Игорь Востряков - Братья

«Накрутит она им хвоста», — привычно думал Владик.

Однако Аркашка и Кит вернулись из директорского кабинета в самом хорошем расположении духа.

— Видать, вас Марьсильна мармеладом угощала, а не загривки чистила, — обиженным тоном сказал Владик.

Кит с Аркашкой промолчали. И весь день занимались какими-то таинственными приготовлениями. Утром произошло и вовсе непонятное. На Владика, организатора безобразной пьянки, посыпались цветы и подарки.

— Вы че, пацаны? Рехнулись? — растерянно отбивался Владик. Но когда пошли подарки от девочек, он умолк и с мрачной физиономией принимал приятные удары судьбы.

В столовой, во время завтрака, ему на стол подали именинный пирог, который испекли старшие девочки. А потом повариха тетя Сима торжественно внесла большой и красивый кекс, от которого еще шел пар. Она поставила его перед Владиком и сказала:

— Это тебе от меня, сынок. Будь счастлив и расти большой!

Все захлопали в ладоши. Владик сидел бледный и еле сдерживался, чтобы не разреветься. Самое тошное во всем этом было то, что и дарили и кормили — от души.

Марьсильна, почувствовав его состояние, громко объявила:

— После завтрака, ребята, в зале состоится небольшой праздничный концерт, посвященный нашему имениннику! А сейчас, по детдомовской традиции, он угостит пирогом и кексом всех нас, своих дорогих гостей!

Все закричали «ура-а-а!. Поднялся невообразимый шум. Владик разрезал пирог с кексом на куски, а дежурные разнесли их по столам. Владик успел заметить, как Бегемот под шумок стащил два куска. Один сунул в рот, другой опустил в карман.

Когда в актовом зале все заняли свои места и успокоились, на середину вышла Светка Березкина и объявила:

— Первым номером нашей программы — чудеса дрессировки! Спешите видеть! Один на один с диким зверем! Перед вами знаменитая дрессровщица Дина Леднева и дикий лев по кличке Мурзик! Але-гоп!

Дина вышла с обручем в одной руке и котенком в другой. Ребята засмеялись. Дина опустила котенка на пол, взяла обруч и приказала: «Прыгай, Мурзик!» Котенок несколько раз послушно прыгнул через обруч. Ребята захлопали. Владик с трудом узнал в этом пушистом звере того мокрого, умирающего котенка с автобусной остановки. Потом Дина заставила пройти Мурзика по спинке стула. Мурзик прошелся по самой кромочке и вдруг, спрыгнув, понесся со сцены. Зрители бросились ловить его, но Светка Березкина, не растерявшись, крикнула:

— Тихо! Дорогие зрители, сценку не хотите ли?

Все сразу успокоились и закричали: «Давай, показывай!» И Светка с Диной показали пантомиму «Рассеянный доктор». Зрители от хохота падали с мест, когда рассеянный доктор, зашивая живот больному, забывал там то собственные очки, то расческу, то шляпу.

Потом Березкина объявила выступление профессора черной и белой магии. Вышел Кит и стал показывать фокусы. Владику особенно понравился фокус с бусами… Кит брал обыкновенные бусы, обрывал с одной стороны узелок, и бусины скатывались с нитки в стакан с водой. Кит на глазах у зрителей выпивал содержимое стакана и доставал изо рта бусы — целехонькие, связанный с обоих концов.

— Кит! — кричали из зала. — Как это ты делаешь?

— Ловкость рук и никакого мошенства, — односложно отвечал Кит и показывал новый фокус.

— Во дает! — кричали из зала. — Ну и Кит!

Концерт закончился, и Марьсильна объявила танцы. Девчонки, разбившись на пары, танцевали, мальчишки, отпуская шуточки, толкаясь, сбились в кучу, в углу зала. Смешливая толстушка Марина Силина танцевала с тоненькой, как гвоздик, Светкой Березкиной. Они то и дело сбивались, потому что беспрерывно хохотали, поглядывая на мальчишек. Впрочем, и остальные девчонки вели себя так же.

И тут на Владика, как он выразился позже, что-то наехало. Он никогда не обращал внимания на девчонок, но сегодня с ним что-то произошло. Он вдруг почувствовал: Светка Березкина ему не безразлична. И ее правильный носик, и русая челка, и мягкие движения — все приводило его в растерянность и трепет. Изо всех сил, стараясь скрыть это, подгоняемый неожиданным чувством, он растолкал мальчишек, дал по шее Бегемоту, разинувшему от изумления рот. Громко топая, разъяренный Бегемот погнался за ним через весь зал. Владик, несколько раз ловко увернувшись от него, наступил на ногу Киту. Кит взвыл и тоже погнался за Владиком. Владику было все равно кто за ним гонится, главное — Светка Березкина смотрела на него и, по всему было видно, одобряла все его действия. Кит подставил именнику подножку, Бегемот навалился сверху. Подоспевшие воспитатели разняли и сопроводили возмутителей спокойствия в директорский кабинет. Так начался и закончился день рождения.

Владик увидел его случайно в самой дальней части детдомовского парка. Худенький мальчик лет десяти что-то рисовал в альбоме. Владик подошел ближе и взглянул на рисунок. На первом плане было изображен старый детдомовский забор, корявый стволы деревьев, разросшиеся кусты. Все говорило о заброшенности и запустении. А чуть выше, наискось, рисунок пересекала улица, не та, что виднелась за кустами — тихая и безлюдная, а другая, удивительная, фантастически уходящая ввысь. И по ней, на оглушительной скорости, закручивая ее в гигантскую спираль, проносились космические корабли. И невиданные небоскребы качались и клонились, как трава на ветру. А в центре этого рисунка металось напряженное человеческое лицо. Ясно было, что этот человек не может принять до конца сумасшедший ритм жизни, раскачивающего человеческую душу на своих безжалостных качелях.

Что-то наивно-детское, зрелое и завораживающее было в этом маленьком рисунке. Мальчик вдруг обернулся и протянул Владику ладошку.

— Здравствуй! Это тебя турецко-подданным зовут? А я — Павлик! Нравится тебе мой этюд? Хочешь, я тебе свои рисунки покажу?

Владик, оторопев от неожиданности, молча кивнул. На первой странице была изображена светлая девочка с кошкой на руках. На следующем рисунке тоже она, в костюме клоуна, на третьем — с гитарой наперевес и в шляпе, надвинутой на глаза.

— Это Динка Артистка, — сказал Павлик, — она ужасно талантливая, кого угодно изобразить может. Один раз изобразила, как трактор с гусем познакомились. Мы чуть не лопнули от смеха. Ты не видел? Попроси — она покажет.

— Значит артисткой будет, — сказал Владик.

— Не-е, ветврачем. Видел, сколько по нашему двору кошек-собак бегает? Это Динка приволакивает. Жалючая она очень. В Петрозаводске у меня тоже собака Рыжик водилась. Она дедушку Володю любила. А когда дедушка умер, Рыжик куда-то насовсем пропал.

Павлик помолчал и тихо, едва слышно, добавил:

— А зимой у меня воробей Серега жил, в тумбочке. У него лапка была сломана. А когда лапка срослась, он к другим воробьям улетел.