Владимир Добряков - Король живет в интернате

— Ну, а я-то зачем? — со страхом спросил Андрей. Ты и сам все сделаешь.

Зубей пронзительно, сквозь щелочки век посмотрел на него, усмехнулся:

— От доли отказываешься?.. — Он помолчал, о чем-то раздумывая, затем решительно помотал головой. — Нет, не годится. Начали дело вдвоем — вдвоем и кончать. И нужен ты мне. Тогда, в дождь, старик минут пятнадцать всего гулял. Сегодня тоже снег сырой. К вечеру, глядишь, и вовсе дождь пойдет. Сколько он будет гулять — неизвестно. Нет, мне без тебя не обойтись. Подежуришь возле дома. В случае чего — свистнешь. Видишь, никакого риска для тебя. Постоишь, и все. Считай, что денежки у тебя в кармане! А долю, отвалю хорошую! — Зубей похлопал Андрея по плечу. — Обижен не будешь!

— Но мне же в интернат надо. В десять часов отбой, — опять попытался возражать Андрей.

— Ну, к десяти-то пять раз успеешь вернуться! В общем, малыш, так договоримся. — Зубей посмотрел на часы. — В семь часов жду тебя во дворе. И чтобы, — в голосе его послышался металл, — без опозданий! Слышишь — без опозданий! Я этого не люблю! Ну, а пока отдыхай. Вот тебе, — Зубей вынул из кармана рубль и подал Андрею. — Иди развлекайся. В кино сходи или куда там еще… Так помни — в семь часов!

Чем ближе стрелка на циферблате приближалась к семи, тем сильнее волновался Андрей. Он лежал на диване, смотрел в раскрытую книгу, но уже давно не различал ни строчек, ни букв. Что делать? Как выбраться из беды? Если совсем не выйти в семь часов к Зубею?.. Нет, не годится. С ним шутить нельзя. Андрей вспомнил, как Зубей с хрустом разрезал своим большим складным ножом арбуз, и снова подумал: «Шутить с ним нельзя. Может, и правду тогда говорили о нем, что человека зарезал». А если прямо сказать, что не хочет никуда идти с ним, не хочет больше мучиться вечными страхами, хочет жить честно? Но разве Зубея этим проймешь! Он только засмеется и скажет: «Малыш, оставь громкие слова для других! Смотри на меня и учись красиво жить!» Но что же тогда остается? Что? Пойти и просить, умолять, чтобы Зубей отпустил его? Не надо ему никаких денег, он ничего-ничего не хочет. Пусть только отпустит по-хорошему, не впутывает в свои дела. А если в милицию позвонить? Но ведь Зубей сразу догадается и выдаст его, ключи покажет. И об этом весь интернат узнает, Света, мать… Нет, нет, только не это. И вдруг мелькнула мысль: «А если все-таки пойду с ним? В последний раз пойду. А потом десятой дорогой буду обегать его…» Он отгонял эту мысль, отгонял много раз, но она снова и снова осторожным, хитрым зверьком подкрадывалась к нему.

А стрелка все ближе и ближе — к цифре семь. Что же делать? Но больше раздумывать некогда: без двух минут семь. Одевшись и стараясь не глядеть на мать, Андрей сказал:

— Я пошел… До свидания.

Выйдя на лестничную площадку, он с надеждой подумал: «А вдруг Зубея нет во дворе? Тогда обожду минуту, всего минуту, и уйду. Потом в случае чего скажу: тебя же не было на месте! Сам сказал — приходить точно». Он прильнул к маленькому окошку. Вглядывался в темноту. Так и есть — никого не видно.

Андрей быстро сбежал с лестницы — и чуть не споткнулся: Зубей стоял возле дверей парадного и курил.

— Минута в минуту! — с одобрением сказал он, — Пошли.

Погода, как и предсказывал Зубей, вконец испортилась. Хотя и не дождь шел, а снег, но был он тяжелый, сырой.

Зубей выругался и проворчал:

— В такую погодку старикан много не нагуляет.

Андрей понял: просить Зубея, чтобы тот отпустил его, — бессмысленно.

До улицы Конечной добирались двумя трамваями. А вот и знакомая улица. Впрочем, сейчас, зимним вечером, она показалась Андрею совсем незнакомой. Только разве будка телефона-автомата да витрина текстильного магазина напоминали, что он когда-то целый час бродил здесь.

— Ага, старик дома, — сказал Зубей. — Видишь, на третьем этаже два крайних окна светятся? Это их окна. Видишь?

— Вижу, — хмуро ответил Андрей.

— А ты чего, — вдруг спросил Зубей, — будто на похороны пришел?

Андрей посмотрел на длинную белую улицу, на отвесно падавший тяжелый снег в свете электрических фонарей и с тоской проговорил:

— Отпустил бы ты меня. Не нужно мне никаких денег. Ничего не нужно…

— Что?! — Зубей схватил его за грудь и сильно тряхнул. — Замолчи, щенок! Дело хочешь сорвать? Слюни распустил! Я что, в дом тебя заставляю идти! Размазня! Полчаса боишься постоять. Только не думай сбежать потихоньку! Ты меня знаешь — кишки выпущу и не оглянусь!

Видя, что Андрей совсем сник, идет, уронив голову, Зубей смягчился:

— Не кисни, малыш. Дело верное. Сам видишь, никакого риска для тебя. А денежки — вот они, рядом. Не обижу…

Андрей слушал его с отвращением.

Прошло минут двадцать, полчаса. Старик все не показывался. Зубей начал нервничать:

— Заснул он, что ли, старый хрыч!

«А может быть, Севин дедушка совсем не выйдет? — подумал Андрей. — Зачем ему обязательно выходить? Хочет подышать свежим воздухом — пусть форточку откроет».

Несмотря на воскресенье, прохожих на этой небольшой окраинной улице почти не было видно. Да и кому приятно гулять в такую погоду?

«Ну зачем тебе выходить? Сиди дома, дедушка, сиди», — мысленно повторял Андрей. Но тут он увидел, что свет в крайних окнах третьего этажа погас.

— Порядок! — Зубей взглянул на часы. — Как по расписанию!

Они стояли на противоположной стороне улицы и ждали. Зубей отрывисто говорил:

— Хорошенько рассмотри старика. И с места не сходи. Гляди в оба! Если будет возвращаться — свистни. Три раза свистни. Громче. Но не бойся, я раньше успею.

Через минуту в узком проходе между домами показался высокий, сутулый старик. Зубей сжал Андрею руку, шепнул:

— Вот он.

Подняв воротник пальто, старик неторопливо направился вдоль улицы.

— Запомнил? Гляди в оба! Я пошел.

Зубей пересек улицу, свернул за угол, юркнул в подъезд дома и быстро зашагал по лестнице. На площадке третьего этажа был полумрак. Лампочка не горела. Зубей остановился у двери, прислушался. Все спокойно. Достав ключ, приложил его к замочной скважине. Но что это? Черт возьми! Неужели толста болванка? Сильнее надавил на дужку ключа. Никакого результата. Ладони под перчатками сразу вспотели. Стиснув зубы, надавил изо всей силы. В ту же секунду раздался громкий, как выстрел, треск. Зубей замер. Послушал. Тихо. Смахнув со лба пот, облегченно вздохнул. Ключ — на месте, в замке. Он без труда повернул его дважды. И дважды легко щелкнул отпираемый замок. Теперь — вынуть ключ. Не тут-то было! Крепко застрял! Может, оттого не вынимается, что бородка наверху? Повернул ключ. Снова что-то держит.

В это время на четвертом этаже послышался звук открываемой двери, голоса.

Этого еще не хватало! Без паники! Так, попробуем английский замок. Порядок! Нажим — и дверь отворилась. Скорей! Войдя внутрь, Зубей тихонько прикрыл за собой дверь. Стоял, прислушиваясь.