Александр Торопцев - Азовское море и река Рожайка (рассказы о детях)

— Это не я, — спокойно отреагировал на дяделешин пессимизм жилпоселовский естествоиспытатель. — Так в книге написано.

Что писалось в книгах о закалке яиц дядя Леша не знал, но Славкина уверенность насторожила его. Он выпил водку, молча закусил.

— Закипает! — улыбнулся Славка, а дядя Леша, отложив вилку, блаженно закурил «беломорину».

— Вот, Сашка, учись. Выучишься, будешь яйца на керосинках калить, — сказал он, но теперь в его голосе было больше неуверенности, чем спеси.

— Кипит! — важничал Славка. — Теперь наливаем в ведро холодной воды, берем половник и…

Грозно булькала вода в кастрюле, удивленно корчился Сашкин нос, покрылся потом одержимый физик. С неистовостью настоящего ученого — экспериментатора Славка переносил в обыкновенном половнике из обыкновенной, даже не эмалированной кастрюли московские яйца в ведро с холодной водой и через несколько секунд закладывал их обратно в кипяток. Он дерзал. Мысль работала четко.

— У, черт! Вода-то в ведре нагревается! — понял он вовремя.

— Ха, физики нашлись! — дядя Леша сменил папиросу.

— Под проточную воду надо! — сообразил Славка. — Под кран.

Эксперимент продолжался.

— Уже пятнадцать раз. Может, хватит, Славка!

— Чем больше, тем лучше. Как ты не понимаешь?!

— Ой, что вы тут устроили?! Потоп целый! — вернулась из магазина Славкина мама.

— Я все уберу, — отмахнулся сын. — Не волнуйся.

— Двадцать девять раз. Ух, сейчас будет, — сказал Сашка голосом человека, отправляющего ракету на какой-нибудь Марс.

Дядя Леша нетерпеливо засопел. Сашкина мама вышла на кухню в новом сером пальто, отругала мужа:

— Ты долго будешь курить? Люди ждут.

— Иду — иду, — дядя Леша одел плащ, вернулся к мальчишкам.

Все молча склонились над яичками — словно бы в ожидании чуда.

— Попробуем! — загорелся детским огнем Сашкин отец.

— Давайте! — гордо принял вызов Славка.

— Только точно бей, не в бок! — позаботился дядя Леша, с тревогой в глазах протянул в большом кулаке маленькое яичко.

— Не бойтесь, — Славка ударил точно в «носик».

— Ого-го! Вдребезги! — загоготал победитель.

— Подумаешь, — не сдался Славка. — В таких условиях ничего толком не закалишь. Суп-то варится полдня.

Дядя Леша ушел, не победив, — сказать ему на это было нечего.

— Ой, Слава, совсем забыла! — крикнула мама. — Иди сюда.

— Ну что еще?

— Да вот же! Тетя Настя угостила, ей из деревни привезли. Саше дай одно. Смотри, какие большие. А вкусные, наверное.

— Ух ты! А носик какой острый. Ма, я на улицу, ладно?

— Ступай — ступай.

За Игорем по поселку бродили мальчишки. Яичек у них уже не было: они, побитые, оттягивали карманы счастливчика, важного, как индюк. Он не знал, почему Славка и Сашка так спешат к нему.

В начале лета Васька поймал на Рожайке 90 пескарей, через день Славка принес домой 80 пескарей и 15 пузух — его кошка поедала и эту бледную рыбку с отвислым пузом. Жилпоселовские рыболовы заволновались, а рекордсмены стали ловить рыбу бутылками. У одной отколют горлышко, у другой — дно, вставят одну в другую, набьют белого хлеба в эту стеклянную вершу, поставят в тихую воду, и лезут в нее голодные рыбешки!

Еще через неделю рыбу стали ловить корзинами. Это — здорово! Если умело орудовать корзиной, то можно поймать и головля и плотвичку. Корзиночную ловлю мальчишки освоили быстро. Три-четыре рыбака собирались по утру в артель и шли на речку. Рожайка отдавала все свои запасы, но на следующий день новая артель, а то и две-три, вновь вылавливали огромное количество (для речки то в метр глубиной) рыбы.

В эту хлопотливую жизнь вмешалась осень. Еще август гулял по земле, а уже холодно стало, тучи повисли над Рожайкой, дожди затюкали по ее доброму сердцу. А когда до школьного сентября осталось совсем немного, не выдержали два друга.

— Десять дней никто рыбу не ловил. Представь, сколько ее скопилось! — сказал Славка, и Васька легко вообразил, как из речки на берег вываливается крупная, жирная рыба.

Ловить! Ее нужно было ловить, не смотря на запреты, холода и Илью Пророка. Ловить! И только корзиной, потому что рыба наверняка в осоке сидит — греется.

Ранним утром они взяли корзину, большой бидон и пошли на речку. Рожайка встретила их неприветливо. Как будто обиделась, что долго не ходили. Серая, постаревшая, струилась она несмелым потоком, обнажая на мелкой воде свои жилы и кости.

Первым полез в воду Славка.

— Уй ты! — крикнул он от зябкого удовольствия, вышел на середину реки, оттуда — резко к берегу, загребая воду корзиной. — Смотри! — обрадовался, выбрасывая снасть на берег. — Такой вьюн! В жизни не видел!

Вьюн — серый, скользкий, вертлявый — был сантиметров на двадцать. Зло трепыхаясь в корзине, он не давался в руки, но Славка загнал его в угол, зажал в кулаке.

— Не выпускай, покажем. Такого вьюна никто не ловил.

— Сейчас вся рыба ожирела. А зачем его домой тащить, если его даже кошки не едят?

— Пусть останется. На затравку. Наловим, тогда выбросим.

— Ладно, держи.

Вьюн крутанул в воздухе резвый пируэт, упал у васькиных ног. Славка пошел в воду. Те же натренированные движения, та же уверенность, тот же четкий подъем корзины, но… рыбы не оказалось. Только тина да две ракушки.

— Сейчас попрет! — улыбался Васька, но пока только перли мурашки по славкиному телу.

Третья попытка — пусто в корзине, четвертая, пятая. Васька сменил друга, но безрезультатно: исчезла рыба. Но куда?

Славка вытащил из бидона недовольного вьюна.

Вьюн смотрел на них тяжелым рыбьим взглядом, полном водяной тоски и бессильной злобы. Глаза его не просили, не требовали — они жаждали воды. Речка шевелилась осокой совсем рядом, он чувствовал ее своею склизкой чешуей, и только бы пальцы разжал человек, дополз бы до воды, дотянул, говорили глаза рыбьи, усталые.

— А ну его! Зачем он нам? — Славка сунул кулак в воду, медленно разжал его. Соскользнув с ладони, рыба юркнула в глубь и, даже не попрощавшись со своими спасителями, презрительно вильнула хвостом.

Через несколько минут они рассказывали друзьям о вьюне.

— Таких вьюнов не бывает! — даже не выслушал их до конца Игорь Волков. — 15 сантиметров, не больше.

— Вот такого вьюна Славка поймал, точно говорю.

— Не бывает таких вьюнов, сказал.

— А Славка поймал! Я его в руках держал — вот такой!

Эх, жалость-то, какая! Никто не верит. Последний рекорд уходящего лета остался в реке. Но он же был! Его Славка поймал!

Спорили мальчишки, пока не вышел Колька, явно чем-то взволнованный.

— Пацаны, вот такой белый гриб принес братан из Юсуповского леса. Я завтра туда пойду.

— Никитский лес не хуже, — заявил Васька, и участь всех рыб и рыбешек речки-Рожайки была решена — про них мигом забыли.