Андрей Жвалевский - Я хочу в школу

– Женечка, не смотри дальше, – взмолилась она, – не надо.

– А зачем вы мне это принесли? – придушенно спросил он.

– А чтоб знал! – зашипела Кошка. – Чтоб старых друзей слушал!

– Это я виновата, – ревела Аня, – это я гуляла и их увидела. Я думала, это ты… А это не ты… Жень, ты все равно самый лучший! Ты самый-самый! Мы тебя любим! Жееееень…

Женя машинально гладил Аню по голове.

– Ты не виновата, – сказал он мрачно, – это я виноват.

– Нет, что ты! Ты не виноват! Это Вика…

– Вика хорошая, – сказал Женя, – она заслуживает счастья.

– Ты что, с ума сошел? – вскинулась Кошка. – Да она гуляла у тебя под носом!

– Значит, ей так было лучше, – сказал Женя, – значит, я не смог дать ей то, что нужно…

– Ты говоришь, как придурок из любовного романа! – заявила Юля.

– А я и есть. Придурок. Из романа, – сказал Женя.

Женя не знал, как себя вести.

Он сидел в школе, смотрел на Викины волосы, на ее улыбку. К концу второго урока он почти уверился в том, что вчерашнее видео приснилось в страшном сне.

И он спросил у нее, просто чтобы убедиться – ничего не было. Чтобы она рассказала ему, что это не она, что у нее есть сестра-близнец…

– Вика, а где ты была вчера в шесть вечера?

– Я?

Женя рад бы был ничего не замечать. Но занятия по психологии не прошли даром, все мелочи отмечались в голове автоматически.

Она испугалась, глаза расширились. Потом опустила голову.

– А что?

Отвечает вопросом на вопрос, глаза смотрят в сторону.

– Мне показалось, я видел тебя на улице.

– Где?

Руки потянулась к краю блузки, стали нервно теребить ткань.

Женю накрыло холодом. Вика – мафия… Больно-то как…

У него не было сил выяснять отношения, он просто встал и ушел. Вика бросилась следом, догнала на лестнице.

– Куда же ты? Сейчас контрольная по физике! Ты обещал…

Она выглядела беззащитной и растерянной. У Жени все внутри сжималось, когда он смотрел на нее. Если бы она позволила, зацеловал бы до смерти. Как тот… На видео…

Женя сжал зубы и почти бегом вылетел из школы. Сиганул через турникет, ушел домой как был, в пиджаке и туфлях. По снегу.

Он не чувствовал холода, он вообще ничего не чувствовал.

Димка очень хотел собрать всех Птиц, как раньше. Чтобы все сидели на ковре и пили чай. И чтобы Молчун тоже был, ковырялся в своем планшете. И тогда Димка встал бы, протер очки и сказал: «Птицы! Что вы, с ума посходили? Нам же еще учиться всем вместе! Мы же скоро вернемся в свою, нормальную, школу!»

Он понимал, что дома, в родной тридцать четвертой, все наладится. Впалыч выслушает всех вместе и каждого в отдельности. Появится новый, совершенно потрясный проект (Анечка, например, вдруг ляпнет: «А сколько нужно эльфу нектара для нормальной жизни?»). Все уйдут с головой в работу – и всё станет, как раньше. Как положено. Но почему-то казалось, что надо разобраться сегодня, сейчас. Без Впалыча и родных стен. Это по-честному.

Димка почти уже начинал собирать Птиц, брал трубку, открывал адресную книгу… Но первой в списке шла Кошка. Она, конечно, не могла быть первой по алфавиту, и Дима специально вписал ее с двумя «а» в начале – «ааКошка». Он чаще всех ей звонил, она и в быстром наборе была на цифре 2 (единица по умолчанию автоответчик). Но сейчас Димка смотрел на «ааКошку» – и понимал, что никого он не соберет. Потому что все будет не так. Женька и слушать не станет. Анечка выслушает, но ничего не скажет. Молчуна вообще не отпустят никуда.

А Кошка начнет спорить, но не так, как при обсуждении проекта – когда от ее наездов и наскоков Димка только бодрился. Она начнет бить по больному, врать и передергивать. Если вообще придет.

Если вообще кто-нибудь придет.

Димка отложил телефон и уткнулся в учебник, где очень скучно и напыщенно рассказывалось о любви Пушкина и Натальи Гончаровой. И сразу вспомнилась поездка в Питер, экскурсия в домик Пушкина на Мойке, где им целый час рассказывали про смерть поэта. Почему-то исключительно про смерть, про последние дни, панихиду, похороны. Впечатлительная Анечка тогда вышла из музея с глазами, полными слез. Какая-то сердобольная тетенька испуганно спросила у Ани: «Девочка, что случилось?» И Анечка дрожащим голосом сообщила: «Пушкин умер!»

Кошка тогда так хохотала, что Димке пришлось ее отпаивать водой с газом, а Кошка пила, хохотала и икала…

Димка понял, что бессмысленно улыбается, глядя мимо учебника. Он спохватился, прогнал улыбку – надо было делать уроки.

Будильник сначала был выключен, а при повторном срабатывании отправился в стену, от соприкосновения с которой замолк навсегда. Женька не хотел идти ни в какую школу. Он решил заболеть. Просачковать. Не пойти – и все! Все четвертные у него уже проставлены, а видеть эту лживую физиономию… Женька спохватывался: это не Вика виновата, это он что-то не так сделал. Она просто не хотела ему говорить, боялась обидеть.

Женька перевернулся на другой бок, свернулся калачиком и накрылся одеялом. Когда-то давным-давно он так прятался от грозы у бабушки в доме.

Мама заходила пару раз, тихонько звала, но будить не стала. Ее всегда подтянутый и собранный сын забыл куртку в школе, не помнил, обедал ли он, да еще и будильниками швыряется. Наверное, мама даже заподозрила, что тут замешана девочка. Трудно сказать – у Женьки была очень тактичная мама. После трех робких попыток напомнить сыну о школе она плотно прикрыла дверь и дала ему уснуть.

Сон получился смутный и неприятный, Женька его не запомнил. Может быть, из-за способа, которым его из сна выдернули.

– Вставай, медведь, весну проспишь! – заорали над ухом и для убедительности ударили сверху подушкой.

Женька подскочил на кровати. Это была Кошка – кто же еще. И что самое интересное, это была та самая Кошка, с которой они могли моря переплыть и горы своротить (и однажды своротили – после неудачного моделирования сдвижки тектонических плит).

Кошка искрила энергией и хаотически перемещалась по комнате. В углу, чтобы не мешать перемещениям, терпеливо блестел очками Димка.

– Вставай, говорю! – не унималась Кошка. – Пролежни будут!

Женька вопросительно посмотрел на Димку как на более адекватного.

– Впалыч звонил, – пояснил тот. – Через час собрание в актовом зале. В нашем актовом зале!

Чувство было такое, как будто все вернулись с полярных экспедиций – народ шумел, бурлил и хлопал друг друга по спинам. Хотя все это время учились рядом, в соседних школах, но… Нет, это была другая планета. Много других планет, между которыми, конечно, существует межгалактическая связь, но это не то. И вообще, в командировке хорошо, а дома лучше.