Шалва Амонашвили - Гармония труда, счастья и долга

— Разве тебе не стыдно? Человек же смотрит и видит все.

Оглядывается вокруг себя Федя с удивлением:

— Где же тот Человек? Что он видит?

— В тебе, Федя, Человек. Он все видит, все замечает, но только ты не всегда прислушиваешься к тому, что он тебе говорит. Вот, попробуй, прислушайся, услышишь голос Человека в себе, он тебе скажет, как ты работаешь.

— Где же он во мне — Человек? — спрашивает Федя, еще больше удивляясь.

— В голове твоей, и в груди, и в сердце, — объяснила мама.

Федя перешел к новому кусту, выбрал картофелины, лежавшие сверху. Хотел было оставить этот куст и перейти к другому… вдруг как будто бы в самом деле кто-то упрекает: что же ты делаешь, Федя? Ведь там еще есть картофель, под землей. Удивился Федя, оглядывается. Никого нет, а как будто бы кто-то смотрит на его работу и стыдит.

«И в самом деле, наверное, Человек видит мою работу», — подумал Федя, вздохнул и, разгребая землю, нашел еще несколько крупных картофелин.

Веселее стало Феде, вздохнул он облегченно. Даже песенку запел.

Работает мальчик час, работает второй — все больше удивляется. Думает: зачем так глубоко разгребать землю, нет ведь там, наверное, картофеля… Но не успеет засесть в голове эта мысль, как кажется ему, что кто-то увидел эту мысль. Стыдно становится Феде. Но и радостно. Почему радостно, он не может дать себе отчета, а вот почему стыдно, он понимает: не хочется быть плохим.

«Хороший это друг — Человек», — думает Федя.

Мама уходила на работу до восхода солнца. Она разбудила девятилетнего Петю и сказала:

— У тебя начинаются каникулы. Вот тебе работа на сегодня: посади возле хаты дерево и прочитай эту книгу о Далеких Синих Горах.

Мама показала, где выкопать дерево и как его посадить, положила на стол книгу о Далеких Синих Горах и пошла на работу.

Петя подумал: посплю еще немного… очень уж сладко спится, когда мама уходит на работу. Лег и сразу же уснул. Снилось ему: у хаты выросло дерево, которое он посадил, а Далекие Синие Горы стали совсем не далекими и стоят у самого пруда.

Проснулся Петя — ой, беда! Солнце уже высоко в небе. Хотел сразу же за работу взяться, но подумал: успею еще.

Сел Петя под высокой тенистой грушей. Думает: вот посижу еще немножко и возьмусь за дело.

Потом Петя пошел в сад, ягоды ел, потом за бабочкой с полчаса гонялся, потом снова под грушей сидел.

Пришла мама вечером, говорит:

— Показывай, что ты сделал, сын.

А Петя ничего не сделал. Стыдно ему матери в глаза смотреть.

— Знай, сын, что теперь на земле будет меньше на одно дерево, а среди людей — меньше на одного человека, знающего, что такое Далекие Синие Горы. Ты утерял большое богатство — знания. Теперь сколько ни трудись — все равно не узнаешь всего, что узнал бы, если бы не этот потерянный день. Идем, покажу тебе, что сделали люди за тот день, который ты потерял.

Взяла мама Петю за руку и повела. Подвела к вспаханному полю, показывает:

— Вчера здесь была стерня, а сегодня вспаханная нива. Здесь работал тракторист. А ты бездельничал.

Подвела к колхозному двору, показывает много-много ящиков с яблоками и говорит:

— Эти яблоки утром были на деревьях, а сейчас, видишь, в ящиках. Ночью их повезут в город. Здесь и я работала. А ты бездельничал.

Подвела сына к большому вороху зерна.

— Это зерно утром было в колосках. Хлеб скосили и смолотили комбайнеры, привезли шоферы. А ты бездельничал.

Подвела к стене, выложенной из кирпича.

— Здесь утром был только гранитный фундамент, а сейчас кирпичная стена. Хорошо потрудились каменщики. А ты бездельничал.

Подвела к большому белому дому, зашла с сыном в дом. На полках Петя увидел много испеченных хлебов. Все здесь пахло хлебом — и воздух, и стены, даже трава на зеленой лужайке перед домом.

— Это пекарня. Утром этот хлеб был мукой, а теперь слюнки текут… хочется попробовать вкусную горбушку. Целый день пекари трудились. Сейчас машина придет, хлеб повезут в магазин. А ты бездельничал.

Наконец, зашли они в домик, на дверях которого Петя прочитал: «Библиотека». Библиотекарь показал большую полку, на ней стояло много книг.

— Эти книги люди прочитали сегодня. Их принесли совсем недавно. И столько же взяли новых книг, — объяснил он.

«А я бездельничал…» — подумал Петя. Ему было стыдно даже подумать об этом, и он склонил голову. Теперь он понял, что такое утраченный день.

Вечером, когда отец возвращался с работы, вся семья садилась за стол: отец, мать, семилетний Яша и его маленькая сестричка Майя.

Отец работал в колхозе трактористом и комбайнером. Сейчас, в летнюю пору, он шел на работу очень рано — в третьем часу утра. Ведь комбайн отдыхает только ночью, а ночь такая короткая. Возвращался отец запыленный — только глаза и зубы блестят. Мылся, переодевался, садился за стол. Тогда и все садились — мама, Яша и Майя.

Сегодня мама поставила на стол маленькие пампушки — белые, круглые, как мячики.

— Ой, какие вкусные пампушки, сладкие! — сказал Яша.

— Сладкие, потому что пот горький, — сказал, улыбаясь, отец.

— А разве пот горький? — удивился Яша.

— Если хочешь, завтра пойдем в поле. Узнаешь, какой пот.

— Хорошо! — обрадовался Яша.

Еще только серело, а отец уже подошел к Яшиной кровати. Мальчик быстренько встал, позавтракал и поспешил за отцом. На мотоцикле они приехали к комбайну.

Отец завел мотор, встал к штурвалу. Рядом с ним встал и Яша. Загремела, задрожала машина, пошла вперед. В бункер полилась пшеница, легким облачком поднялась полова.

Комбайн обошел ниву раз, другой, третий. Солнце поднималось все выше. Становилось жарко. Ветер поднимал полову, пыль летела в глаза и нос, скрипела на зубах. Солнце пекло, как горячая печь, пот лил с Яши ручьем, заливал глаза. Капельки пота попали в рот, и мальчик впервые в жизни ощутил, что пот горький и соленый.

А солнце еще только поднималось над землей. Что же будет, когда оно встанет над головой?

— Папа, это здесь вы работаете целый день? — спросил Яша.

— Нет, не целый день. Есть перерыв на обед — на один час.

— А сколько осталось до перерыва? — спросил Яша, вытирая пот рукавом.

Муравьи целое лето работали: построили себе в лесу большую кладовую, припасли на зиму пищу. В комнатки своей кладовой нанесли маленьких зернышек, кусочков сладкой травы.

Один муравей не захотел трудиться со всеми. Он сказал:

— Зачем мне эта большая кладовая? Разве много надо муравью? Горсточка зернышек — и достаточно. Я Одинокий Муравей. Никто мне не нужен, но и до меня никому дела нет. Я гордый Одинокий Муравей.

Построил Муравей себе маленькую лачужку, сел и размышляет.