Софья Могилевская - Птица-синица

Оказывается, до дому было близёхонько. Не успели они проехать и пяти минут, как Петя узнал и «Гастроном» на углу, и парикмахерскую, где они с папой стриглись-брились, и газетный киоск. А вон и зелёный забор их сада.

— Глянь-ка, — толкнул его Вовка, — нас ведь дожидаются.

Петя посмотрел — а около калитки стояли и его бабушка, и Галинкина бабушка, и Вовкина мама.

Петя соскочил с телеги и бегом кинулся к своему дому.

— Бабушка, — крикнул Петя, — вот я! Я уже совсем просох!

Бабушка даже не взглянула на Петю, словечка не вымолвила. Она только сказала «большое спасибо» Галинкиному дедушке за то, что он привёз ребят домой, и сразу повернулась и пошла.

«Рассердилась», — решил Петя и потихоньку пошёл следом за бабушкой.

Бабушка поднялась на крыльцо, открыла дверь и вошла в дом. И Петя, шлёпая мокрыми босыми ногами, тоже поднялся на крылечко и тоже вошёл в дом.

Бабушка пошла в комнату.

И всё ни слова.

Петя за ней, а на полу за Петей — следы от мокрых ног. «Сейчас возьму тряпку и сам всё подотру. Как еле дует всё подотру», — думал Петя.

Бабушка подошла к комоду, и тут она первый раз заговорила:

— Майка и трусы насквозь промокли?

Петя пощупал ладошкой сырые трусики и сырую майку и сказал:

— Нет, не насквозь.

— Всё равно переодень. — И бабушка достала из Петиного комодного ящика всё сухое.

Петя не стал спорить.

— А ноги сначала сполосни горячей водой, и до вечера будешь ходить в тапочках и носках.

Ходить в тапочках и носках! Нет, этого Петя перенести не мог.

— Не хочу я тапочки, — попробовал упереться Петя.

Но потом сразу приумолк, достал тапочки и поплёлся мыть ноги. Уж чего там спорить! Виноват от начала до конца.

Петя сел в уголок дивана и пригорюнился. Что-то ещё скажут папа и мама, когда узнают, как на него рассердилась бабушка? Наверно, папа скажет: «Эх, Петя, Петя, не ожидал я от тебя, братец мой!»

— Ну? — сказала бабушка, поглядывая на Петю. — Чего же ты? Иди поешь…

— Не хочется, — сказал Петя и вдруг… чих! Один раз чихнул, другой раз чихнул, третий раз чихнул.

— Вот и насморк схватил, — сказала бабушка.

На следующий день было воскресенье. Но, как назло, Пете всё хотелось спать да спать.

— Ты что, Петушок? — спросил папа, присаживаясь на край кровати. — Пора, братец мой! Хватит нежиться.

Петя открыл глаза, посмотрел на папу, чуть приподнялся и снова лёг. А глаза открылись и снова закрылись.

— Да ты у нас прихворнул, мальчик, — пощупав Петин лоб, сказал папа.

И Петя услыхал, как он зовёт маму и бабушку.

— Наверно, вчера простудился, — сказала бабушка.

Мама достала свою докторскую трубочку, свой блестящий молоточек, велела принести чайную ложечку и всего Петю послушала, постукала, горло и язык посмотрела и сказала:

— Нужно ему дать побольше…

«Ой, — подумал Петя, — сейчас велит горькое лекарство пить или касторку!»

Но мама сказала:

— Нужно ему дать побольше чаю с малиновым вареньем.

— С вареньем я хочу, — простонал Петя и снова открыл и закрыл глаза.

— А завтра будет видно, что с мальчиком, — сказала мама и потеплее укутала Петю в одеяло. — Только это не простуда, очевидно корь…

Когда после болезни Петя первый раз вышел в садик, всё уже было по-другому. Сколько жёлтых листьев появилось на деревьях! Неужели уже скоро осень?

Вот лист слетел с ветки и медленно-медленно, будто нехотя, стал падать вниз и лёг на траву. А трава уже не была такой зелёной; тоже подсохла и пожелтела.

На клумбах расцвели пёстрые астры и пышные георгины. Как жёлтые мячики, на высоких стеблях из стороны в сторону на ветру качались золотые шары — осенние цветы.

Вдруг кто-то сбоку со всего размаху налетел на Петю:

— Петька!

— Вовка!

— Выздоровел?

— Выздоровел.

— Ого, какой! Выше меня! — Вовка приравнял своё плечо к Петиному. — Вырос!

— Вот насколько выше тебя, — сказал Петя и показал Вовке свои сложенные вместе четыре пальца.

— И вовсе не на столько, а на столько, — обиделся Вовка и показал Пете только два сложенных вместе пальца.

— А Галинка где? — спросил Петя.

— Сейчас прибежит. Мы знали, что ты сегодня выйдешь. Твоя бабушка сказала… На́ яблоко! Хорошее. Самое спелое. Уже все зёрнышки в серёдке коричневые. Ешь!

— Мой подсолнух тоже поспел. Бабушка сказала, что все подсолнушки чёрные. Давайте распробуем…

— Это дело! Я люблю подсолнухи грызть, — весело согласился Вовка. — А у меня новый ножик есть.

— Острый?

— Ого! Как бритва!

— Покажи.

— Сейчас вынесу.

Вовка побежал за ножиком, а Петя пошёл в огород к своему подсолнуху.

В огороде всё переменилось.

Раньше все грядки были густые, зелёные, пышные. Такая кудрявая листва была у моркови! А крепкие палки с трудом удерживали высокие стебли гороха с зелёными стручками. А какие были помидоровые кусты! Среди листьев трудно было разглядеть круглые лакированные помидоры. И на огуречных грядках раньше виднелись только широкие лапчатые листья да жёлтые цветы, огурцы же прятались под ними, совсем не видные сверху.

А теперь всё поредело. Всё стало прозрачным. Всё опустело.

Петя сразу заметил на кустах много красных и розовых помидоров. Они все были на виду. Подходи и рви! А гороховые заросли пожелтели, многие листья подсохли, и гороховые стручки были толстые, созревшие и тоже слегка желтоватые. И морковная грядка полысела — много бабушка надёргала моркови.

Только салат зеленел, как весной. Его бабушка всё время подсевала.

Вдруг что-то зашелестело, зашуршало в траве возле грядок. Петя посмотрел и увидел рыжую кошку. Она кралась, согнув лапы, почти прижимаясь животом к земле. Глаза у неё были зелёные, злые, прищуренные.

«Птенцы!» — сразу подумал Петя и со всех ног кинулся к гнезду зябликов.

Гнездо было всё там же, всё на той же яблоньке, всё на том же толстом корявом суку.

Но оно было пустое. Ни взрослых зябликов, ни птенцов — никого вокруг не было.

Только листья легонько шелестели да висели тяжёлые зелёные с румянцем яблоки.

— Петя, Петя, где ты? — кричал Вовка.

А Петя стоял у пустого гнёздышка и плакал. Противная, злая кошка! Всё-таки убежала от дедушки из садоводства и съела всех птенцов. Всех до одного…