Барбру Линдгрен - Маттиас и его друзья

Только он взялся за третий, как за спиной у него раздался писк: пип! пип! Маттиас живо обернулся.

Никого не было.

Пип..! Пип..!

Маттиас снова оглянулся. Нет, никого!

Пип..! Пип..! Пип..! Пип..!

Писк доносился откуда-то из травы. Точно, там кто-то был! Кто-то весь пушистый и кругленький. Ой! Да это маленький птенчик!

Тем временем птенчик подобрался к Маттиасу и клюнул его в руку. Глазки у него были черненькие и махонькие-премахонькие, и смотрели они на Маттиаса почему-то очень печально — как будто птенчик о чем-то хотел попросить мальчика.

«Наверно, ему хочется, чтобы я взял его на руки», — подумал Маттиас.

Вдруг он услышал, как кто-то с бешеной скоростью мчится по посыпанной гравием дорожке. Это был Пончик. От быстрого бега щеки его раскраснелись.

— Ты нашел птенчика? — пыхтя как паровоз спросил он. — Можно мне его подержать?

Пончик осторожно взял птенчика, и тот удобно улегся на его пухлой ладони, словно на маленькой подушечке.

— Он меня полюбил, — сказал Пончик. — Смотри, как он мигает глазками.

— Он, наверно, хочет, чтобы мы стали ему вместо родных мамы и папы, — предположил Маттиас. — И еще он хочет, чтобы мы устроили ему гнездышко в картонке.

— Правда, сбегай за картонкой! — подхватил Пончик.

— А ты тут пока смотри хорошенько за птенчиком! — сказал Маттиас и со всех ног кинулся домой.

Он вбежал прямо в кухню, где в это время мама, стоя у плиты, готовила Филиппе картофельное пюре.

— Нет ли у нас какой-нибудь картонки из-под туфель? — спросил Маттиас.

— Есть! — ответила мама.

— Мне она нужна для одного очень важного дела.

— Что за важное дело, можно узнать? — поинтересовалась мама.

— Это тайна!

Мама Маттиаса уже давно привыкла к тайнам. Не расспрашивая, она пошла за картонкой.

Взяв картонку, Маттиас шмыгнул в ванную и набил картонку ватой, чтобы птенчику было мягче лежать.

В шкафу в ванной он обнаружил маленькую крышечку и, налив в нее воды, поставил в картонку. Пусть птенчик купается!

Потом он кое-что прихватил в кладовой — ломтик хлеба, несколько кусочков сахару и маленькую сосиску. Такая еда наверняка придется птенчику по вкусу, только вот сахар, пожалуй, будет не под силу маленькому клювику.

С обувной картонкой под мышкой Маттиас кинулся обратно в рощу Ванадислюнден. Пончик стоял на том же месте под деревом и по-прежнему держал птенчика на ладони. Тот все еще пищал.

— Он начал пищать, как только ты появился, — сказал Пончик. — Интересно, что это за птичка?

— Может, филин? Или страус, или еще кто-нибудь вроде них? Или же лебедь? — гадал Маттиас.

— А может, это орел?! Ведь в детстве орлы тоже маленькие, — предположил Пончик.

— Вдруг птенчик завтра превратится в петуха! — размечтался Маттиас, которому довелось видеть петухов за городом.

Птенчик же по-прежнему пищал и беспомощно оглядывался по сторонам. Дети осторожно положили его в обувную картонку. Он сразу замолчал и лежал там тихо-претихо, только крылышки его чуть подрагивали.

— Может, он заболел? — шепнул Маттиас.

— Нет, он, наверно, просто голодный.

Маттиас вытащил кусочек сахару. Но птенчик отвернулся.

Маттиас предложил ему сосиску. Птенчик снова отвернул головку. Он отказался даже от хлеба, и тогда вместо него и хлеб, и сахар, и сосиску съел Пончик.

А птенец все пищал и пищал.

Маттиас обмакнул мизинец в воду и стряхнул капельку прямо на клюв птенчика. Тот жадно глотнул.

Так вот в чем дело! Птенчик хотел пить! Тогда Маттиас стал без конца макать мизинец в крышечку, и птенчик каждый раз жадно выпивал воду.

— Ура! Смотри, как он повеселел! — закричал Пончик.

— С чего ты взял? — спросил Маттиас.

— Ну и бестолковый же ты, не видишь, что он даже смеется, — рассердился Пончик.

— Давай назовем птенчика Калле, — предложил Маттиас. — А когда он вырастет, научим его говорить.

— А у кого он будет жить? — поинтересовался Пончик.

— У меня, ведь это я его нашел! — заявил Маттиас. — А ночью он будет спать на моей подушке.

— Ну, а по воскресеньям пусть живет у меня, — предложил Пончик, и Маттиас согласился.

Тем временем птенчик поднялся на лапки и замигал крошечными, похожими на бусинки глазками. Он покачивался на своих неокрепших лапках и взмахивал крылышками.

— Калле хочет улететь. Мы должны ему помочь, — сказал Пончик.

Он осторожно взял Калле на руки и опустил его в траву. Калле подпрыгнул, словно настоящий спортивный самолет, но так и не поднялся в воздух. Крылышки были чересчур малы. Он снова и снова пытался взлететь, но все зря.

Кончилось тем, что усталый птенчик сел на землю и запищал изо всех сил.

— Бедняжка, он зовет свою маму, — пожалел птенчика Пончик.

Маттиасу тоже показалось, будто птенчик зовет свою маму.

— Но у тебя ведь нет мамы, Калле, — сказал он, — чего же ты пищишь?

Но Калле этого не понимал, никак не понимал. И продолжал пищать без конца. Его не интересовали ни Пончик, ни Маттиас, ни картонка для обуви. Он только скучал по своей маме.

— Пиииииии… — пищал Калле. — Пии… Пии… Пии…!

— Надо найти его маму, — озабоченно сказал Маттиас. — Нет ли тут где-нибудь поблизости птичьего гнезда?

Они стали искать гнездо и прислушиваться.

На каштановом дереве, под которым был зарыт клад Маттиаса, послышался слабый птичий писк. Ой, надо же! В стволе дерева было дупло! Оттуда-то и доносился писк. Дупло было не очень высоко, и Пончик, став на цыпочки, коснулся его кончиком носа.

— Там целая стайка птенцов — сидят и пищат, — доложил Пончик Маттиасу, который не мог дотянуться до дупла. — Они все ну прямо вылитый Калле! Ой, какие хорошенькие! Подай мне нашего Калле, я посажу его в дупло.

Маттиас взял Калле на руки.

Как грустно, но вместе с тем радостно стало у него на сердце! Теперь, правда, у него не будет своего собственного птенчика. И никто не станет ему завидовать, что у него ручная птица. А картонку придется, видно, снова забрать домой и поставить под кровать.

— До свидания. Калле! — прошептал он, когда Пончик опускал птенчика в дупло.

— Смотри-ка! — закричал Пончик. — Он так обрадовался, что сам прыгнул в гнездо.

Какой радостный писк поднялся в дупле! Как будто все птенчики наперебой весело приветствовали Калле на своем птичьем языке.

Пончик и Маттиас, очень довольные, уселись на траву.

— Випс, — вдруг раздалось над их головами, и маленькая ласточка с мухой в клюве влетела в дупло.

Так вот кто был мамой птенчика!

— Значит, Калле вовсе не орел, — разочарованно протянул Маттиас.

— И даже не филин, — добавил Пончик. — Он — ласточкин птенец.

Тут они поглядели друг на друга и дружно расхохотались.