Владимир Степаненко - Компасу надо верить

— Ты думаешь?

— Факт. Не каждый день у нас находят героев войны! Еще памятник Горобцу поставят. Дядя Макарий хлопотать хочет!

Долго мне пришлось уговаривать Настю, пока она согласилась идти со мной в киоск за газетами.

Молча мы прошли улицу.

Ночной заморозок покрыл траву на горе белым инеем. На солнечной стороне иней уже растаял, и сверкали капли воды.

Неожиданно Настя остановилась.

— Юра, как я тебе завидую! Был бы у меня дядя, уехала бы к нему жить!

— Зачем уезжать?

Но девочка не ответила.

Незаметно для себя мы вышли на улицу Ленина. Над домами низко неслась черная снеговая туча, казалось, она царапала ветви голых деревьев. Но снег не пошел, а лишь несколько легких снежинок закружилось в воздухе. Они растаяли, не успев долететь до земли.

— У тебя есть коньки?

— Я не умею кататься.

— Научу! Нетрудно!

Не успели мы подойти к Зеленой улице, как начал падать пушистый снег.

Настя подставила снежинкам ладони и улыбнулась. Но большие серые глаза ее оставались по-прежнему грустными.

— Юра, посмотри, газета! — Настя показала на почтовый ящик Лутака. В круглых дырках светился край газеты. — А вдруг тоже написали? — Настя маленьким кулаком застучала в калитку.

Злобно залаяла овчарка.

— Джек, свои, свои! — закричал я. — Не узнал, дурак!

— Нет никого дома. — Настя попробовала просунуть пальцы в узкую щель. — Не достать! — Потом быстро нагнулась и подняла две веточки акации. Опустила их в прорезь ящика и принялась быстро крутить. Через несколько томительных минут показался угол газеты.

— Джек, ату, кусай! — закричал Витька во дворе. — Жулики, отдайте газету!

— Покричи! — Я показал Витьке кулак. — Не ори! Прочитаем и отдадим!

Мы убежали на сквер. Настя, еще не отдышавшись, развернула газету «Труд».

— Смотри, напечатали: «Подвиг летчика».

Заметка точно повторяла рассказ дяди Макария о воздушном бое, и мы этому обрадовались.

Настя читала следом за мной, прижавшись к плечу.

— Об отце не написали?

— Нет.

— Хорошо.

…Дядя пришел очень поздно, когда я уже собирался спать. Я слышал, как он отряхивал снег, топал сапогами. Наконец вошел в комнату, потирая красные, озябшие руки.

— Дядя Макарий, читайте! — я протянул газету «Труд». — Статья про вас!

— Читал! Алексей все газеты на почте скупил. Дурень, не знал, куда деньги потратить!

Дядя Макарий написал рекомендацию Алешке Звездину в партию. Алешка — мой друг. Самый лучший. Сидел у нас дома, пили чай. Дядя долго говорил. «Товарищи по партии — это товарищи по оружию, по делу на всю жизнь!»

Наверное, Александр Горобец сделал дядю Макария настоящим коммунистом на всю жизнь. Алешка тоже станет бойцом подразделения партии!

На всю жизнь!

Завели в классе правило — обычная перекличка теперь начинается так:

— Александр Горобец!

Дежурный по классу отвечает:

— Герой Советского Союза Александр Горобец погиб в бою за Родину.

А сегодня Заяц нас всех удивил. Встал и добавил с места:

— Урок за Героя Советского Союза Александра Горобца сегодня буду отвечать я.

Здорово придумал, молодец Заяц! Я тоже так отвечу, когда буду дежурить!

Как всегда в декабре, рано стемнело. Со степи дул холодный ветер. На столбах раскачивались и скрипели электрические фонари.

Настя ушла вперед с девчонками. Они скоро пропали в темноте. Сначала я еще слышал их веселые голоса, но потом все стихло.

Вдруг впереди послышался испуганный визг. Каблуки ботинок застучали по мерзлой земле.

Настя первая подлетела ко мне, задохнувшись от быстрого бега.

— Юра, там человек лежит!

Девочки наперебой что-то тараторили. Я храбро двинулся вперед.

В сквере на скамейке лежал рабочий. Ватная фуфайка и комбинезон пахли соляркой. Мне пришлось долго его расталкивать. Это был мертвецки пьяный Петька Кувыкин. Пьяный поднялся и упал мне на грудь.

— Юра, я с горя выпил! — Петька узнал меня. — С горя, говорю! МАЗы пришли. Алексей не дает. Почему он меня обидел? Ты мне скажи! Разве Кувыкин плохой шофер? Мне экзамены устраивать не нужно! Плевал я на экзамены! — Петька прижал толстый палец к губам, оглянулся. — Замри! Никому ни слова! Ш-ш-ш-ш! Я спать буду! Замерзну!

— Вставай. Я доведу до общежития.

Петька вскочил и побежал.

Но ноги его не слушались. Мы с Настей подхватили его и повели к себе на Встреченку. Зина Кочергина несла мою полевую сумку с учебниками и Настин портфель.

Здорово мы намучились, пока довели шофера до нашего дома. Перед калиткой остановились передохнуть. В окнах горел свет. Мне хотелось узнать, кто был дома.

Настя достала платок и обтерла потное лицо. Я повернулся к девочкам.

— Смотрите не болтайте!

— Юра! — обиделась Зина. — Когда я болтала?

— Тебя, Кочерга, я знаю! Лучше пришей язык нитками!

Дверь открыл дядя Макарий. Мама, выглянув из-за его широкой спины, всплеснула руками.

Дядя Макарий отстранил маму и сам посторонился, чтобы мы прошли.

Петька узнал дядю Макария, рванулся к двери. Дядя Макарий цепко схватил его за рукав телогрейки.

Настя с мамой вышли на кухню. Мы с дядей Макарием помогли Петьке раздеться и уложили на моем диване. Дядя выключил свет.

— Юра, зачем ты привел пьяного? — строго спросила мама на кухне. — У нас не вытрезвитель.

— Ему нельзя в общежитие!

— Почему?

Мне ничего не осталось делать, как все рассказать.

— Алексей правила придумал для ребят! — объяснил я.

— Баламут твой Алексей! — вздохнула мама. — Все живут без правил, и ничего!

Дядя Макарий вмешался в разговор.

— Нет, нельзя мириться с плохим. Надо все время думать, как жить лучше.

Мне всегда доставляло удовольствие смотреть на спорящего дядю Макария. Я уже не замечал, что у него седые волосы, глубокими оспинами изрыто лицо. Неожиданно он замолчал и внимательно посмотрел на нас с Настей.

Рано утром я приготовился делать физзарядку. Петьки Кувыкина уже не было. По газетному листу разбегались большие буквы: «Юрка, не выдавай бригадиру!»

Дядя Макарий включил приемник. Зеленый глаз вспыхнул и подмигнул мне. Я показал Петькину записку дяде.

— Читал! — дядя Макарий улыбнулся. — Кувыкин баламут, а парень неплохой.

Я с жаром принялся расхваливать Петьку Кувыкина.

— Ладно, заступник, поговорю с Алексеем.

…Я зашел за Настей. Мы договорились сходить в гараж, посмотреть новые машины — МАЗ-525.

По дороге к гаражу мы увидели около железнодорожной насыпи большие ящики. Рядом с ними лежали электрические моторы и длинные ребристые части какой-то диковинной машины.