Сергей Никитин - Дорогой чести

Все чаще машина застревала в снегу. То и дело приходилось выскакивать из кабины и браться за лопату. Маркушин яростно разбрасывал по сторонам снег, прокладывая широкий проход, нырял под кузов, действовал лопатой полулежа и, раскрасневшийся, снова садился за руль.

Сопровождающий изредка открывал глаза, дремотно поводил зрачками и снова прятался в воротник.

А снег все валил и валил. Ветер трубил, развевая белые полотнища.

— Замерзнешь, сидя, князь! Есть еще лопата, — сказал Маркушин сопровождающему, когда машина вылезла из очередного сугроба. Сопровождающий шмыгнул носом, но даже глаз не открыл, Маркушин спустил боковое стекло и громко демонстративно плюнул наружу.

Дорога поднялась на небольшой холм. Впереди неясно зачернел лес.

— По лесу поедем веселее, — приоткрыв глаза, оживился сопровождающий.

— Спишь и видишь, — пробубнил Маркушин.

Не доехав до лесу километра, машина, преодолевая пологий овраг, прочно села в большом сугробе. Маркушин вылез из кабины и ушел вперед на разведку, прикрывая лицо рукавом ватника. Вернулся белый и заиндевевший, как дед-мороз. Мокрое лицо его обрамляла белая овальная рамка из козырька и наушников шапки, завязанных под подбородком.

— Сели на мель основательно, — сказал он. — А ну-ка, привстань, княже.

Сопровождающий наклонился вперед, приподнялся. Шофер вытащил из-под сиденья топор и веревку.

— Сиди тут да смотри, чтобы мотор не заглох. Я — в лес, за ветками.

Маркушин захлопнул дверцу и, согнувшись, отворачивая лицо от ветра, пошел.

Навстречу ему по противоположному склону оврага спускалась автомашина. Маркушин побежал к ней, высоко задирая увязающие в снегу ноги. Встречный грузовик затормозил. Из кабины выскочил шофер в серой шапке, с погонами ефрейтора на плечах. Маркушин узнал в нем Петра Копылова, шофера из соседней армейской части. Копылов тоже узнал Маркушина.

— А, Иван, — звонко крикнул он. — Здорово.

Голос Копылова, звонкий, сильный, без труда покрывал вой метели.

— Ерунда какая, — кивнул вверх ефрейтор. — Я еле ползу.

— Ну, и ползи дальше, а я в лес, — без улыбки сказал Маркушин, даже не ответив на приветствие Копылова.

Петр совсем недавно оказался невольным соперником Маркушина в любви. Собственно, они и познакомились через Веру — веселую, кругленькую, подвижную девушку из военторга. Раньше она проводила свободное время с Маркушиным, но откуда-то появился этот Петр и все пошло шиворот-навыворот. Теперь Вера часто приходит в базовый клуб с Петром, и хотя по-прежнему дружески здоровается с Маркушиным и иногда даже танцует с ним, но Иван-то чувствует, кто ей милее. Что же хорошего нашла она в этом солдате? Маркушин из гвардейской части, подводник, и если б не проклятая кессонная болезнь…

— Застрял? — крикнул Копылов, взглянув на грузовик Ивана. — Ерундовское положение.

— Ничего, выберусь, — независимым тоном ответил Маркушин.

— Постой, ты куда? За ветками? Длинная история. Я тебя скорей вытащу.

— Ладно, обойдусь… Помощник выискался!

— Ты не городи ерунду, — спокойно ответил Петр. — Я знаю, тебя… Но сейчас не до этого. Давай трос, спарим с моим, — выдерну мигом.

— Сам выдернусь, — упрямился Иван.

— Мозгами пошевели — простая арифметика: часа три угробишь на хождение туда и обратно. Простой и у тебя, и у меня. Мне же здесь не проехать обочиной, а…

— Так бы и говорил сразу, что тебе проехать надо.

— Оба выполняем задание — чего делить? Налаживай трос. Задним ходом потяну. У меня двойные цепи на колесах и груз тяжелый.

Маркушин потоптался на месте, словно раздумывая — уступить или нет, и неохотно направился к своей машине.

— Учти, — крикнул он, — я бы сам вылез. Но ты говоришь… Тогда, конечно. А мне не к спеху.

Через некоторое время оба грузовика выползли из оврага и разъехались. Копылов подбежал к Маркушину, когда тот сматывал трос.

— Зря ты, Иван, дуешься. Ерунда. Я тебе насчет Веры скажу…

— При чем здесь Вера? — проворчал Иван.

— Эх, какая ерунда, — искренне пожалел Петр о чем-то. — Приходи двадцать третьего в клуб. Вера будет.

— Ладно, — небрежно перебил его Маркушин. — Не стоит об этом разговаривать.

…Через несколько дней перед самым праздником — Днем Советской Армии — Маркушин снова отправился в рейс по той же дороге. Уже вечерело, когда он возвращался обратно. Иван торопился. Надо было успеть на праздничный вечер. Мичман, отправляя Маркушина в рейс, обещал оформить увольнение. Не опоздать бы. Пока доедешь до части, переоденешься, получишь увольнительную… Копылов этот наверно уже надраил свои солдатские сапоги и ждет не дождется увольнения. Нет, Иван нынче не будет хлопать ушами, а подойдет и так вот, серьезно и окончательно, поговорит с Верой. Не опоздать бы…

Маркушин благополучно миновал памятное место в овраге, прибавил скорость. Ветер усилился. По полю стремительно неслась поземка. И вдруг, словно нарочно, разом потускнело все вокруг. Смотровое стекло затянула серая пелена. Иван включил свет, и темнота сразу сгустилась, обступила машину со всех сторон. Свет фар увязал в рое вихрящихся снежинок.

Грузовик проскочил поле. В лесу ехать было легче. Сопровождающий, дремавший всю дорогу, встрепенулся.

— Ну, теперь скоро доедем.

— Доедешь, держи карман шире.

— А что?

Иван не ответил.

Неожиданно в светящемся облаке на дороге показался человек. Он помахал скрещенными над головой руками и, отступив в сторону, растворился в темноте.

Маркушин плавно затормозил и увидел впереди кузов стоящей грузовой машины.

— Товарищ, понимаешь, ерунда какая, — закричал кто-то, подбегая к полуоткрытой дверце кабины. Иван сразу узнал Копылова и ему почему-то стало весело.

— Загораешь? — спросил он.

Копылов тоже узнал Ивана.

— Да, конденсатор — ерунда. Поставил запасной и тоже ерунда.

— Действительно, ерунда, — рассмеялся Маркушин.

— Тут и ехать-то осталось всего ничего. У тебя нет запасного? Приедем, я верну. Выручи, а?

Иван почесал за ухом. Он только недавно получил запасной комплект, в том числе и пару конденсаторов. «То-то, брат, — про себя подумал Иван, с наслаждением любуясь невзрачным видом уставшего и промерзшего ефрейтора, — пришлось и тебе просить помощь. Так и быть, дам конденсатор, хотя мог бы и не дать».

— Надо посмотреть, — весело сказал Маркушин. Он встал на подножку и повернулся спиной к ефрейтору. — Ну-ка, княже, привстань, — обратился он к сопровождающему. Приподняв сиденье, Маркушин нащупал конденсатор — холодный, гладкий, и вдруг отдернул руку. «А что, если не дать? — мелькнула мысль. — Нету и — все! Он здесь… А я с Верой…» — подумал Иван. Шапка съехала ему на глаза, Иван потянулся поправить ее и больно прищемил сиденьем руку.