Владимир Степаненко - Компасу надо верить

— Красота!

Шофер круто повернул, и картина сразу изменилась: теперь уже было видно стену с желтыми и белыми пластами песка и мела.

Мы вовремя успели проскочить железнодорожное полотно: упала длинная палка шлагбаума, и, пронзительно гудя, промчался электровоз, таща за собой длинный состав думпкаров. С гремящих металлических платформ ветер сдувал песок.

Шофер свернул на бетонку. Резко затормозил, и я, не ожидая этого, больно ударился спиной. Через заднее стекло заглянул в кабину.

Шофер достал из кармана комбинезона мятую пачку «Беломора» и закурил.

По дороге прямо на нас двигался МАЗ с огромной цистерной. Из толстой трубы под радиатором во все стороны широким веером разлетались струйки воды.

«Ловко придумали дорогу мыть! — догадался я. — Для шоферов стараются».

Бетонка кончилась, и машина снова запрыгала по разбитой, ухабистой дороге. Мы оказались на среднем горизонте. На самом краю песчаного уступа стоял большой четырехкубовый экскаватор ЭКТ-4.

В стеклянной кабине, весь на виду, за множеством рычагов сидел машинист. Ноги лежали на педалях. Как машинист не спутает, какую ручку надо ему дергать?

Длинная стрела экскаватора упала вниз, и тут же огромный ковш пополз по отвесному склону, вгрызаясь тяжелой зубастой челюстью в песок.

По карьеру понесся пронзительный гудок сирены.

Шофер МАЗа махнул рукой, высовываясь по грудь из кабины, и стал подгонять машину под погрузку. Я быстро спрыгнул на землю и отбежал в сторону. «По технике безопасности шофер не имеет права оставаться в кабине, — вспомнил я пояснения Алешки. — Должен он знать. А вдруг экскаваторщик промахнется, и ковшом снесет кабину?»

Я с испугом уставился на экскаватор. Четырехугольная стрела описала полукруг и повисла над машиной. Зубастый ковш раскололся. Песок зашуршал и брызнул тонкими струйками через редкие обточенные зубья. Но уже через секунду он пополз по железным стенкам и всей массой многих тонн ударил с высоты по дну самосвала. Большой МАЗ подпрыгнул, как резиновый мячик.

Машинист экскаватора вторично взмахнул стрелой и набрал второй ковш. Под новым грузом кузов машины осел к самым колесам, и толстые листы рессор заскрипели и прогнулись.

Раздались один за другим настойчивые гудки сирены. Сигналы были длинные и требовательные. Шофер МАЗа включил первую скорость и стал медленно отъезжать. Высокие кучи песка колыхнулись и, как вода, потекли к бортам.

Помощник экскаваторщика, молодой парень в черной мичманке, помахал шоферу рукой. Взялся за веревку и стал перетаскивать электрокабель.

— Ты откуда? — спросил удивленно помощник экскаваторщика, разглядывая меня.

— Алешку Звездина ищу.

— Алешка Звездин на ЯАЗе ездит. Так? А ЯАЗы все на третьем горизонте работают, внизу!

Мы подошли к самому краю обрыва. Из-под ноги сорвался камень и, осыпая песок, полетел вниз. Я испуганно отпрянул назад.

Сквозь клубы пыли я с трудом рассмотрел стоящие внизу экскаваторы. Около них столпились ЯАЗы. Сверху машины казались маленькими и плоскими, как будто их расплющили молотками.

Лязг металла, скрежет, тяжелые удары долбежных станков сразу оглушили меня.

— Ищи машину с красным флажком! — прокричал мне на ухо помощник машиниста. — Алешка на ней ездит! Флажок у него! Вон стоит, третья справа! Видишь? Что у тебя стряслось?

— Нужен очень. Я с уроков убежал.

— Ну да? Не успеешь. Карьер вон какой! Через час вернется Алешка! Отвал далеко у них!

Я умоляюще посмотрел на парня. Наверное, у меня в тот момент на глазах навернулись слезы. Я поспешил отвернуться.

— Ну-ну, сырость не разводи. И без тебя здесь воды хватает! — Помощник машиниста вскинул перед собой перекрещенные руки.

Машинист на экскаваторе заметил сигнал и сразу выключил мотор. Торопливо вылез из кабины.

В наступившей тишине раздался громкий голос:

— Эй, Егор, что случилось у тебя?

— Афанасий Иванович, парнишка пришел! Просит помочь! — закричал парень и сорвал С головы мичманку.

— Не ослеп еще. Вижу.

— Афанасий Иванович, уважь! Опусти ты его в ковше на третий горизонт. Алешку Звездина ищет!

— Ты что, Егор? Инструкцию учил?

— Знаю, Афанасий Иванович, инструкцию учил. Два раза сдавал. Алешка сейчас грузится, мы смотрели. Укатит, а потом жди целый час! А у парнишки беда!

— Что случилось?

— Не говорит! Всё слезы утирает! — Помощник перегнулся ко мне и негромко сказал: — Афанасий Иванович жалостливый.

— Ладно, опущу! Ты садись с ним сам.

— Слышишь, разрешил! — Парень улыбнулся и подмигнул мне. — Вошел Афанасий Иванович в твое положение. Счастье твое, что Алешка — мой кореш! Иначе бы не старался. Два раза сдавал экзамен по инструкции.

Перед ковшом я остановился. Сделал вид, что завязываю шнурок у ботинка. На какой-то миг представил, как ковш повиснет в воздухе, и стало страшно.

— Ну, лезь! Чего копаешься?

Я пересилил страх и принялся карабкаться в ковш. Парень подхватил меня. Я перевалился через толстый стальной борт и упал на дно.

Ковш оказался глубоким, как колодец. Я встал на цыпочки, но все равно ничего не мог увидеть.

Раздался пронзительный сигнал сирены. Я почувствовал, как болезненно сжалось сердце. В этот момент ковш чуть дрогнул. Я качнулся и испуганно схватился двумя руками за толстую цепь.

— Сдрейфил! — Помощник машиниста привалился спиной к толстой стенке ковша и нахлобучил черную мичманку на самый лоб.

Экскаватор загудел, заработала лебедка. Ковш проскреб по земле, вздрогнул и удивительно легко полез вверх.

— Не бо-юсь! — И чтобы показать свою храбрость, я подтянулся на цепи и высунул голову.

С высоты было хорошо смотреть. Сразу открылась огромная чаша карьера. Здесь, под этой толщей земли, песка и мела, скрывается железная руда! Как детская игрушка пирамида, карьер был сложен из колец. Первое, самое большое, — первый горизонт. Кольца устремлялись вниз, становясь все меньше и меньше.

От каждого горизонта убегали в степь дороги. И по ним то в одиночку, то небольшими колоннами ползли груженые самосвалы. Машины с трудом выбирались из котлована. Моторы надсадно гудели и ревели на разные голоса.

Стрела экскаватора поплыла вправо, и наблюдать стало еще удобнее. На какой-то миг мне даже показалось, что я лечу в самолете.

Скоро гул лебедки нашего экскаватора остался где-то позади, а снизу, с земли, все нарастая и множась, уже неслись новые звуки.

Я вскинул голову. Колесо на стреле завертелось, и ковш медленно, раскачиваясь, пополз вниз. Теперь я уже явственно различал скрежет работающего внизу экскаватора. Его кабинка, стрела, ковш были густо обсыпаны меловой пылью. Белые тяжелые горы, как снег, возвышались одна выше другой.

— Мел снимают! — пояснил помощник машиниста. — Сеноман альба. Понял?