Андрей Шманкевич - Боцман знает всё

Что мне хочется сказать в конце этого рассказа? А вот что:

«Товарищ Середа! Товарищи строгие начальники! Не гоните вы Кольку и его друзей от моторов, от ворот мастерских! Чем скорее в наш век техники придёт Колька от теории к практике, тем будет лучше».

Оказалось, что до головного шлюза от того места, где пристал наш катер после путешествия по лиманам, надо было ещё идти километров пять. А ночь была до того тёмная, что мы, разговаривая, не видели друг друга, хотя стояли рядом. Но идти было надо: не дожидаться же утра под открытым небом в каких-то пяти километрах от цели!

— Идите, не спускаясь, по дамбе и непременно упрётесь в шлюз, — сказали нам.

И мы пошли.

Нас было двое. Со мной путешествовал студент-ихтиолог, проходивший практику на лиманах Ахтарского рыбхоза. Звали его Валентином.

— Ты, Валентин, иди вперёд, а я, по-стариковски, за тобой, — сказал я.

— Боюсь, что ничего не выйдет, — засмеялся Валентин, — не пришлось бы вам вести меня за ручку: ничегошеньки не вижу!

На наше счастье, дорожка по дамбе была прямая и хорошо утоптанная. Надо было только не сходить с неё, чтобы не свалиться или в Протоку, рукав Кубани, или просто под откос, да ещё не приложиться к стволу здоровенных верб, росших по речной стороне дамбы. Часа два мы преодолевали эти пять километров, пока не услышали шум воды на шлюзе и вскоре не нащупали подошвами настил моста через опреснительный ерик. Отсюда в лиманы поступала пресная вода из Кубани.

Мы находились у цели своего путешествия, но в темноте не было видно ни одного огонька, ни одного строения, а мы точно знали, что рядом со шлюзом должно было быть и шлюзовое подворье. Попробовали светить спичками, но, кроме толстых стволов верб справа и зарослей акации слева, ничего не обнаружили.

— Что будем делать? — спросил я у Валентина.

— Не знаю… Кричать надо, — ответил Валентин и, вероятно, приготовился крикнуть, но я остановил его, услыхав за спиной чьё-то дыхание.

— Валя! Тут кто-то есть, — сказал я не совсем бодрым голосом.

И, как бы подтверждая это, «кто-то» ударил меня легонько чем-то мягким по ногам. Я осторожно повернул голову и зажёг спичку. У меня задрожали руки, и, как мне тогда показалось, мясо на ногах само стало отделяться от костей: позади нас стояла громадная овчарка. Какие у неё были намерения, разобрать при свете спички было никак нельзя.

— По-моему, она настроена мирно, — сделал предположение Валентин и даже развил свою мысль: — Иначе ей ничто не мешало давно уже расправиться с нашими штанами…

— Это, может быть, пока мы стоим на месте. А чуть двинемся… — подумал я вслух.

— Может быть, — согласился Валентин. — У меня был один такой случай на даче под Москвой. Приехал я, понимаете, как-то на дачу, в Малаховку…

— Валя! Дорогой! — взмолился я. — Вы это потом мне расскажете, в больнице, если нас успеют туда довезти в живом виде. Думайте лучше, что нам сейчас предпринять!

— Может быть, её можно подкупить чем-нибудь? У меня есть в рюкзаке консервы, банка тресковой печени. Как вы думаете, станет она есть тресковую печень? Это очень вкусно.

— Это ты у неё самой спроси! — разозлился я. — Может быть, у тебя и консервный нож найдётся? Только, прошу тебя, не делай лишних движений, когда будешь вскрывать банку. Всего лучше, если бы мы могли предложить ей кусок колбасы или, в крайнем случае, просто хлеба.

Тут я вспомнил, что в карманчике рюкзака у меня лежит не начатая пачка печенья.

— Вы лучше вот что сделайте — протяните осторожно руку и достаньте из карманчика рюкзака печенье.

— Чудесно! — обрадовался Валентин. — Печенье почему-то все собаки обожают. Не скупитесь! Я бы на вашем месте отдал ему всю пачку.

Я чуть не выругал Валентина: как же, стал бы я скупиться в такой момент, когда от этого зависит, может быть, не только судьба наших штанов. Всё же я поступил благоразумно — я не бросил собаке всю пачку целиком, прямо в обёртке, а разорвал пачку и осторожно кинул сначала одно печенье. Судя по хрусту, наша дань была принята.

— Взял! — прошептал я.

— Отлично! — пришёл в восторг Валентин. — А теперь покормите её с рук, а потом погладьте и почешите у неё за ухом. Собаки это очень любят.

— Слушай, Валя! А почему бы вам это не проделать самому? Вы так хорошо знаете собачьи повадки, вам и карты в руки…

— Так ведь я же ничего не вижу. И потом, у меня нет печенья. У меня только тресковая печень.

Пока мы торговались, собака с неизвестными намерениями на уме слопала всё печенье и опять принялась хлестать меня хвостом по ногам. Что надо было делать, я не знал. Может быть, мы так и простояли бы до рассвета, да, видно, псу это надоело, и он… потёрся мордой о мою руку.

— Ласкается! — сообщил я Валентину радостную весть. — Об руку трётся.

— Почешите за ухом. Обязательно почешите, и вы сразу станете друзьями, — прошептал Валентин.

— Валя! А почему вы так настойчиво сами избегаете этой дружбы?

Поблагодарив меня за угощение, пёс подал негромко голос, прошёл мимо меня, мимо Валентина и скрылся. Минуту спустя мы снова услышали его голос откуда-то снизу.

— Похоже, что он нас зовёт, — сказал Валентин.

— Может быть, — промычал я в ответ. — Вам виднее, вы всё про собак знаете. Вы — ихтиолог!

При свете спички мы обнаружили в стене акации что-то вроде арки и за ней ступеньки, уходящие вниз.

— Идите за мной! — сказал я студенту. — Постарайтесь не свалиться при этом мне на голову. Там внизу что-то белеет.

Мы спускались по ступенькам и очутились у дверей довольно большого дома. Рядом с дверью блестели стёкла окна. Я решительно постучал в окно. Стоило мне только опустить руку, как пёс снова потёрся об неё мордой. Я окончательно расхрабрился и последовал совету Валентина — почесал у пса за ухом.

В доме зажёгся свет, послышался лязг запора, и дверь отворилась. На пороге показался заспанный начальник шлюза. Мы сказали, кто мы, зачем прибыли, показали командировочные удостоверения. Через полчаса мы уже были устроены в комнате для приезжих. Джек вёл себя как радушный хозяин, не отходя от нас ни на шаг. Я рассмеялся и рассказал начальнику о наших страхах.

— Просто удивительно, что он, такой громадный и довольно свирепый на вид, даже не поворчал на нас. Видно, у него характер мягкий…

Начальник усмехнулся:

— Тут не в характере дело. Вы думаете, что он всякого так встречает? Ничего подобного. Есть у нас монтёр, живёт в станице, так он заранее предупреждает о своём приходе, чтобы мы заперли Джека. Он года три тому назад замахнулся на него палкой… Да и других из станицы, незнакомых, он ни за что не подпустит ни к дому, ни к шлюзу. Сторожа нам не надо.