Николай Шундик - На Севере дальнем

— Ай, как хорошо твоя мама сказала! — Петя крепко вце­пился руками в плечо Кэукая.

С трудом овладев собой, Вияль села на место.

— Ну что ж, говори, Экэчо, дальше, — предложил предсе­датель.

— Да что ж говорить мне... — обиженно промолвил Экэ­чо.— Известно же всем, как боялся я брата, — не меньше, чем многие, кто здесь сидит, боялся я Мэнгылю. Зачем же на меня смотрят люди так, как смотрят волки на приблудившуюся в их стаю собаку? Зачем вот мальчишка Тынэт схватил мою трубку и разбил ее вдребезги? — Экэчо вытащил дрожащими руками из-за пазухи обломки трубки, показал их собранию. — Тяжело мне, люди, жить так на свете, — все больше и боль­ше входил Экэчо в роль обиженного человека. — Вот зачем Тынэт трубку разбил, которая перешла в четвертое колено рода моего? Могу ли я теперь передать ее моему сыну?..

— У-у, как старая лиса, хвостом метет, — тихонько про­молвил Эттай.

— Ничего, сейчас оборвут ему этот хвост, — отозвался Кэукай.

— Известно же всем: курительная трубка является луч­шим хранителем человека от злого начала, — продолжал Экэ­чо. — Чего теперь я должен ждать, когда лишился лучшего хранителя?

Таграт заметил, что слова Экэчо о его трубке подейство­вали на некоторых колхозников. Он посмотрел на хмуро мол­чавшего Тынэта, укоризненно покачал головой. Тынэт вино­вато вздохнул и, подперев голову руками, неподвижно уста­вился в пол.

Рядом с Тагратом в президиуме сидел директор школы Виктор Сергеевич Железнов. Чукчи привыкли к тому, что ди­ректор никогда не пропускал колхозных собраний. Много лет они прожили вместе с ним и хорошо знали, сколько сил поло­жил этот человек на организацию колхоза. Не было ни одного трудного дела, в котором не помог бы им Виктор Сергеевич Железнов.

Короткое, но взволнованное выступление Вияль напомнило Виктору Сергеевичу далекие годы, когда он впервые попал на Чукотку. Одни воспоминания сменялись другими, как про­летают стаями птицы. Еще в молодости, когда загнали его царские чиновники в ссылку в этот далекий, тогда еще совсем дикий край, он со всей страстью русского человека-подвижни­ка взялся за просвещение чукотского народа.

Отшумели грозные годы борьбы с интервентами, с банда­ми колчаковцев, с местными богатеями, ушли в прошлое труд­ные годы организации первых чукотских школ, больниц, кол­хозов. Во всем этом Виктор Сергеевич принимал самое дея­тельное участие. Он первый написал школьные учебники на чукотском языке, составил первые чукотские словари. И шко­ла его в поселке Рэн была не простой школой: здесь коллектив учителей под руководством Виктора Сергеевича вел напря­женную творческую работу по созданию методических посо­бий для чукотских школ, по переводу детской литературы с русского на чукотский язык. Много записал Виктор Сергее­вич чукотских легенд и сказок. Его сборники сказок, изданные в Хабаровске и Ленинграде, были дороги на Чукотке и детям и взрослым. «Это человек, любящий наши сказки и сказания. Это человек, любящий чукотский народ», — так говорили чук­чи о Викторе Сергеевиче Железнове.

И вот сейчас, когда чукчи были взволнованы необыч­ным разговором на колхозном собрании, многие из них нет-нет да и поглядывали на директора школы, ждали с нетер­пением его слова, потому что знали, насколько слово его спра­ведливо.

«Да, из-за этой трубки Экэчо удалось на время отвлечь от себя внимание, — думал Виктор Сергеевич, слушая суровую отповедь Тынэту его деда Кэргыля. — Ну, да ничего. Посмот­рим, что будет дальше...»

Экэчо, опустив голову, с затаенной радостью слушал слова Кэргыля. А старик, потрясая в воздухе посохом, разошелся не на шутку:

— Мне стыдно теперь знать, что ты внук мой, Тынэт! Я жа­лею, очень жалею, что не колотил тебя палкой, когда ты был мальчишкой. Может быть, ты был бы умнее, может, после это­го ты стариков стал бы почитать!..

— Ай, как жалко Тынэта! — сокрушался Кэукай, сочув­ственно глядя в его сторону.

— Вот сейчас выступит твой отец, выступит мой отец — защитят Тынэта, — утешал себя и своих друзей Петя.

— А может, ты, как и Вияль, вспомнишь, что твой сын Чумкель, а мой отец, которого я так никогда и не видел, тоже на чужую землю угнан? — вдруг обратился к своему деду Тынэт.

Кэргыль осекся, замолчал и, посмотрев в сторону Экэчо с откровенной ненавистью, сел на свое место.

Долго тянулось молчание, от которого Экэчо было не по себе. И вот наконец председатель объявил, что будет говорить Виктор Сергеевич Железнов. Экэчо почувствовал, как заспе­шило куда-то его сердце. «Так, так, послушаем, что скажет друг врага моего Ако», — думал он со страхом.

«Вот сейчас Тынэт высоко поднимет голову», — заранее радовался Петя.

Эттай, необыкновенно возбужденный, попытался даже встать на скамейку, чтобы лучше видеть, как директор школы будет заступаться за комсорга и ругать Экэчо. Оступившись, он полетел на пол. На него зашикали.

Виктор Сергеевич дотронулся рукой до своей бородки, стро­го взглянул на Тынэта, потом перевел взгляд на Экэчо.

— Кэргыль правильно ругал своего внука, хотя, быть мо­жет, уж слишком громким голосом, — начал директор школы.

Среди охотников пронесся одобрительный шепот. Тынэт еще ниже опустил голову. А Петя, ошеломленный совсем не­ожиданным поведением отца, не хотел верить ни ушам своим, ни глазам. Виновато взглянув на Кэукая, а затем на Этгая, он весь подался вперед и замер, ожидая, что скажет отец дальше. На носу его, там, где виднелось несколько крошечных конопушек, выступили бисеринки пота.

— Я тоже хочу перед всеми людьми поругать Тынэта, — продолжал Виктор Сергеевич. — Парень он хороший, лучший охотник в нашем колхозе, но слишком горячий и потому ино­гда делает глупости. Зачем ему понадобилось ломать трубку Экэчо? Почему он не поступил совсем по-другому?

«Вот оно, начинается! — тревожно заерзал на своем месте Экэчо. — Сейчас он ко мне перейдет».

— Почему Тынэт не дождался собрания? — строго спра­шивал Виктор Сергеевич. — Всем понятно: у него есть при­чина сердиться на Экэчо. Он не зря сейчас напомнил своему дедушке про отца. Кроме того, Тынэту пришлось искать Экэ­чо в море в то время, когда его бригада дома строила. Тынэт недоволен, сильно недоволен, как и все охотники поселка, тем, что Экэчо часто идет в сторону от людей, делает так, как нра­вится только ему одному. Вот об этом Тынэт должен был пря­мо, без бранных слов сказать Экэчо вот здесь, на собрании. Вот как надо было сделать тебе, Тынэт!

Комсорг поднял наконец голову, прямо посмотрел в глаза Виктору Сергеевичу:

— Понятно ли сейчас тебе, почему тебя здесь, на собра­нии, ругают?

— Понятно. Хорошо понятно. Правильно ругают, — не­громко, но твердо сказал Тынэт.

Опять среди охотников пробежал одобрительный шепот. А Петя, почувствовав огромное облегчение, повернулся к сво­им друзьям и прошептал скороговоркой: