Николай Осинин - Через все преграды

— Мы поговорим с капитаном, — пообещал Сергей, утешая своего нового товарища, — если разрешит, мы в следующий раз принесем с собой. Только он у нас строгий: за малейшее нарушение дисциплины наказывает, как в Красной Армии.

— Вплоть до смертной казни! — зловещим шепотом произнес Илья. — Один раз было нам!..

На крыльце раздалось тяжелое гроханье сапог. Мальчики замолкли.

— Это Никита, — сказал Тимофей.

На пороге появился раскрасневшийся от бега Никита.

— Сашка вернулся, нас ждет, — мальчуган наклонился к уху приятеля и продолжал быстрым шепотом, следя косым, прищуренным глазом за Ильей и Сергеем.

Потом подростки у двери заспорили, не повышая голоса. Под коней Тимофей резко сказал:

— Я отвечаю!

— А ребята? Слово помнишь?

— Помню. Ничего ты не знаешь!.. Надежда Яковлевна не зря нас посылала! Понял!

Никита опять зашептал что-то горячо и сердито.

— Сказано — головой, значит, точка! — отрезал Тимофей. — Есть хочешь?

— Некогда.

Тимофей отхватил от оставшейся половины булки изрядный ломоть хлеба и достал из банки пару соленых огурцов.

— На, — протянул он приятелю. — Пошли!

— Куда мы? — спросил у него Илья.

— В штаб! — таинственно шепнул ему Тимофей. — У нас, брат, тоже кое-что имеется.

Штабом называлась большая силосная яма, где собирались деревенские ребята, предводительствуемые Тимофеем и Никитой. Яма находилась на горе, за речкой, огибавшей село и впадавшей в озеро. Она была покрыта сверху жердями и тщательно замаскирована. Отсюда хорошо просматривалась дорога, идущая из Березовки в районный центр — Марьино.

У входа в землянку Тимофея и его спутников встретил мальчишка лет двенадцати, вооруженный самопалом, заткнутым за пояс, и немецким штыком в ножнах, привешенным к ремню.

— Как дела? — спросил у него Тимофей, шедший первым.

— Все в порядке! — ответил дежурный, бодро вскидывая голову и косясь на незнакомцев. — Никаких происшествий. Видели только нашего быка Ганьку, который в деревню перся. Федька Семякин погнал его назад, к стаду.

— Кто вас сменяет?

— Колька Спицын и Васька. Их не дождешься. Наверно, убежали картошку рыть, а служба им — хоть не бывай.

— Проучить надо этого Кольку, — проворчал сзади Никита.

— Ладно, — согласился Тимофей, — мы с ним на собрании поговорим! А ты подежурь пока.

В землянке находилось еще трое ребят разного возраста. Старший из них, рыжий коренастый мальчишка в стареньком полушубке, вскочил навстречу Тимофею.

— Ой, Тимка! Что делается в Шаталовке!.. — вскричал он, но, увидев за спиной товарища незнакомцев, остановился, подозрительно оглядывая их.

— Свои, — негромко бросил ему Тимофей, — давай рассказывай.

Однако паренек продолжал молчать.

— Говорю — свои! — нетерпеливо повторил Тимофей.

— Откуда?

— От верблюда!.. Ты, Сашка, слушай, что тебе говорят.

Но Сашка, видимо, не хотел «слушать».

— А еще вожатым выбрали, — проворчал он, презрительно щурясь на товарища. — Забыл, как на сборе клялись, чтобы ни одна чужая душа…

— Ничего ты не знаешь! — с сердцем крикнул Тимофей. — Нет здесь чужих душ.

Он грубовато толкнул Сашку в угол и шепнул ему на ухо несколько слов.

— Понял?..

Сашка недоверчиво покосился на него:

— Понял. Я у Надежды Яковлевны спрошу.

— Вот-вот…

Смущенные неприветливыми взглядами деревенских ребят, Сережа с Ильей уселись на бревно, лежащее возле стены. Сашка, поворчав на Тимофея и Никиту еще немного, начал рассказывать, что он видел с друзьями в уцелевшей деревне Шаталовке, куда их посылала Надежда Яковлевна с запиской к знакомому фельдшеру.

— Фрицев туда из Марьина привалило видимо-невидимо! — постепенно воодушевляясь, рассказывал он. — И все злющие-презлющие! Как кто им под руку или под ногу подвернется — бах! — и готово. Собак, курей — начисто перебили! Все дома заняли, а колхозников в хлевы и сараи повыгоняли. Кругом деревни — патрули: ни взад, ни вперед не пускают. Мы прямо кое-как проскочили! Хорошо, что там кусты кругом.

— Чего их туда принесло? — заметил Никита. — Их же в Шаталовке не было?

— Вот и мы так думали, — вставил мальчик, ходивший вместе с Сашкой. — Игорь, который сын дяденьки фельдшера, говорил: строить что-то собираются фрицы. Кажется, аэродром.

— Учительница об этом знает? — осведомился Тимофей.

— Рассказывали…

— Надо теперь мост на Черной речке сжечь, — озабоченно сказал Тимофей после некоторого раздумья, — а то как бы они к нам с той стороны не нагрянули, там у нас караульных нет.

— Фьюить! На месте того моста одни столбы обгорелые торчат: мы вброд переходили.

— Ишь ты!.. Интересно, чья это работа?

— Поди спроси! Фамилии не оставили.

— Партизаны, верно.

— Ну, будут партизаны такими пустяками заниматься. Они на железной дороге действуют.

— Я думаю, это работа хлопцев из «Нового пути», — сказал Сашка, — им к мосту ближе, чем нам.

— Может, и они, — согласился Тимофей, — там тоже народ стоящий. Одним словом, нам сейчас надо уши торчком держать.

Когда вышли из землянки, Сергей, заинтересованный всем виденным и слышанным в «штабе», спросил у Тимофея.

— Зачем у вас здесь дежурный стоит?

— Это мы с Никитой придумали! — гордо сказал подросток, довольный тем, что ему тоже удалось произвести впечатление на своих новых друзей. — Чтоб немцы врасплох нас не застукали. Как фашистские машины покажутся, дежурный в штабе тревогу бьет, — вон рельс висит! А дальше каждый в колхозе знает, что ему делать.

— И большой ваш отряд?

— Нет, человек двадцать всего.

— Порядочно! А что вы делали, когда у вас немцы стояли?

— Что без оружия сделаешь? Так, пустяки… Да и нельзя: убьешь одного — всему колхозу гибель, вы же знаете. В Дятлине летом стукнули фрица кирпичом по голове, — не убили даже, просто стукнули, — все равно деревню сожгли. — Тимофей шумно вздохнул: — Если бы оружие — тогда другое дело, тогда б мы придумали!

Вечером Сергей с Ильей, вернувшись к себе в лесную землянку, делились с Федором Ивановичем своими впечатлениями о деревне.

— Колхозники здесь — что надо! Фашисты с ними никак не могут справиться! — с восторгом рассказывал Сергей. — Все запрятали: и скот, и хлеб. Приедут фрицы, пошарят, пошарят, да так ни с чем и уедут. Колхозники слово дали на общем собрании: не выдавать ничего врагу.

— Федор Иванович, а ребята здесь какие боевые! — воскликнул Илья. — У них даже настоящий штаб отряда есть. День и ночь дежурный стоит. Чуть немцы показались — бах! бах! Тревога. И вся деревня знает.

— Верно, люди здесь хорошие, — согласился капитан. Он придвинулся к печи, пробежал глазами записку учительницы, принесенную подростками, и бросил ее в огонь. — Так. Говорите, девочек Надежда Яковлевна не отпустила сюда, в деревне оставила?