Светлана Лубенец - Праздничные истории любви (сборник)

Зал загудел, поскольку чуть ли не все петербуржцы громко заговорили разом. Правда, очень быстро они пришли к неутешительному выводу: ответить москвичам им абсолютно нечем.

— Не сдавайтесь раньше времени, ребята! — умоляюще смотрел в зал Палыч. — Еще есть время, подумайте! Ну а сейчас — последний танец. По просьбе представителей сильного пола он объявляется белым!

— Н-е-е-т! — закричали девчонки.

— Да-а-а! — ответили им ребята.

Зазвучала музыка. Центр зала некоторое время оставался пустым, потом московская Ирина Ивановна вывела на самую середину Палыча, потом вышли Галка с Катаняном, а за ними стали приглашать ребят и другие девочки.

Ольга видела, как Панасюк пригласила Телевизора, а потом заметила и сестер Краевских в паре с братьями Добровольскими. Настроение ее совсем испортилось. Она первой пошла в гардероб и взяла верхнюю одежду свою и Галкину, а также московских близняшек и Оксаны Панасюк, чтобы никому из ее компании не пришлось стоять в очереди после окончания дискотеки.

Дома Ольга искренне восхитилась танцем сестричек, а потом сказала:

— Ну, вы и хитрюги! Когда только успели надеть свои голубые купальники? Я даже и не заметила.

— Так и было задумано! — засмеялись девочки.

— Элемент неожиданности сработал здорово! — еще раз восхитилась Ольга.

— Это все Машка придумала, — сказала Саша, а потом посмотрела Ларионовой в глаза и весьма торжественно произнесла: — Он влюблен в тебя! Это — медицинский факт!

— Я не ве-рю! — по слогам заявила Ольга, чтобы наивной москвичке было понятнее.

— Ну и зря! Я сначала с ним просто так болтала о всякой ерунде, врала, как мы с Машкой подруг и учителей за нос водим. Он сказал, что они с братом подобной мистификацией тоже никогда не брезговали, но теперь он за это так наказан, что даже не знает, каким образом из одной мерзкой истории вылезти.

— И что дальше? — Ольга, спрашивая Сашу, попыталась изобразить на лице полнейшее равнодушие к обсуждаемому предмету.

— А дальше я нагло полезла к нему в душу, что, в общем-то, мне не свойственно. Машка, подтверди!

Маша с готовностью закивала, а Саша продолжила:

— Я стала нести всякую чушь про близнецовое братство, про то, что всегда готова помочь такому же близнецу, как сама, и всячески предлагала ему свои услуги по вылезанию из его ситуации.

— И ты хочешь сказать, что он поддался на твои намеки и предложения? — не поверила Ольга.

— Не знаю, поддался ли он на что-то или просто оказался в действительно затруднительной ситуации, только он попросил меня поговорить с тобой.

— Как это?

— А так! Сказал, что раз мы у тебя поселились, то, наверное, уже подружились и я, возможно, смогу тебе объяснить на своем примере, что близнецы — такие же люди, как и все. Тем более что те, которые не близнецы, тоже бывают негодяями и подлецами и тоже не всегда поступают с девушками хорошо.

— Это он вроде как оправдывается, что ли? Вроде как все кругом сволочи, и он поэтому не хуже остальных? — окончательно разозлилась Ольга.

— Ну… может, я не совсем точно передала тебе его слова, — пожала плечами Саша. — Я, признаться, не очень старалась их запомнить, потому что главными были вовсе не они.

— А что же? — проговорила Ольга, с огорчением отметив, что на нервной почве у нее задергался сначала левый глаз, а потом и правый. Она с ожесточением потерла глаза кулаками, размазала вокруг них тушь и посмотрела на Сашу из черных кругов взглядом затравленной совы.

Саше очень захотелось рассмеяться, когда она увидела, как Ольга обошлась со своим макияжем, но она сдержалась, поскольку сразу поняла, что Ларионова близка к самой настоящей истерике.

— Главными были другие слова, — твердо сказала она. — Он сказал, что ты ему очень нравишься и что он хочет с тобой встретиться, чтобы еще раз тебе все объяснить.

— И тебе показалось, что он говорит правду? — прошептала Ольга.

— Я просто уверена, что правду. Он так волновался, что у него даже руки дрожали. Такое не сыграешь.

— А как же геометрия? — не сдавалась Ольга.

— Далась тебе эта геометрия! — встряла Маша. — Ты с ним встреться, тогда и узнаешь все про геометрию, если уж так неймется. Только я бы, например, не стала.

— Почему?

— Потому что ситуация полностью под твоим контролем и ты можешь использовать ее по своему усмотрению.

— Это как же?

— А как хочешь! Можешь изображать из себя благородство, можешь — сумасшедшую влюбленность, а можешь сделать вид, что просто снизошла до него по его же слезной просьбе. Вариантов — десятки! И главное — ты в любом на коне!

— Да? — растерялась Ольга.

— Конечно! Он же умоляет о свидании, а не ты!

— Пожалуй, тут есть над чем подумать…

— Вот именно!

Ночью после дискотеки Ольге не спалось. Она без конца прорабатывала варианты встречи с Добровольцем. Сначала представляла, как завтра с тонким благородством едва лишь намекнет на непорядочность близнецов и позволит Сашке иногда провожать ее из школы домой. Потом ей виделось, как она в позе оскорбленного достоинства особы царских кровей слушает признание Добровольского в его гнусности и гордо отсылает его от себя с приказом никогда не приближаться к ней ближе чем на метр. Третий вариант нравился ей больше всего, потому что по его сценарию они с Сашкой сначала признавались друг другу в любви до гробовой доски, а потом тонули в сладких слезах и поцелуях.

Только под утро Ольга все-таки заснула, и приснился ей отвратительно-непредусмотренный четвертый вариант. Будто бы она приводит Добровольского домой, говорит маме: «Познакомься, это Саша», а тот начинает дьявольски хохотать, а потом заявляет, что никакой он не Саша, а наоборот — Паша. После этого у Паши вдруг начинает вытягиваться и разветвляться в разные стороны шея, и он превращается в чешуйчатую многоголовую гидру.

Ольга проснулась от страха и тут же решила, что сон, без сомнения, пророческий, тем более что приснился с четверга на пятницу. Исходя из этого, она решила, что расслабляться от сообщения, полученного от Маши, не стоит, а надо постоянно находиться в состоянии боевой готовности и не терять самообладания, чтобы гидроподобная близнецовая многоликость не застала ее врасплох.

Удовлетворенная принятым решением Ольга мгновенно заснула снова и проснулась по звонку будильника вполне бодрая и в крайне боевом настроении. Днем 9-му «А» предстояло совместно с московскими гостями посетить Русский музей, и Ларионова настроилась исключительно на общение с прекрасным, к чему братья Добровольские не имели никакого отношения.

Во дворе музея Нина Петровна попросила ребят подождать, пока она договорится об экскурсии, но Ольга остановила ее: