Виктор Кава - Трое и весна

Нагнулась к Володе. Он съёжился, сейчас ему будет… Его голубь уже взлетел и клюнул Нину Перепичко. Учительница, конечно, заметила, откуда он взял старт.

Александра Олеговна внимательно посмотрела Володин рисунок, чуть скривила накрашенные губы:

— Останешься после уроков. — И подняла на Володю большие серые глаза.

И в этих глазах Володя заметил неожиданную доброту. Он не успел сообразить, к чему бы это, как прозвенел звонок.

Когда ребята, сочувственно поглядывая на притихшего товарища, вышли из класса, Александра Олеговна подсела к Володе за парту.

— А ну-ка, давай вспомним, какие у козы ноги.

И ни одного слова про голубя… Чудеса!.. Вспомним так вспомним. Володя сначала небрежно нарисовал проклятую ногу, из-за которой пришлось попусту тратить такой весенний денёк. Вышла не нога, а какое-то полено. Рассердился и приладил вторую, уже похожую. И третью, и четвертую. А посмотрел на всю козу и стало стыдно: из-за первой уродливой ноги коза была похожа на калеку.

Схватил Володя ластик и размазал козу в чёрное пятно. Перевернул лист альбома, стал сопеть над новым рисунком.

Александра Олеговна взяла этот рисунок и сразу поставила большую жирную пятёрку.

— Понял? — со значением посмотрела она на Володю. — А то — тяп-ляп…

— Понял, — почему-то шёпотом ответил Володя. И густо покраснел.

Давно он так не краснел. И домой побежал вприпрыжку, а щеки все горели и горели от радости.

…Поэтому на рисовании ему теперь не до болтовни. И у себя в альбоме нужно получше нарисовать, и Мария Филипповна то и дело вызывает к доске, чтобы показал другим, как надо рисовать. Хоть разорвись!

На перемене Володя выбрал минутку, когда в классе было пусто, и торопливо сунул в портфель Соне веточку сирени. Но не успел спрятать портфель под парту, как в класс стремительно влетела Соня.

— Ой! — пискнула она дрожащим голосом. — Опять что-то подложил? Мало тебе вчерашнего?

— Тю, дурная! — растерянно буркнул Володя, бросаясь к дверям.

А Соня уже схватила портфель.

— Не смотри, не смотри! — грозно предупредил Володя с порога.

Но было поздно — в Сониных руках уже светилась сирень. И сразу веточек стало три: одна — у неё в руках, а две — в её расширенных зрачках.

Володя порозовел ярче, чем сирень.

— Ну!.. — прошипел он. — Только кому скажи! В… в… силосную яму сброшу!

И пробкой выскочил из класса.

На математике Володя тоже частенько оказывается у доски. Только это совсем разные вещи — рисование и математика. На рисовании у Володи рука, как пёрышко, летает, выводя на бумаге или доске пушки, танки, коров, ветвистые ивы… А на математике это уже не рука, а палка, которую еле тянешь по чёрной доске.

Сегодня неожиданно повезло. Видно, учительница смилостивилась и попросила решить пример, очень похожий на тот, что решали вчера. Володя облегчённо перевёл дух и застучал мелом по доске, заторопился. Поспешил и насмешил класс: сделал глупую ошибку. Пришлось браться заново, и тогда задача была решена.

От радости, что проскочил на математике, он так разыгрался на большой перемене, что споткнулся и упал под ноги семикласснице Тоне Пащенко, а та шлёпнулась через него и разбила себе нос.

Сам завуч привёл его в класс и поставил в угол. Мария Филипповна лишь сокрушённо покачала головой: мол, придётся отбывать наказание.

А урок как раз ничего, можно бы и за партой посидеть. Чтение на украинском языке.

Сперва рассказ Юрия Збанацкого «Ёжик» прочитала Мария Филипповна. Потом — громко и выразительно — Иван Турчак. Ну а после учительница стала вызывать учеников и каждый пересказывал как умел.

На таком уроке в стену смотреть не будешь. И Володя вскоре обернулся лицом к классу, даже взялся потихоньку подсказывать. А когда учительница вызвала к доске Галю Карагоду, он прямо-таки разнервничался. Ну разве можно так пересказывать? Будто жвачку жуёт:. Потом он увидел ёжика…», Потом ёжик побежал…», «Тогда он его испугался…».

Володя аж плюнул в сердцах. Мария Филипповна погрозила ему пальцем, но этим и ограничилась. Видно, ей и самой стало скучно. Когда Галя наконец доползла до конца и с облегчением отёрла пот со лба, Володя поднял руку.

Класс захохотал. Володя не обиделся — должно быть, это действительно смешно, когда поставленный в угол просит слова. У Марии Филипповны тоже дрогнули губы. Она подумала и разрешила.

— Ёжик на самом деле был интересный. Да я лучше расскажу про позавчерашнее кино «Среди добрых людей». А то все одно и то же рассказывают, даже надоело, а про кино никто ни слова. А ведь в кино про то же самое…

— Ну-ну, — улыбнулась учительница, — давайте послушаем.

Володя так разошёлся, что и руками начал размахивать. А как дошёл до того места, где маленькая девочка ищет свою мать, голос его дрогнул.

— «Мама! Мама!» — тянет она ручки, а маму фашистские солдаты ведут в неволю…

— И не «мама», а «мамо», — поправляет Паша Мовчан, которая страшно любит ловить кого-нибудь на ошибке.

Прерванный на захватывающем месте, Володя пронзил Пашу презрительным взглядом и тихо сказал:

— Нет, «мама», потому что девочка — русская и мама у неё русская.

— Правильно, — подтвердила Мария Филипповна. — Фильм славит дружбу народов нашей страны, которая закалялась в тяжелейших испытаниях. Спасибо, Володя, за интересный рассказ. Четвёрку честно заслужил.

На улице солнце, зелень, море свежего воздуха. Не успеет учительница тетрадки собрать, как в классе уже пусто, только ветер гуляет.

Володя сорвался с парты, как бычок с привязи, но вспомнил про портфель и вернулся.

Выволок его из-под парты и гордо положил перед учительницей на стол.

— А я принёс!

— Что принёс? — не поняла Мария Филипповна. — А-а… — вспомнила она.

Володя принялся торжественно вынимать из портфеля моточки проволоки.

— Вот — медная, а это — алюминиевая, немножко и стальной достал.

— Достал? — осторожно переспросила Мария Филипповна.

— Ага! — ответил не моргнув глазом Володя. — Заработал. Позавчера целых полдня помогал монтёру дяде Никите проводить электричество на Кнышев хутор. Ну, на тот самый, где в прошлом году корову молнией убило.

— Верю, — вздохнула учительница. — Потому и стихотворение, которое тогда задавала, ты не выучил.

— Ещё и фарфоровую чашечку дядя Никита дал, — продолжал Володя, будто ничего и не слышал про стихотворение. — Так я не удержался — похвастал шестикласснику Степану Мордюку, когда шёл в школу, а он отнял. Разве ж такой верзила не отнимет? Недаром у него фамилия — Мордюк…

— Ну, что ж, спасибо! — встала Мария Филипповна. — Но придётся до субботы все это спрятать — до следующего урока труда…