Михаил Герчик - Солнечный круг

Наверно, ничего и не было бы, если б не Витькина находчивость. Он сунул в рот пальцы и оглушительно, на весь двор, свистнул.

Африкан Гермогенович будто споткнулся об этот свист и резко повернулся.

Мы выглядывали из-за гаража и тряслись от смеха. Но главного-то он еще не замечал!

Наконец, кажется, заметил. Потому что вдруг протер глаза и быстро-быстро завертел головой. Растерянно переложил портфель из одной руки в другую и, приподнимаясь на цыпочки, пошел к площадке прямо по сверкающим лужицам. Казалось, он вынюхивал наши следы. Но следов не было — их смыл дождь.

Где до сегодняшнего дня стояли беседки, Африкан Гермогенович определил безошибочно. А потом… А потом он выронил портфель, побагровел и исполнил на этом месте что-то вроде военного индийского танца, которому можно было бы дать кодовое наименование «Бумеранг». Он приседал и кружился, подскакивал и размахивал руками, что-то угрожающе выкрикивал… Не хватало только головного убора из орлиных перьев и томагавка для снимания скальпов, чтобы сходство с индейцем, выходящим на военную тропу, было полным.

Затем Африкан Гермогенович помчался к беседке, которая очутилась под яблонями. Навалился на нее плечом так, что затылок стал малиновым, но беседка стояла нерушимо, как гранитный утес. Попыхтев, он понял, что сдвинуть это сооружение с места, а тем более перетащить метров на шестьдесят в сторону, не оставив никаких следов, не удалось бы даже всем мальчишкам нашего двора.

Напрасно в то утро дожидались в домоуправлении приема люди, напрасно надрывался телефон — Африкан Гермогенович и не собирался идти на работу. Он бегал от беседки к беседке, непонятно зачем измерял расстояние между ними коротенькими шажками, а портфель его сиротливо мок в лужице. И набегал бы он, видно, много-много километров, так и не сообразив, какая это нечистая сила закинула беседки в разные концы двора, если бы вдруг не появилась еще одна «фигура», круто повернувшая ход событий в другую сторону.

На «фигуру» просто невозможно было не обратить внимания. Во-первых, она прикатила в новенькой голубой «Волге». А во-вторых, скажите, много ли вы видели людей, у которых на левом боку болталось бы три фотоаппарата, причем один — с объективом в два кулака толщиной и полметра длиной, на правом — кинокамера и сумка на молниях со всякими кино- и фотопринадлежностями, а на груди — портативный магнитофон: белой и красной змейками выползали из-под черного футляра проводки, а маленький микрофончик был засунут в верхний кармашек пиджака. Мы, например, видели такого впервые. Думаю, что Африкан Гермогенович — тоже.

Навьюченный, как верблюд, человек вылез из машины, небрежно щелкнув дверкой, — казалось, «Волга» вздохнула от облегчения и приподнялась на рессорах! — и направился прямо к домоуправу. Выглядел он немного помоложе моего отца: здоровенный, с плечами чемпиона мира по классической борьбе, с толстыми оттопыренными губами и высокими залысинами.

— Если не ошибаюсь, управляющий третьей ЖКК Африкан Гермогенович Боровик? — «Фигура» достала из внутреннего кармана крохотный, утонувший в ладони блокнотик и шариковую авторучку размером с березовое полено и нацелила ее на нашего домоуправа, как копье.

Мы навострили уши.

— Так точно, Боровик! — Африкан Гермогенович вытянул руки по швам, глаза его блуждали, перебегая с диковинной авторучки на кино-фото-магнитоаппараты. — С кем, понимаешь, имею честь…

— Специальный корреспондент редакции программ для детей и юношества Белорусского радио Александр Лаптев. — «Фигура» что-то записала в блокнотике и сунула его вместе с авторучкой в карман, а взамен вытащила коричневую книжечку. — Вот мои документы.

Африкан Гермогенович замахал руками:

— Да что вы, понимаешь, какие могут быть документы! Хорошего человека за версту видать! В каком, извиняюсь, жанре работаете? Очерк, фельетон?..

— Во всяких, — пошевелил чемпионскими плечами Александр Лаптев. — Радиогазета «Юные ленинцы», «Романтики», сатирическая передача «Усмешка»… Надеюсь, слыхали?

— Еще бы! — Лицо Африкана Гермогеновича озарила лучезарная улыбка, будто он наконец-то встретил после двадцатилетней разлуки родного брата. — Частенько, понимаешь, слышу вашу фамилию, товарищ специальный корреспондент… Как, бишь?..

— Александр Лаптев, — повторил корреспондент.

— Правильно, Лаптев! — Африкан Гермогенович схватил его руку и затряс так, что все аппараты на корреспонденте ходуном заходили. — Рад, душевно рад! Вещаете, значит?

— Вещаем! — Александр Лаптев пошевелил пальцами, словно они у него слиплись от пылкого рукопожатия, вытащил из кармашка микрофон, расстегнул футляр магнитофона и щелкнул каким-то рычажком. Из своего укрытия мы видели, как медленно закрутились кассеты. — Так вот, дорогой Африкан Гермогенович, к нам на радио пришла весть о прекрасном начинании, которое родилось в вашем домоуправлении. По вашей инициативе вот в этом, например, дворе, где мы с вами сейчас находимся, была проведена большая работа по организации досуга детей. Расскажите нам, пожалуйста, с чего все началось? — И он сунул домоуправу под нос микрофон. — Прошу.

Африкан Гермогенович отшатнулся от микрофона, как от спущенного с цепи волкодава.

— Это что… так, понимаешь, сразу? Без подготовки? — испуганно пробормотал он. — Так сразу и говорить?

— Говорите, говорите, Африкан Гермогенович! Нужно, чтобы радиослушатели услыхали живой голос человека, не скованный шпаргалками, полный раздумий и эмоций. — Корреспондент зажал микрофон в кулаке. — Говорите. Что не надо, мы потом вырежем.

— Ну, раз так… — Африкан Гермогенович вытер лоб и откашлялся. — Уважаемые граждане и гражданки…

— Зачем же так официально? — Микрофон снова утонул в кулаке корреспондента. — Скажите просто: «Дорогие ребята…»

— Дорогие ребята… — Африкан Гермогенович вздохнул, закрыл глаза, собираясь с мыслями, и скороговоркой выпалил: — За истекший период вверенное мне ЖКК проделало некоторую работу. План сбора квартирной платы выполнен на…

— Да не так, — мягко остановил его корреспондент. — Детей не интересует, как вы выполнили план сбора квартирной платы. Расскажите, как вы позаботились об организации их досуга.

— Дорогие ребята…. — Африкан Гермогенович ошалело посмотрел на корреспондента. — Дорогие ребята… — В голосе его послышались рыдания. — Дорогой товарищ, выключи эту машинку, а то у меня, понимаешь, разрыв сердца случится…

— Да вы не волнуйтесь… — Корреспондент щелкнул рычажком, и магнитофон остановился. — Я ведь не прошу вас рассказать об устройстве синхрофазотрона, мы говорим о вещах, хорошо знакомых и близких вам. Вот есть двор, во дворе живут дети. Что делает вверенная вам ЖКК, чтобы детям жилось лучше, веселее?