Антонина Ленкова - Это было на Ульяновской
- Название:Это было на Ульяновской
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Ростовское книжное издательство
- Год:1985
- Город:Ростов-на-Дону
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Антонина Ленкова - Это было на Ульяновской краткое содержание
Автор повести — журналистка, ветеран Великой Отечественной войны, участница освобождения Ростова в феврале 1943 года. Повесть посвящена детям войны, ребятам с Ульяновской улицы Ростова, которые во время его оккупации помогли взрослым спасти жизнь многим раненым и бежавшим из фашистского плена бойцам Красной Армии, заплатив за это собственными жизнями.
Повесть адресована школьникам среднего возраста.
Это было на Ульяновской - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
На самом же деле в этом тихом дворе шла напряженная, ежечасная борьба за жизнь. Подвал был переполнен, и у Марии Ивановны и ее дочери хлопот было столько, что сразу не расскажешь. Вот почему так удивилась девочка, когда, проснувшись утром, увидела мать, недвижно сидящую за столом. В комнате было холодно и от этого так неуютно, что не хотелось вылезать из-под одеяла.
— Мам, ты чего?
— Ничего, дочка, отдыхаю. Дело я тут одно провернула. О господи прости мою душу грешную — сроду воровством не занималась… Понимаешь, — подсела она к изумленной девочке, — иду это я мимо немецкой столовки, глядь — у крыльца бочонок такой пузатенький. Я его легонько так и подтолкни. Он — на бок и покатился. Прямо к нашему дому. Сам, понимаешь?
— Понимаю, — засмеялась Валя. — И на горку сам, и во двор сам…
— Сам, — серьезно подтвердила Мария Ивановна и расхохоталась. — Такой умный бочонок. Только вот во дворе в яму свалился. Слышу — хруп. Я вниз, а там лужа томатная. На руки его да домой скорее. Шарф-то мой, глянь, какой красивый стал да вкусный! Поднимайся-ка, доченька, да отнеси в подвал кастрюльку с этим лакомством, пока я тут чего-нибудь посущественнее не соображу. Да скажи дяде Мите, чтоб белье грязное передал, стирать буду сегодня. Все поняла?
Через несколько минут Валя, одетая в неуклюжее мальчишечье пальто, зорко оглядевшись по сторонам, юркнула в развалины.
— Дядя Митя, — громким шепотом позвала она одного из обитателей подвала. — Смотрите-ка, что я вам принесла!
Климов подбежал к лазу и, передав товарищу кастрюлю с томатом, подхватил Валю.
— Ах ты, солнышко наше, знала бы, как мы тут все тебя ждем! Что там, на воле?
— Наши к Ростову подходят! Вот что!
— Скорей бы!
— Как фашистов прогонят, я враз за вами прибегу, хоть ночью, — откликнулась девочка.
— У меня тоже дочка есть, — грустно улыбнулся Климов. — Тамарой звать. Такая же глазастая, как ты. После войны в гости к нам приедешь?
— Обязательно. А сейчас мамка велела грязное белье собрать — она стирать будет.
— Золотая у тебя мамка, так ей и передай. — Дмитрий обернулся к товарищам: — Давайте-ка быстро всё в узел, я сам отнесу.
— Что ты, дядя Митя, — встревоженно заговорила Валя. — Мамка велела, чтоб я…
— Ты что удумал, Дмитрий? — подошел к Климову молодой белокурый парень со шрамом через все лицо.
— Я скоро, ребята. Нельзя, чтоб малышка такой узел тащила. Да и муку передать надо, а там тоже с полпуда наберется. Вы не бойтесь, я ведь старый разведчик! Глянь-ка, Валюха, тихо там?
— Тихо, — доложила Валя, обернувшаяся меньше чем за минуту.
Для старого разведчика и в самом деле не было большого труда пересечь двор, но Мария Ивановна такой самодеятельности не одобрила: ночью куда ни шло, а при ясном солнышке — такого чтоб больше не было! И она тщательно заперла дверь.
— Виноват, исправлюсь, — смеялся Дмитрий, очень довольный, что хоть на минутку вырвался из подвала.
— Пойми, Митя, — внушала ему Мария Ивановна, — сейчас тихо, а через минуту…
А через минуту входная дверь дрогнула от ударов. Дмитрий проворно вскочил с лавки, на которую было присел, и стал торопливо засовывать под нее узел с бельем. Мария Ивановна, натягивая куртку, сунула Дмитрию свой старый плащ, шепнув:
— А ну, натягивай! Сверху шарфом закутайся, побыстрей! Ты, дочка, под одеяло. Спишь будто. Сейчас! — громко крикнула она в дверь и стала нарочито долго возиться с запором.
Когда же наконец крючок был сброшен и дверь широко распахнулась, Мария Ивановна, заняв весь проем и не обращая никакого внимания на немцев, невольно отступивших в глубь коридора, закричала истошно:
— Швестер кранк [7] Больная (нем.)
, сестра зер кранк! Зараза, тиф! Больница, ферштейн [8] Понятно? (нем.)
? Тиф…
Немцы опешили от неожиданности, а увидев, что хозяйка тащит за руку сгорбленную, видимо, очень старую женщину, лицо которой со зловещими красными пятнами укутано шарфом, обгоняя друг друга, кинулись прочь со двора.
— Ой, не могу! Ой, умираю! — кричала вслед им женщина, перегнувшись от хохота. — Ой, напугала, сердечных, теперь они этот двор за две улицы обходить будут. Садись, Дмитрий, теперь бояться нечего. На-ка вот, поешь в тепле, пока я ведра наполню.
Мария Ивановна загрохотала ведрами, Дмитрий уселся за стол, Валя тихо улыбалась под одеялом. Вот какая у нее мама — всех фашистов насмерть перепугала! Скорее бы папа с фронта приехал, вместе б посмеялись…
До войны дом Кизимов не запирался ни днем ни ночью: жуликам в нем делать было нечего, а от честных людей кто же запирается? Но сейчас двери лучше было держать на запоре. И Валя, укладываясь спать, не забывала спросить:
— Мам, а ты на крючок заложилась?
— Заложилась, доченька, спи спокойно.
Но, перед тем как лечь, обязательно подходила к дверям — еще раз убедиться, что заперты, поправить мешковину у порога, чтоб не так выдувало тепло.
Однажды, подойдя к двери, Мария Ивановна услышала шорох — будто кто-то шарит с той стороны в поисках ручки. Спросила тихо:
— Кто там?
— Тетя Маруся, это я — Саша Дьячков, племянник твой.
— Господи, Сашенька! Откуда ты?
Наверное, женщина упала бы, не подхвати ее Саша. Он обнял Марию Ивановну, поцеловал в мокрые от слез глаза, бережно посадил на стул.
Знакомая комната с черными тенями в углах поразила его необычным простором, тишиной. Он подхватил на руки несмело шагнувшую к нему Валю.
— Валюша, выросла-то как! Ну, здравствуй, ты меня что — не узнаешь?
— Узнаю — ты мой дядя, который пропал.
— Никуда я не пропал, вот он я. Это у вас куда-то все подевались. Где Коля?
Девочка со страхом обернулась на мать и сказала тихо:
— Нету Коли. Убили его. И Витю, и Ваню, и Игорька… И папу Витиного, и Игоречкина, и Ваниного… И других тоже…
Саша растерянно оглянулся на Марию Ивановну. Та, закрыв лицо ладонями, горько плакала.
Забыв про голод и смертельную усталость, слушал потрясенный юноша сбивчивый рассказ о том, что случилось на Ульяновской знойным июльским днем сорок второго года. Слушал и не мог поверить, что нет больше на земле мальчишек, таких дорогих его сердцу. А они-то с Яшкой считали их все это время живыми!
— Вы-то как нее теперь? Как Ольга Федоровна, Нина? — с тревогой спросил Саша.
— Каменной стала Ольга Федоровна. Одна у нее теперь забота — Нина. Прячет ее. Мы и то не видим. Да оно надежней, когда с глаз подальше… Ой, да тебя ж накормить надо — худющий какой стал, одни глаза.
Утирая на ходу слезы, Мария Ивановна кинулась к не остывшей еще плите, загремела кастрюльками.
— Не надо, тетя Маруся, я домой пойду. Как мама?
— Живая мама, здоровая. А ночью нечего ходить. Утром я сама ее приведу, тогда и решим, что с тобой делать. Поешь и спать ложись. Места у нас теперь много…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: