Евгениос Тривизас - Последний чёрный кот

Ну и влип я! Очутился между двумя группами разъярённых демонстрантов. Одни решительно настроены душить чёрных кошек, другие жаждут их топить. А я, несчастный чёрный кот, чёрный как смоль, стою посреди дороги, будто мишень в тире. Застыв от страха, я не решаюсь двинуться ни вперёд, ни назад: и там и там — смерть. А крики приближаются с обеих сторон:

И происходит неизбежное. Один демонстрант с дубинкой замечает меня и показывает пальцем. На секунду все замолкают. Тишина. Я пытаюсь притвориться чёрным пятном на асфальте, однако номер не проходит. Тысячи глаз впиваются в меня.

— Я не настоящая чёрная кошка! Я обман зрения!

Они мне не верят.

— Сжальтесь! — кричу я в панике.

Какая там жалость. С воплями они бросаются на меня со всех сторон. В ужасе я верчусь вокруг своей оси, выгибаю спину и шиплю что есть мочи. Но их не напугать. Они приближаются, потрясая мотыгами и дубинками... Озираюсь в отчаянии — и замечаю рядом с тротуаром приоткрытую решётку канализационного люка. Спасён! Я совершаю отчаянный прыжок и попадаю в тёмную дыру. Скатываюсь по скользкой трубе — и вот я уже в сыром и затхлом подземном ходу.

Трое мышей, играющих в кости, с подозрением косятся на меня, когда я стремглав проношусь мимо них. У меня кружится голова, но я бегу не останавливаясь...

Много часов блуждал я по подземному лабиринту. В тёмных туннелях и разрушенных катакомбах я встречал гигантских крыс, которые делили между собой добычу или жарили сыр на канализационных решётках. Они смотрели на меня настороженно, но напасть не решались. Две крысы высунулись из-за горы тухлых лимонов, хитро мне подмигнули и знаками стали подзывать к себе. Я сделал вид, что не заметил.

Не знаю, сколько прошло времени, но вот наконец я различил в глубине туннеля слабый свет. Я подошёл поближе: оказалось, он идёт из открытой решётки. Какое счастье! Я вскарабкался по скользкой ржавой лестнице, вылез на поверхность и очутился на узкой улочке рядом с церковью.

И тут же услышал совсем рядом крик газетчика:

— Экстренный выпуск! Всякий, кого застигнут за предоставлением укрытия чёрной кошке, будет осуждён! Экстренный вы-ы-ы-пуск!..

Да что ж это такое! Кольцо сжимается. Надо бы избегать центральных улиц, а то снова натолкнусь на какую-нибудь демонстрацию...

Я запрыгнул на белёный забор, прошёл через сад с анютиными глазками, а потом мимо стройки — и увидел кота. Тоже чёрного. Чёрного-пречёрного. С привязанным к шее чёрным камнем. Он стоял на самом краю строительных лесов и явно собирался прыгнуть в пустоту.

(Потом, кстати, я узнал, что многие чёрные кошки, не выдержав преследований, совершали подобные безрассудства. Одна кошка по имени Жужука, например, отравилась, съев семь тухлых сардин. Другая, которую звали Калипсо, опустила голову в аквариум с золотыми рыбками. К счастью, ей не удалось захлебнуться — золотая рыбка укусила её за нос.)

Ну не мог я позволить собрату с камнем на шее так бездарно загубить свою жизнь. Я взбежал на леса. Наверху сильно дуло, доски скрипели и ветер завывал у меня в ушах.

— Эй, ты что собираешься делать? — закричал я.

— Свитер вязать, — фыркнул он. — Не видишь разве? Собираюсь распрощаться с жизнью.

— Из-за чего?

— Совесть замучила.

— А что ты сделал такого? Исцарапал епископа?

— Никого я не царапал. Но, как видишь, я чёрный.

— Ну и?.. Что плохого в том, что ты чёрный?

— Ты ещё спрашиваешь?! Чёрные кошки виноваты во всех бедах.

— Погоди... неужели ты веришь в чушь, которую твердят эти сумасшедшие?

— А как в это не верить? Куда ни сунься — всюду одно и то же. Взрослые и дети. Газеты и радио. Сутра до вечера!

— Ну так что? Приди в себя, дружище! Пусть даже все твердят. Но ты ведь знаешь, что это неправда!

— Но если правду все отвергают, какой в ней смысл? Чего стоит такая правда?.. Нет, мне незачем жить. Я никому не нужен, я приношу одни несчастья, и в первую очередь себе. Хватит!

Я успел схватить его за хвост уже в прыжке.

— Эй, постой!

— Пусти!.. Пожалуйста, не мешай мне!

— Как тебя зовут? — попытался я выиграть время.

— Грязнуля. Не слишком симпатичное имя, верно? Ко всему у меня ещё и имя такое...

— Отличное имя! А теперь попытайся подумать головой, Грязнуля. Чистой и ясной головой. Что плохого ты сделал?

— Я чёрный, а значит, приношу несчастья. Вон сколько народу об этом говорит...

— Ну снова здорово! Да пойми ты, от повторения ложь не перестаёт быть ложью!

— Но ведь в эту ложь верят все! И от неё взаправду больно. Чем тогда она отличается от правды?

— Грязнуля... Мне кажется, ты сейчас не слишком здраво мыслишь. Тебе нужен свежий воздух, чтобы проветрить мозги. Может, прогуляемся немного? Это займёт...

Он перебил меня:

— И потом, всё равно от жизни никакой радости.

— Да почему?

— Потому что нет мочи ждать, когда тебя разрубит на куски какой-нибудь пьяница или, того хуже, предаст друг. Нет уж, лучше я умру сам. И когда сам решу. Ладно, прощай. Спасибо за сочувствие. Э-эх...

И прежде чем я успел его удержать, Грязнуля разбежался и прыгнул. Я зажмурился. Ветер выл в ушах. Потом я услышал далёкий удар. А когда открыл глаза, то увидел Грязнулю, который снова карабкался на леса — живой и невредимый, с камнем, всё ещё привязанным к шее.

— Вот видишь... я даже умереть недостоин! — всхлипывал он. — Камень... ну, на шее...

— Что такое?

— Это пемза. Но она была вся в смоле, и я не понял. Ещё думал, отчего это он такой лёгкий?.. Слушай, помоги мне найти подходящий камень, а? Потяжелее.

Я не смог удержаться от смеха. Смех оказался заразительным — Грязнуля тоже прыснул. Через пару минут мы просто катались по площадке от хохота и вполне могли свалиться вниз.

— Гляди-ка! — вдруг остановился он.

Внизу мы увидели расклейщика афиш, который, насвистывая, наклеивал на школьную ограду листовки со знакомыми призывами:

Грязнуля указал взглядом на ведро с чёрной краской, стоявшее на краю площадки. И я его сразу понял. Словно сговорившись, мы подошли и толкнули ведро изо всех сил. Оно закачалось, рухнуло с высоты и опрокинулось на голову расклейщика, облив его потоками чёрной краски. Очень смешно было наблюдать, как он пытается стянуть ведро с головы.