Василий Волков - Тимка-новосёл

Тимка достаёт из шкафа толстую книгу сказок. Перелистывать и смотреть картинки одному неинтересно, а мама занята.

Комната погружается в сумерки. Мама включает свет и снова читает тетради. Приходит бабушка. Тимка помогает ей раздеться. Бабушка была в бане; лицо у неё красное, а руки мягкие и пахнут берёзовым веником.

— Бабушка, — просит Тимка, — почитай книжку! Ну, почитай!

— Мать сейчас уйдет, сложим вещи, тогда почитаю, — пообещала бабушка.

Мама ушла. Бабушка, повздыхав, внесла в комнату корзину. Тимка помнит эту корзину — прошлой весной её брали с собой в деревню. В неё тогда укладывали кастрюли, тарелки, ложки, а сейчас бабушка укладывает кофты, одеяло и подушки.

Тимка наблюдает, как бабушка бережно складывает огромный шерстяной платок; мальчику хочется подсказать ей, куда положить платок, чтобы он не помялся. Но пусть уже она делает так, как ей нравится, а то, чего доброго, рассердится и прогонит спать.

— Тимоша, куда же ты свои игрушки-то положишь? — спрашивает бабушка. — Может, в мою корзину?

— Ой, бабушка! — срывается с места Тимка и, обхватив старушку за шею, задыхаясь от радости, шепчет: — Ты у меня, бабушка, самая хорошенькая! Самая… самая…

— Какая же я хорошенькая? За шестой десяток годков перевалило… Я уже старая-престарая! Неси-ка игрушки-то!

В корзину все игрушки не уместились. Тимке было жаль оставлять длинный широкий меч, о котором отец говорил, что такой меч мог быть только у Александра Невского. Меч и ещё много чего пришлось оставить.

Вокзал. В вагоне мама, одной рукой прижимая к себе Тимку, а другой приглаживая на его голове непокорный вихор, долго наказывает бабушке, чтобы та хорошенько присматривала за внуком.

Тимка понимает, что если бабушка вздумает строго выполнять мамины наказы, то ему нельзя будет ни бегать, ни стоять под дождём, ни прокатиться на машине. Но, возможно, бабушка всё же разрешит побегать наперегонки с ребятами, поваляться на траве и пострелять из рогатки.

Поезд отошёл. Тимка вспомнил, что он забыл спросить у мамы, когда она приедет к нему. Хорошо, если она подольше будет в городе, тогда можно будет успеть осмотреться на новом месте, придумать интересную игру. Но всё-таки жалко, что все из дому уехали, а мама осталась одна…

В купе вошла проводница. Она была в очках, громко разговаривала и Тимке показалась очень строгой.

Закончив проверку билетов, проводница принялась ворчать на то, что маленького и хилого мальчишку тащат куда-то в неведомую даль.

Маленького и хилого! Тимка не сдержался и крикнул:

— Я не маленький! Я скоро в школу пойду! Я сам еду к папе и нисколько не боюсь, что целина только степь, холодина и мало людей!

— «Я, я»! — передразнила Тимку проводница. — Ишь заякал! То-то, не маленький! От горшка два вершка! Школ для вас там ещё не настроили. Не настроили, говорю!

— Там будет школа! Мне папа говорил, что я учиться буду. Вот!

Усатый сосед-пассажир, потрепав Тимку по щеке, сказал:

— Молодчина, парень! Здорово ты ей отрезал! Быть тебе настоящим новосёлом-целинником!

Поезд идёт быстро. Вагон покачивается.

— Дядя, — обращается Тимка к усатому соседу-пассажиру, — мы будем ехать долго-долго?

— Путь, парень, не близкий, — разглаживая усы, ответил сосед-пассажир. — Каждое утро загибай по одному пальцу; когда на одной руке загнёшь все, а на другой только один палец, считай — приехали.

Тимка готов каждое утро загибать сразу два пальца, так хочется увидеть степь и отца.

Скорее бы!

Тимка сбился в подсчёте дней. Ему давно надоело сидеть и смотреть, как мимо окна мелькают столбы с проволокой.

На остановках можно было бы погулять по платформе, но бабушка, выполняя наказ мамы, не выходила из вагона сама и не выпускала Тимку.

— Ты большая, старая, а боишься… — дулся Тимка. — Да, боишься, боишься!

— Что ты, Тимоша! От поезда можем отстать. Вот грех-то какой! Потерпи, уж недолго осталось нам мучиться…

— Значит, мы скоро приедем? — повеселел Тимка.

— Чаю напьёмся и приедем.

От чая Тимка отказался. А бабушка, как нарочно, пьёт и пьёт. Но вот проводница раздала билеты. Бабушка уложила в корзину мыло, полотенце и пустую банку из-под варенья, а поезд и не думает останавливаться. Может быть, он заблудился в степи?

— Дядя, — спросил Тимка усатого соседа-пассажира, — поезд заблудился? Ему не найти станции?

— Экий ты выдумщик! — улыбнулся сосед-пассажир. — Поезд по рельсам бежит, они его обязательно к станции приведут.

Вагон сильно качнуло на стрелках. Тимка вскрикнул:

— Ой, бабушка, поезд упадёт!

Подхватив Тимку на руки, проводница усмехнулась:

— Испугался, храбрец?! Пассажир ты у меня был послушный, не балованный. Не балованный, говорю.

Поезд остановился. Тимка увидел отца. Тот, пробираясь в купе, кричал:

— С приездом, брат! С приездом!

Но почему так изменился отец? На голове у него вместо длинных и кудрявых волос торчат колючие щетинки. Наверно, в степи все должны носить короткие волосы. Ну что ж, это даже лучше: бабушка не будет так часто заставлять мыть голову, да ещё с мылом, которое ест глаза.

Поцеловав Тимку и бабушку, отец надел на спину походный мешок, взял в одну руку чемодан, в другую — корзину и направился к выходу.

Соскочить с высокой вагонной ступеньки Тимке помогла проводница. Впервые за всю дорогу она ласково улыбнулась и сказала:

— Вот и к отцу приехал! Рад, поди? Возьми-ка. Это тебе за хорошее поведение. За хорошее поведение, говорю.

Тимка не успел сообразить, почему так вдруг переменилась эта строгая тётя-проводница, а та, крепко поцеловав его, сунула ему в руку маленький свёрток.

Тимка осторожно развернул бумажку. Леска! Самая настоящая леска, с крючком и красным поплавком! У Тимки захватило дух. Погладив поплавок и попробовав пальцем остриё крючка, он завернул рыболовную снасть в бумажку и положил её в карман матросской куртки…

Отец остановился около машины, похожей на маленький грузовичок. Сидя в нём, можно было смотреть в любую сторону и видеть всё-всё кругом.

Бабушка уселась рядом с шофёром. Тимка с отцом расположились на заднем сиденье.

— Ну, целинник-новосёл, — весело проговорил отец, — крепись! Путешествие будет дальним!

Что ж, теперь Тимка согласен ехать сколько угодно — ведь рядом отец, а в кармане лежит настоящая леска с острым-преострым крючком. Жалко, что мама осталась в городе; ей можно было бы показать, какая это настоящая леска!

Машина завиляла по узким пыльным улицам пристанционного посёлка. Тимке очень хотелось скорее увидеть степь, и он спросил: