Роальд Даль - Матильда

— Транчбуль тоже в это не верила, — прошептала Матильда. — Посмотри-ка на нее. Она краснеет все больше и больше. Она его убьет, если он победит.

Мальчик между тем замедлил темп. Это было очевидно. Но он продолжал заталкивать куски в рот с упрямой настойчивостью бегуна на длинные дистанции, который вышел на финишную прямую и знает, что осталось немного.

Когда исчез последний кусок, публика тотчас же устроила громкую овацию. Дети вскочили на стулья, зааплодировали и закричали:

— Молодец, Брюси! Отлично, Брюси! Золотая медаль — твоя!

Транчбуль не шевелилась. Ее огромное лошадиное лицо стало пепельно-серым, цвета расплавленной лавы, а в глазах горела ярость. Она метала суровые взгляды в сторону Брюса Богтротгера, который раскинулся на стуле как человек, объевшийся до полусмерти, не способный ни двигаться, ни говорить. На лбу его выступили капельки пота, но на губах играла торжествующая улыбка.

Транчбуль неожиданно рванулась с места, схватила огромное пустое фарфоровое блюдо, на котором когда-то лежал торт. Подняв блюдо высоко над головой, она опустила его прямо на голову несчастного Брюса Богтроттера, и по сцене разлетелись осколки.

Мальчик был до того набит тортом, что напоминал мешок влажного цемента, который и кувалдой не разобьешь. Он лишь встряхнул несколько раз головой и затем продолжал улыбаться.

— А, да пропади ты пропадом! — вскричала Транчбуль и, преследуемая кондитером, быстро сошла со сцены.

Однажды мисс Хани обратилась к ученикам первого класса со следующими словами:

— У меня есть для вас важные новости, поэтому слушайте внимательно. И ты тоже, Матильда. Отложи на минутку книгу и послушай меня.

Все обратили к ней лица в нетерпеливом ожидании.

— Наш директор мисс Транчбулль завела обычай, — сказала мисс Хани, — раз в неделю вести уроки в каком-нибудь классе, и у каждого класса есть свой определенный день и час. Наше время — в два часа дня по четвергам, сразу после большой перемены. Так что завтра в два часа мисс Транчбуль будет вашей учительницей вместо меня. Разумеется, я тоже буду здесь присутствовать, но только в качестве молчаливого свидетеля. Всем понятно?

— Да, мисс Хани, — прощебетали дети.

— Хотела бы вас предупредить, — сказала учительница. — Директор строга во всем. Поэтому позаботьтесь, чтобы на вас была чистая одежда, чтобы у вас были чистые лица и руки. Говорите только тогда, когда к вам обращаются. Если она задаст вопрос, то, прежде чем отвечать на него, сначала встаньте. Никогда не спорьте с ней. Не дерзите. Не пытайтесь казаться остроумными. Это может ее разозлить, а если она выйдет из себя, то всякое может случиться.

— В этом мы нисколько не сомневаемся, — пробормотала Лэвиндер.

— Я вполне уверена, — продолжала мисс Хани, — что она будет спрашивать у вас то, что вы должны были выучить на этой неделе, то есть умножение на два. Поэтому я настоятельно вам рекомендую еще раз все повторить, когда придете сегодня домой. Пусть вас поспрашивают мама или папа.

— А что еще она будет спрашивать? — спросил кто-то.

— Чтение слов по буквам, — сказала мисс Хани. — Попытайтесь запомнить все, что вы выучили в эти последние несколько дней. И вот еще что. Когда директор войдет в класс, на столе должны обязательно стоять графин с водой и стакан. Иначе она вести урок не будет. Кто будет ответственным за то, чтобы все это было на месте?

— Я, — немедленно отозвалась Лэвиндер.

— Очень хорошо, Лэвиндер, — сказала мисс Хани. — В таком случае тебе придется сходить на кухню, взять там графин, наполнить его водой и поставить на стол вместе с чистым стаканом, прежде чем начнется урок.

— А если на кухне не будет графина? — спросила Лэвиндер.

— На кухне есть не меньше десяти графинов и стаканов директора, — сказала мисс Хани. — Их по всей школе разносят.

— Я ничего не забуду, — сказала Лэвиндер. — Обещаю вам.

Изобретательный ум Лэвиндер уже изучал возможности, которые открывались перед ней в связи с этим графином. Ей хотелось совершить нечто поистине героическое. Она безумно восхищалась Гортензией, поскольку та реализовывала в школе самые дерзкие планы. Она восхищалась и Матильдой, которая по секрету поведала ей о своей проделке с попугаем, а также о других домашних происшествиях, включая историю с краской для волос, обесцветившей шевелюру ее отца. Теперь настала ее очередь стать героиней. Оставалось лишь придумать какой-нибудь блестящий план.

В тот день по дороге из школы домой Лэвиндер принялась обдумывать различные возможности, и вдруг ей пришла в голову блестящая мысль. Она стала разрабатывать свой план с такой же тщательностью, с какой герцог Веллингтон разрабатывал свои планы перед сражением при Ватерлоо. Конечно, неприятелем в данном случае был не Наполеон. Но в Кранчем-холле никого не нужно было убеждать в том, что директриса — не менее страшный враг, чем знаменитый француз — для англичан. Если хочешь выйти из сражения с ней живым, говорила про себя Лэвиндер, то нужно призвать на помощь все свое искусство и соблюдать при этом величайшую осторожность.

В большом саду позади дома Лэвиндер был грязный пруд, который служил обиталищем колонии тритонов.

Тритон, хотя он и нередко встречается в английских прудах, не часто попадается людям на глаза, поскольку существо это робкое и угрюмое. Внешность у него невероятно безобразная, он выглядит как маленький крокодильчик, только голова у него короче. Он совершенно безобиден, но глядя на него, этого не скажешь. В длину он около шести дюймов, то есть сантиметров пятнадцать, он очень скользкий, спинка у него зеленовато-серого цвета, а брюшко оранжевое. По существу, это амфибия, и поэтому тритон может жить как в воде, так и без воды.

В тот же вечер Лэвиндер вышла к пруду с намерением поймать тритона. Это проворные существа, и поймать их непросто. Она долго и терпеливо лежала на берегу, пока не увидела одну громадину. Пользуясь своей панамой, она выловила тритона. Девочка заранее припасла пенал для карандашей, в который уложила водоросли, однако выяснилось, что переложить тритона из панамы в пенал не так-то просто. Он извивался и корчился и, кроме того, в пенал помещался с трудом.

Когда ей все-таки удалось поместить его туда, пришлось приложить немало труда, чтобы, закрывая крышку, не прищемить ему хвост. Соседский мальчик, которого звали Руперт Энтвисл, рассказывал ей, что если оторвать у тритона хвост, то этот хвост останется живым, и из него потом вырастет другой тритон, в десять раз больше того, которому хвост принадлежал. Он может быть размером с аллигатора. Лэвиндер не очень-то этому верила, но рисковать не хотела.