Сергей Никитин - Дорогой чести

— Ух, сидишь, черт бы тебя побрал! — закричал Маркушин сопровождающему. Ожесточая себя, Иван пуще прежнего загремел инструментами. — Конденсатор, конденсатор, — ворчал он. — Головой надо думать. Нету у меня запасного. На складе запасные, а я не склад. Понял?!

Криком и руганью прикрывая свою растерянность и смущение, Маркушин опустил сиденье, сел за руль и захлопнул дверцу. Машина рванулась с места, обдав Копылова дымом, скрылась в снежном вихре.

Маркушин бешено гнал машину, словно хотел убежать от самого себя. Он понимал, что поступает гадко, и лихорадочно придумывал равные причины и отговорки, которыми можно было бы оправдать себя перед собой же. Но как бы и чем бы не убеждал себя матрос, чувство досады не уменьшалось.

— Могли бы на буксир взять, если конденсатора нет, — тихо сказал сопровождающий.

— А чего ты раньше молчал! Сидишь тут для мебели! Буксир, буксир! — заорал Маркушин и вдруг ему стало легче. Мгновенно нашелся единственно правильный выход. Иван глубоко передохнул и резко затормозил.

— Слазь! — закричал он сопровождающему и, выскочив из кабины, сбросил сиденье на снег. Конденсатор лежал на виду. Маркушин схватил его, крепко зажал в руках и, не говоря ни слова, побежал назад по дороге. Задыхаясь и падая, он бежал почти полчаса, и все-таки грузовик Копылова вырос перед ним неожиданно. Петр, засунув голову под капот, копался в моторе.

Маркушин дернул ефрейтора за полу шинели и протянул конденсатор.

Копылов повернулся и посмотрел на Ивана: от одежды матроса шел пар, на ладони протянутой руки лежал конденсатор. Ефрейтор хотел что-то сказать, но не сказал; он взял конденсатор так спокойно, словно из собственного кармана, и снова засунул голову под капот.

Маркушин с минуту виновато потоптался на месте, потом махнул рукой и побежал обратно. Еще не добежав до своей машины, он услышал позади шум мотора.

На подножке своей машины Маркушин передохнул, поглядывая назад и прислушиваясь. И когда из-за поворота показались оранжевые пятна зажженных фар, он вскочил в кабину и плавно тронул машину с места.

Не останавливаясь, он приоткрыл дверцу и еще раз посмотрел назад: грузовик Копылова шел следом. Маркушин прибавил скорость, откинулся на спинку сиденья и неожиданно запел какую-то веселую песню. Сопровождающий недоуменно посмотрел на шофера. А тот пел и пел, до хрипоты надрывая глотку. И хотя пел Маркушин плохо, но в голосе его звучала настоящая большая радость.

Прямо с поезда, оставив чемодан в вокзальной камере хранения, я побежал в зоопарк. Волнение охватило меня, когда я увидел зеленые ворота зверинца. Минуя вольеры с жирафами и зебрами, я бежал все дальше и дальше. Смотритель зоопарка едва поспевал за мной.

— Ваш Владыка — лучший медведь нашего зоопарка, но теперь он уже не тот, каким вы подарили его нам, — задыхаясь от быстрой ходьбы, говорил он.

Но я не слушал.

…И вот я у клетки белого медведя.

— Владыка, здравствуй, друг! — взволнованно приветствую я медведя. Но он не обращает на меня внимания и продолжает горделиво расхаживать вокруг бетонного бассейна с водой.

Обидно мне стало.

— Что же ты не узнал меня, Владыка? — укоризненно сказал я и бросил медведю два яблока. Владыка с аппетитом съел гостинцы, искоса взглянул на меня и снова отвернулся. Да, не признал! А было время, когда он бежал ко мне на зов, лизал руки, ласкался. Тогда он и ходить-то не умел как следует — маленьким был, неуклюжим, беспомощным.

Служил я тогда на военном корабле…

Событие, о котором я хочу рассказать, произошло на одном из морей Северного Ледовитого океана. Это море называется Баренцевым. Баренцово море очень холодное. Недаром поморы — жители побережья Арктики — называют его студеным морем. Но студеное море никогда не замерзает; реки покрыты льдом, а по студеному морю гуляют волны. Почему? А потому, что в Баренцово море перемещаются массы теплой воды с юга, из Атлантического океана. Это теплое течение называется Гольфстрим. Гольфстрим нагревает студеное море, не дает морозу сковать его льдом, смягчает климат всего побережья Арктики.

Так вот, плыли мы однажды зимой по студеному морю мимо Новой Земли, большого скалистого острова на севере, и увидели на берегу белого медвежонка. Он сидел на самом краю обрыва и удивленно смотрел на наш корабль: что это, мол, за невиданное чудовище плывет по морю? А мы, моряки, тоже с интересом наблюдали за медвежонком. Многие из нас впервые видели живого белого медведя.

Только командиру корабля белый медведь был не в диковинку. Он улыбнулся и сказал:

— Обыкновенный медведь — владыка Арктики, гроза всех северных животных. Но этот еще совсем маленький. Наверное, его мать, медведицу, убили охотники. Вот медвежонок теперь и раздумывает, как жить дальше без матери. Есть над чем задуматься. Туго придется малышу…

Кто-то из моряков предложил взять беспризорника на корабль. Все одобрили это предложение.

Командир тоже согласился принять на борт арктического пассажира. С корабля спустили на воду шлюпку, чтобы на ней подплыть к берегу.

Высадились мы на берег и быстро окружили медвежонка. Он, видно, не сразу сообразил, что против него замышляется что-то недоброе: повертелся вокруг, принюхался своим черным, как уголек, носом, а потом бросился бежать: точно снежный ком покатился. Но было уже поздно — «владыка Арктики» попал в окружение. Я подошел к нему. Медвежонок завертелся на месте, замотал головой; фыркнул сердито.

— Видал, какой герой! Без боя не сдается. Молодец! — посмеивались моряки.

Я протянул руку, чтобы погладить его по голове, успокоить, но медвежонок, ловко увернулся и неожиданно схватил меня за палец. Произошло это так быстро, что я на мгновение растерялся и не сразу отдернул руку. Медвежонок зажал мой палец в зубах и… начал сосать его, как соску. «Владыка Арктики» сопел и чмокал от удовольствия.

— Э-э, да он сосунок… Вот тебе и владыка! — засмеялись моряки.

Я взял медвежонка на руки.

На корабле нас встретили с восторгом. Недолго думая, мы дали ему имя — Владыка Арктики. Владыка стал полноправным членом экипажа нашего корабля.

Жил Владыка вместе с нами. Ходил в морские походы Одним словом, рос у нас на глазах. Он целыми днями лазил по кораблю и всюду совал свой блестящий черный нос. Медвежонок был очень любопытен.

Он быстро свыкся с распорядком жизни на корабле. Утром, услышав звуки горна, Владыка первым выбегал на верхнюю палубу заниматься утренней физзарядкой.