дал ходу без оглядки.

За моей спиной громко хохотали Жанар и бабушка.