Светлана Лубенец - Праздничные истории любви (сборник)

— Зачем тратить деньги на экскурсовода, если у нас есть свой собственный!

— Что ты имеешь в виду? — не поняла ее классная руководительница.

— У нас есть Петр, — сказала Ольга и вытолкнула вперед Телевизора. — Он с пятого класса занимается в школе при музее и знает абсолютно все периоды и направления!

— В самом деле? — с сомнением качнула головой Нина Петровна.

Это ее сомнение Телевизору не понравилось, и он, поглядывая на Оксану Панасюк, тоненько, но решительно заявил, что Ларионова абсолютно права и что деньги действительно пригодятся им на что-нибудь более полезное, например на мороженое с молочным коктейлем в музейном буфете или даже в каком-нибудь кафе.

Экскурсию Телевизор начал, как и полагается, с древнерусского искусства, то есть с икон, и вел ее так мастерски, что на его детсадовский голосок слетелась еще масса народа и стала толпой ходить по залам вслед за девятиклассниками. Катанян недовольно пробурчал, что неплохо бы взять с этих любителей халявы деньги и тогда к молочному коктейлю можно будет взять в буфете еще и по пирожному. Галка по-змеиному зашипела ему в ухо, чтобы он замолчал и не позорил класс перед москвичами. Нина Петровна, гордясь учеником перед музейным народом, несколько раз смахнула слезу умиления, а Ольга никак не могла стойко держать намеченную линию поведения, поскольку Саша Добровольский безотрывно смотрел ей в щеку.

Воспользовавшись некоторой сутолокой, возникшей при переходе в следующий зал, Ольга задержалась в предыдущем и быстрым шагом пошла по залам в другом направлении, чтобы скрыться от Саши и привести свои чувства и настроение в норму. Остановилась она около огромной картины Брюллова «Последний день Помпеи» и села против нее на мягкий диванчик. Да-а-а… Прямо скажем, не повезло этим помпеянам… Страшная картина, хоть и ненатуральная какая-то… Все рушится, черный пепел валится, а люди чистенькие, красивые, ни ран у них, ни крови… Телевизор, правда, объяснил это несоответствие изображенного реальности суровыми законами классицизма, но Ольга почему-то все равно осталась недовольна Брюлловым.

Она вздохнула, встала с диванчика и хотела подойти поближе к портрету Самойловой, чтобы получше рассмотреть ее бальное платье, но тут кто-то дернул ее за руку и силой усадил обратно. Ольга ойкнула и увидела рядом с собой Пашу Добровольского. Она теперь с полной уверенностью могла утверждать, что это не Саша. Она только глянула в лицо своего одноклассника и сразу увидела совсем другие черты, сердцем почувствовала чужого ей человека. Добровольский этого не знал, и преимущество было на Ольгиной стороне. Она вся подобралась и приготовилась к последнему, как ей казалось, бою с коварными близнецами.

— Что ты смотришь на меня, как на многоголовое чудовище? — спросил Доброволец, и Ольга, несмотря на то что сама нарекла сон про чешуйчатую гидру пророческим, поразилась совпадению образов.

— Как хочу, так и смотрю, — не очень умно ответила она. — Быстро излагай, что тебе от меня надо, Пашенька.

Ольга думала, Добровольский удивится тому, как быстро она его раскусила, и растеряется оттого, что прикидываться Сашкой бессмысленно, но Паша, казалось, ничего необычного не заметил.

— Ольга, это я во всем виноват, — сказал он абсолютно неожиданно для Ларионовой.

— В чем? — удивилась она.

— Ну… это я подбил Сашку пару раз пригласить тебя на той дискотеке, а потом на прогулку…

— И что? — В Ольгином голосе уже явственно зазвенел металл.

— Я просто так ему предложил… ну… потому что с тобой мы тогда еще ни разу не танцевали и не встречались… Все девчонки надоели, и с тобой интересно было… на новенького…

— Ну и?! — вскрикнула Ольга слишком громко для музея и вскочила с диванчика.

— Не кричи… Сядь! — Паша опять усадил ее рядом с собой. — Понимаешь, я валял дурака, а Сашка взял да и влюбился… А ты ему из-за меня не веришь.

— Я и тебе не верю! — прошипела ему в ухо Ольга. — Я слышала, как в зимнем саду Аничкова дворца ты спрашивал своего братца, решил ли он со мной вопрос о зачете по геометрии. Боитесь, трусы, что я вас Нине выдам! Да мне, чтоб ты знал, абсолютно наплевать на вас, на ваш зачет и на то, поедете ли вы в Москву или нет! Ясно?

Она опять хотела встать с диванчика, но Добровольский крепко держал ее за локоть.

— Ничего подобного я не говорил! Я спрашивал его, признался ли он тебе в своих чувствах. Это было для него тогда главным. Мы потому и билеты во дворец достали, чтобы у него была возможность поговорить с тобой. Ему, дураку, казалось, что в романтичной обстановке бала сделать это будет легче, но все с самого начала пошло кувырком.

— Это он тебя подослал, да? — по-прежнему с презрением посмотрела на Пашу Ольга.

— Да ты что! Он сейчас наверняка меня по всему музею ищет. Ну… что я говорил? Вот и он!

Ольга повернула голову и увидела приближающегося к ним Сашу.

— Что ты ей еще наговорил? — яростно набросился он на брата.

— Я, пожалуй, пойду, — усмехнулся Паша, вскочил с диванчика и быстро вышел из зала.

— Пойдем, пожалуйста, со мной, — странным голосом предложил Ольге Саша. — Ты должна это слышать.

— Что слышать? — удивилась она.

— Пойдем, — повторил он.

Ольга поднялась с диванчика и пошла за Сашей. Они довольно долго блуждали по залам, пока не наткнулись на одноклассников. Раскрасневшийся, в расстегнутом пиджаке Телевизор вдохновенно рассказывал про художника Николая Ромадина, а Нина Петровна предлагала супружеской паре пенсионеров подойти поближе к Петру Казбекову и послушать его лекцию.

Добровольский довольно бесцеремонно отвел классную руководительницу от старичков к окну и сказал ей:

— Нина Петровна, мы с братом обманули вас, и Пашка сдал зачет по геометрии за себя и за меня.

— Да? — чувствовалось, что учительница, загруженная добрым, прекрасным и вечным, никак не сообразит, к чему клонит Добровольский.

— Да! И я прошу вашего разрешения пересдать геометрию. Если этого нельзя сделать, то исправьте мне «четверку» на «двойку». Очень вас прошу!

— Вот как! — наконец «въехала» в проблему Нина Петровна. — Прискорбно… Только я не понимаю, почему об этом нужно говорить именно сегодня и в музее? Потерпеть до конца каникул нельзя было?

— Нельзя! — решительно помотал головой Саша.

Учительница посмотрела на краснеющую рядом с ним Ольгу, что-то поняла для себя и сказала:

— Хорошо. Я подумаю, что можно предпринять. Только мы займемся всем этим после отъезда москвичей. Договорились?

— Договорились! — Добровольский улыбнулся Нине Петровне так радостно и облегченно, что она вынуждена была улыбнуться ему в ответ.

Учительница отошла к классу, а Саша повернул свое пылающее лицо к Ольге и сказал: