Федор Кандыба - Сестры Горские

Рая была увлечена своей затеей.

— А здесь мы ему пришьем большой голубой бант. А вот здесь вышьем…

Но Лена не дала договорить Рае. Оттолкнув сестер, она озабоченно наклонилась над поросенком.

— Вы знаете, он, по-моему, болен! Что-то он слишком смирный и вялый.

Она взяла поросенка на руки, подошла с ним к окну и начала тщательно его осматривать. Потом, опустив своего воспитанника на пол, сказала тоном профессора, приглашенного к больному на консилиум:

— У тебя потрескалась кожа. Нужно принять теплую ванну и смазать кожу жиром. Рыбий жир будет для этого вполне пригоден. Тепло и покой — и завтра ты будешь здоров.

Лечить больного Эдуарда сестры принялись немедленно.

Прежде всего они вынесли больного во двор и уложили на солнышке. Затем притащили с балкона старую ванночку Жени и налили в нее два ведра теплой воды. После этого сестры поставили Эдуарда в ванну и стали его мыть мылом и тереть щетками.

За этим занятием и застал сестер рыжий Мишка, который по-приятельски пришел проведать девочек.

— Ага, младшего братца купаете! Прекрасно! Приятно видеть проявление родственных чувств.

— Мы побоялись, чтоб он не стал похожим на тебя, — отозвалась Рая, намекая на то, что будущий полярный исследователь не очень-то любит мыться.

Однако Мишка пропустил эту колкость мимо ушей. Отозвав Раю в сторону, он сказал ей вполне серьезно:

— Ты знаешь, Рая, о твоем сочинении говорит вся школа!

— Да ну? Что же говорят?

— Говорят о машине, думают, что она может оказаться полезной, и интересуются, нельзя ли ее сделать. Вот я и решил спросить тебя: почему бы действительно тебе не сделать этой машины?

Рая отрицательно покачала головой.

— Ну, если не настоящую машину, то хотя бы модель, — убежденно продолжал Мишка. — Ты бывала на нашей заводской детской технической станции?

Рая снова покачала головой и вздохнула.

— Нет, не приходилось. Ведь мы живем в заводском поселке недавно. И потом я всегда занята. Мне нужно помогать маме и кое-что делать дома. Кроме того, надо много заниматься, я обещала матери получить еще два «отлично». Для детской технической станции времени у меня не остается.

— Плюнь! — авторитетно сказал Миша. — Плюнь на все и приходи на нашу станцию делать машину. У нас можно сделать все, даже автомобиль, а не то что машину для боронования. Поработаешь у нас, а потом перейдешь в город, во Дворец пионеров, а там, знаешь, какая роскошь! Так приходи, ждем!

С этими словами Мишка повернулся на одной ноге и убежал, оставив Раю взволнованной его рассказом о технической станции, где можно сделать автомобиль, и о чудесном Дворце пионеров, где она тоже еще не бывала.

Рая вернулась к сестрам, когда они уже выкупали Эдуарда и вытерли его насухо. Чтобы он не простудился после теплой ванны, сестры принесли из комнаты мешок, посадили в него Эдуарда, хорошенько укутали и положили на солнце на аллее, недалеко от дома.

Разомлевший от купанья Эдуард тотчас же погрузился в глубокий и сладкий сон.

Все это происходило днем. Профессора дома не было. Он, как обычно, уехал на своем автомобиле на завод.

Однако в этот день должен был приехать из Ленинграда внук Кранцевых Валя. По этому случаю профессор поспешил освободиться пораньше и отправился встречать Валю. С вокзала они поехали на автомобиле прямо на дачу.

Услышав звук клаксона, сестры подошли к окну и увидели, что к дому подъезжает автомобиль, в котором сидит профессор с высоким худощавым мальчиком. Мальчик держал при себе чемодан и, несмотря на жару, был одет в пальто.

— К нашему профессору приехал гость, — сказала равнодушно Шура и снова взялась за книжку, не слишком интересуясь несимпатичным соседом и его гостями.

Однако случилось так, что сестрам Горским с места в карьер пришлось заинтересоваться и профессором и его гостем.

Снова повторился звук клаксона — один, другой, третий — все громче и настойчивей, будто кто-то упорно не хотел давать дорогу автомобилю. К звукам клаксона присоединился визг поросенка. Но сквозь мешок он доносился слабо и глухо, и девочки не могли его сразу расслышать.

Эдуард, спавший в своем мешке, преграждал путь автомобилю. Он лежал посреди аллеи, и, как профессор ни вертел руль, ему не удавалось ни подъехать к дому, ни объехать Эдуарда. Клумбы цветника не давали развернуться машине.

Услышав звуки клаксона над своей головой, Эдуард проснулся, подскочил вместе с мешком и начал дико метаться, стараясь вырваться из своей джутовой тюрьмы. Он скакал в мешке, падал со страшным визгом, подпрыгивал, рвался вперед и снова падал, перекидываясь через голову и отчаянно крича.

Этот взбесившийся мешок так прыгал и катался по аллее, что едва не угодил под колеса, и профессору пришлось дать задний ход, чтобы не задеть его.

— Снова эта проклятая тварь! — выругался профессор.

— Какая тварь? — спросил Валя, с интересом наблюдавший за прыжками живого мешка.

— Поросенок! Он осточертел мне! — ответил профессор и, выключив мотор, вышел из машины.

— Поросенок? Сейчас я ему покажу! — решительно сорвался с места Валя.

Выскочив из автомобиля, мальчик бросился к Эдуарду, все еще метавшемуся в своем мешке, ударил его ногой и покатил этот живой мяч по аллее, словно футболист, рвущийся к воротам противника.

Очумевший от ужаса Эдуард кричал и визжал так, что было прямо удивительно, как такое маленькое существо может издавать такие неимоверно громкие звуки.

Автомобильный клаксон и мешок уже не могли заглушить этого неистового крика, и девочки теперь ясно услышали голос своего несчастного пациента.

— Эдуард! — вспомнили они в ужасе. — Эдуард! Его кто-то бьет. Больного мучают!

Как тигрицы, бросились Рая и Лена вниз на защиту своего воспитанника.

Они мигом слетели по лестнице и набросились на обидчика, даже не рассмотрев, кто он.

Расправа была коротка. Перевернувшись в воздухе, Валя вдруг оказался на земле, весь в пыли и с полуоторванным воротником пальто.

Профессор, остановившийся в дверях дома, увидел, что внук побежден и нуждается в его помощи, без которой дело может обернуться плохо. Тогда Кранцев вышел из-за дверей и направился к месту битвы.

Появление профессора на поле брани произвело магическое действие.

Сестры мигом оставили смятого Валю и бросились наутек, подхватив мешок с несчастным Эдуардом, который неожиданно вывалился оттуда и молча, потому что уже потерял голос от страха, умчался прямо через клумбы куда-то в неизвестном направлении.

Профессор, не желая задевать самолюбие внука, повернул назад и скрылся за дверьми, будто ничего не видел и никакого участия в этом происшествии не принимал.

В каком жалком виде очутился этот элегантный ленинградский гость! Весь в земле и в пыли, шапка смята, ботинки грязные. Воротник нового пальто наполовину оторван, а карманы почему-то полны свежего песку.