Мария Халаши - На последней парте

- Я натираю его пастой, - ответила тетя Гараш и улыбнулась Кати точно так же, как улыбается Персик. - Я потом запишу тебе ее название.

Кати кивнула и, когда налюбовалась вдоволь чистенькой комнатой с таким приятным запахом, вдруг задумалась: а зачем, собственно, она пришла сюда? Чтобы рассказать Персику, куда ездила сегодня утром? Тогда зачем же только что, в кухне, сказала, что была больна, когда Персик спросила, почему пропустила школу? Теперь уж поздно просить у нее совета, самое лучшее - уйти. Пол Кати уже видела, свадебную фотографию тети Гараш тоже, словом,..

- Целую ручки, - пробормотала она и пошла к двери.

- Подожди, Кати, не уходи! - схватила ее за руку тетя Гараш. - Поужинаешь с нами. Дядя Гараш сейчас придет. Помоги Марике накрыть на стол. - И она подтолкнула ее на кухню.

Дядя Гараш действительно пришел очень скоро, поздоровался, заглянув к ним на кухню, и отправился прямо в ванную, чтобы побриться.

- Вечером? - удивилась Кати.

- Ну конечно, - ответила тетя Гараш. - Он хочет нравиться своей семье.

"Я тоже попрошу папу бриться вечером, - решила Кати, которой все это пришлось очень по вкусу. - Ну, по крайней мере, уговорю бриться почаще".

Сразу после ужина Кати собралась домой, но теперь ее удержал дядя Гараш.

- Ты, наверное, боишься меня, потому и убегаешь, - пошутил он.

"Совсем я вас не боюсь, и потом от вас так славно пахнет!" - улыбнулась ему Кати, но вслух сказала только, что ей еще нужно посуду вымыть, потому что после обеда она не успела, а Шаньо еще небось яичницу себе жарил, так что теперь сковороду недочистишься.

- Ну, а мама твоя?.. - спросил дядя Гараш.

- У меня нет мамы.

Стало так тихо, как бывает в классе, когда тетя Дёрди прикрикнет на них. А ведь никто и не кричал, Кати говорила совсем тихо, чуть слышно. Нет у нее мамы, она была совсем маленькая, когда мама умерла. Но все-таки немножко она помнит ее. Нет, какие глаза у нее были, не помнит - может, карие, а может, черные; и ростом какая была, не помнит - высокая ли, нет ли. Даже рука Катина забыла, как гладила свою маму, даже память и голоса не сохранила. А вот сердцем Кати помнит ее. Скажет себе иногда: "Мама!" - и на душе становится как-то особенно тепло. И хочется уткнуться лицом в ее голубую шаль. "Мама"...

Это было первое слово, которое вымолвила Кати. Бабушка уже думала, что Кати так и не будет никогда говорить. Шаньо в ее возрасте и стишки наизусть знал, Руди есть просил вполне понятно, а Кати все еще ни словечка не произносила. Папа тоже бояться стал, что останется она на всю жизнь немой. И в это самое время заболела мама. Очень сильно заболела. А доктора позвать, лекарства купить было не на что - папа тогда не работал. Тогда еще такое время было, не верили ему, не любили таких, как папа, вот и гнали. Но все же бабушка придумала выход: решила отвезти маму в больницу, потому что в больнице лечили бесплатно, - а бабушка была умная женщина. Умная-то умная, но в больницу отвезла маму слишком поздно. И на другой день вернулась домой заплаканная, с одной только голубой шалью. Кати стояла тогда перед кладовкой. Увидела шаль, протянула к ней ручонки и как закричит: "Мама!" Это было ее первое в жизни слово.

Тишина стала невыносимой, она словно душила Кати. И девочка заговорила быстро-быстро:

- Мама была очень красивая. Бабушка рассказывала, что ее даже в кондитерскую на Главной площади впускали - такая она была красивая. Нас-то прогоняли оттуда - и меня, и Надьхаю тоже. Да и из других мест тоже прогоняли.

И Кати рассказала про Первое мая, и как лопнул в воздухе воздушный шарик, и как ее вышвырнул из колонны какой-то дяденька. Персик сидела, прижавшись лицом к рукаву своего папы, и слушала, помаргивая, как сонная собачонка. А Кати вспомнила и то длинное слово, которое так дружно кричали все Первого мая, и спросила, что это такое - "солидарность рабочих".

- Это значит, что каждый рабочий борется за интересы всех, - объяснил дядя Гараш. Но Кати тупо смотрела перед собой, и он поспешил продолжить: - Ну, когда человек думает не только о себе, о своем, скажем, заработке, но и о других тоже. Например, там, где есть капиталисты... Ты знаешь, что такое капиталисты?

- Нет.

- Это богачи, которые...

- Ага, как доктор Жига! - прервала его Кати и рассказала, кто такой доктор Жига.

- Доктор Жига не капиталист, - возразил дядя Гараш, - потому что он сам зарабатывает свой хлеб тем, что лечит больных. А капиталист богатеет потому, что на него работают другие. Ну вот. И если один капиталист платит своим рабочим меньше, чем другие, тогда рабочие других заводов борются за то, чтобы их товарищам увеличили плату. Поняла?

Кати кивнула, хотя и не поняла ровным счетом ничего, но ей не хотелось сердить дядю Гараша. К тому же во всем этом ее заинтересовало только одно, и она тут же спросила:

- А если я стану большой и буду работать на заводе, тогда за меня другие рабочие тоже будут бороться?

Дядя Гараш ласково посмотрел на Кати и сказал:

- Вот вырастешь, придешь к нам на завод, и мы все будем заботиться о тебе. Хорошо?

- А пока учись читать как следует, - вставила Персик, - иначе тебя не примут.

- Конечно, - подтвердил и дядя Гараш, - учиться надо как следует.

От этого замечания Кати стало не по себе. С некоторых пор она стала нервничать, едва заходила речь о школе. Раньше эти разговоры были для нее, все равно как если бы кто-то сказал: "Идет дождь". Идет, не идет - какая разница? Ну, вызовут отвечать, ну, ничего не знаешь - велика ли беда? Как-то в начале года Коняшка такой сыр-бор устроил из-за того, что уроков не выучил, целую переменку дрожал - спросят или нет? Кати тогда только плечами пожимала: хоть и вызовут - подумаешь! Как пойдешь к доске, так и вернешься. .. Но последнее время Кати решительно было не по себе, если ее вызывали, а она ничего не знала. Как-то после урока географии, когда она целых три минуты напрасно вглядывалась в рельеф Задунайщины, к ней подскочила Феттер и тягучим своим голосом сердито сказала, что Кати портит их классу "среднюю успеваемость". Кати было на это, конечно, наплевать, да она и понятия не имела, что это за штука - "средняя успеваемость". Но сейчас... Сейчас, конечно, было бы лучше, если бы дядя Гараш позабыл о школьных ее занятиях. Поэтому Кати совершенно неожиданно спросила вдруг, нельзя ли устроить Шаньо на тот завод, где работает дядя Гараш. Дядя Гараш задумался, а Кати вдруг обрадовалась даже, что спросила его об этом. В самом деле, как было бы хорошо, если бы Шаньо мог работать рядом с дядей Гарашем. Для Руди и кирпичный завод хорош, ему ведь ничего на свете не нужно, разве что книжку для пения стянуть или жениться. Но Шаньо надо обучить какому-нибудь хорошему ремеслу. Он ведь славный, Шаньо, да и пять классов как-никак окончил. Дома о таких вещах бабушка думала, а сейчас кто о нем позаботится, если не Кати?