Анатолий Давыдов - Рассказы

А ещё, и это больше всего тронуло сердце великана, дети — заметили всё же! — огородили дубочек треугольником из досок. Теперь дубочек будет расти и крепнуть.

Они ушли. А благодарный дуб ещё долго махал им вслед зелёными ветками…

Дуб не сразу почувствовал приход осени. Его плотные листья долго не поддавались прохладным ночам и продолжали зеленеть на жёлтом фоне далёкого леса. Днём пригревало солнце. Наступало так называемое бабье лето. В этом году оно было поздним. А его ждали. Не только старые деревья, звери и птицы, чтобы в последний раз погреться в тёплых лучах, но и молодые паучки, которые не так давно вывелись и беспокойно сновали по тонким веточкам дерева. Только выдался тёплый день, как они сразу же стали выпускать паутину. Длинную-предлинную. Лёгкий ветерок оторвал её от веточки, а вместе с ней паучка, и понёс в неведомые края. А что для паучка, такой крохи, неведомые края? Отлетел метров на десять — и уже чужбина. Другая зверушка стала бы метаться, прикидывать, как бы домой вернуться, выбирать путь покороче. А паучок и не думал беспокоиться. Ведь это счастье — подальше отлететь от дуба, там и без него хватает паучков, вот они и разлетелись в разные стороны — осваивать новые угодья.

И хотя кроны дуба ещё не коснулся листопад, птиц на его ветках стало меньше. Улетели в тёплые края иволги, обманутые кукушкой славки (всё же выкормили чужого птенца), горлицы, баюкавшие дуб и весь окружающий мир своим нежным воркованием. Ещё раньше, с той самой поры, как над лугами по утрам заклубились сентябрьские туманы, великан стал свидетелем удивительного явления: неподалёку, вблизи озерка, прежде чем отправиться в дальний путь, собрались аисты. Десяток, а то и больше. Красивые чёрно-белые птицы грациозно вытанцовывают, словно на смотринах, гордясь своими сильными крыльями, крепкими ногами, умением громко клекотать; на таком собрании, знал дуб, выбирают вожака. Только самый сильный, самый мудрый, самый опытный аист может повести стаю туда, где нет зимы, где всегда тепло и вдоволь корма. Путь будет долгим и нелёгким, поэтому аисты перед вылетом в тёплые края долго тренируются.

Только теперь, когда на лугах стали появляться охотники, старая утка вместе с уже подросшими птенцами переселилась к самой реке. Там, в густых зарослях, безопаснее. Над ними то и дело пролетали стаи уток, звали их с собой, молодые тревожно смотрели им вслед, однако старая утка тихим кряканьем успокаивала их: ей не впервые зимовать на реке вблизи от того места, где вода не замерзает и достаточно корма. И люди, знала она, там не трогают уток, напротив, в лютые морозы подкармливают их вкусной питательной пищей. Так стоит ли лететь в дальние края, рискуя попасть по дороге в острые когти хищным птицам или на глаза охотнику?!

К дубу прилетела шумная стая синичек. Давно их здесь не было. Сидели в лесу, собирали букашек и гусениц на деревьях, а про него, великана, забыли. Обиделся на них дуб, потому что никто его так не защищает от насекомых-вредителей, как синички. Птицы сразу это почувствовали и стали оправдываться: дуб, мол, сам во всём виноват, поскольку нет у него дупла, где можно было бы им выводить птенцов. Э, нет, замахал ветками дуб, не надо ему дупла… Синички порыскали среди листьев, нашли несколько каких-то несчастных букашек и улетели на луг лакомиться семенами трав. Непоседы! Это их время, дуб знал, пусть наслаждаются, ведь скоро зима, и тогда трудно, ох как трудно будет синицам — ни корма не найдёшь, ни пристанища. В лютую зиму из десяти синиц выживает одна. А дубу они теперь не так уже и нужны: нынешним летом появился недалеко муравейник. И дети, те, что с учителем, которому он когда-то спас жизнь, дупло цементировали, принесли в ведре часть муравейника с муравьями, выкопали на пригорке неглубокую ямку, разрыхлили землю на дне, высыпали туда муравейник с муравьями и огородили. Надо же такое придумать, удивлялся великан, разве не известно, как возводятся муравейники. Летом, когда жарко и безветренно, из муравейника вылетают крылатые муравьи, находят себе новое место и поселяются. Проходит немало времени, прежде чем они построят снова муравейник. По чтобы муравейник переносить в ведре — вряд ли из этого что-нибудь выйдет! А вышло — какое-то время муравьев не было видно, а потом они быстро выстроили жилище из мелких побегов и трав и принялись шарить в поисках пищи. Добрались и до дуба. Значит, есть у него теперь защитники от прожорливой гусеницы! Как только стало прохладней, муравьи прекратили напрасные путешествия по дереву, стали утеплять на зиму своё жильё, закрывать входы-выходы…

На лугах появились шампиньоны — грибы с белыми шляпками. И снова здесь стало людно. Топчут грибники травы, собирают мимоходом для букетов голубые ирисы, которые зацвели второй раз, выдёргивают с корнями зубровку (придумал же кто-то, что она защищает от моли!). Скорее бы пошли осенние дожди, мечтает великан, тогда безлюднее станет на лугах, и осенние цветы спокойно отцветут, дозреют шампиньоны и дождевики и, как только выглянет солнце и подсушит всё вокруг, посеют мириады маленьких, невидимых спор, из которых когда-нибудь вырастут грибы.

Ночью к дубу явился непрошеный гость — вепрь. Наелся желудей, полежал до утра и ушёл в лес. Снова забеспокоился дуб: как бы вепрь не привёл сюда весь свой выводок — тогда не останется ни одного жёлудя. Такое не раз бывало. Почему так долго не опадают листья? Они скрыли бы жёлуди от лакомок. На других деревьях ни листочка не осталось. Дуб напрягся, потряс ветками — листья не падают. Забыл он, что ли, что листья у него совсем не такие, как у остальных деревьев? Видимо, его предки принадлежали к вечнозелёным растениям. А тут ещё мыши появились. Обрадовались свеженьким желудям. Едят, аж за ушами трещит, в норки про запас тащат. Нет на вас, обжор, хитрой лисы, возмущается дуб. А та, напуганная весенними приключениями, и носа не кажет. Мыши и ночью не прекращают работы. Сбежались к дубу едва ли не со всего луга. Великан не заметил, как тихо уселась на нижнюю ветку давняя его приятельница сова. Она хорошо знала, где искать добычу. Камнем упала вниз, лишь у самой земли раскрыла широкие крылья и снова поднялась вверх. А в когтях — мышь. Несколько ночей сова прилетала к дубу, пока мыши не сообразили, что здесь их подстерегает смерть и не сбежали подальше от беды. А сова тоже решила какое-то время не прилетать, чтобы потом ещё раз наведаться к дубу — па всякий случай!

Неожиданно ударил морозец. Луга забелели от инея, озерко у берега покрылось льдом, прихватив в свои холодные объятия нескольких улиток. Их сородичи давно бултыхнулись на дно озерка, чтобы остаться там до тепла, а эти храбрецы никак не хотели впадать в зимнюю спячку. Что теперь с ними будет? Ничего особенного. Весной оттают и будут продолжать свою тихую, незаметную жизнь. Если, конечно, во время оттепели не выклюют их из льдины серые вороны. И такое бывает. Не лучше ли поэтому перезимовать на дне водоёма, как можно дальше от врагов.