Мейндерт Дейонг - Колесо на крыше

Она высунулась из окна, чтобы получше рассмотреть, что делается у дома напротив. Аука посмотрел туда же. Из-за угла показался пожилой мужчина. Он катил к лестнице колесо.

— Смотри-ка, — усмехнулась тетушка, — тоже мне патриот. Раскрасил колесо, как наш флаг, в три цвета, — красный, белый, синий. Раньше, бывало, в один цвет красил. Да только аисты к нему все равно не летят, не любят они всей этой пестроты. Но Эверт упрям как осел, никого не слушает.

Старик тем временем начал втаскивать колесо на лестницу. Одному было нелегко — колесо большое, тяжелое, тянет вниз. Каждая ступенька с трудом дается.

— Не осилит он его, — сказал Аука, — может, пойти помочь?

Эверт остановился на середине лестницы, взглянул на крышу — ох, высоко, — беспомощно огляделся по сторонам и увидел Ауку.

— Послушай-ка, паренек, — крикнул он, — хочешь заработать пару центов? Помоги мне колесо на крышу втащить.

— Хорошо, — с готовностью согласился Аука: не каждый день заработать удается, а он даром собирался Эверту помочь. — До свидания, — попрощался он с тетушкой Лины, закрыл за собой калитку и побежал через дорогу.

— Скажи старому дураку — зря старается, деньги да силы впустую тратит. Не станут аисты гнездо вить на колесе, которое всеми цветами радуги играет.

Но Аука благоразумно решил промолчать, чтобы не лишиться неожиданно привалившего богатства.

— А что надо делать? — спросил он, подбежав к дому.

— Принеси еще одну лестницу, она за домом, и поставь рядом с моей. Залезешь, и мы вместе колесо на крышу втащим. Лестницу-то донесешь?

За два цента Аука и две лестницы принес бы. Он старался вовсю. Подтащил тяжелую лестницу к дому, поставил рядом с первой, на ней стоял Эверт — сам забрался наверх и взялся за колесо.

— Ну вот, так-то лучше… — Эверт облегченно вздохнул. — Вдвоем мы его враз одолеем.

Аука взглянул на тяжелое колесо, потом на черепичную островерхую крышу, потом опять на колесо. И тут его осенило.

— Зачем зря стараться?

— Как это зря? Я же тебе два цента дам.

— Да я не о себе. Зачем вам зря стараться? — горячо заговорил Аука. — Тетушка Лины говорит, аисты к вам все равно не прилетят. У вас колесо трехцветное, как флаг, а они пестрого не любят. Она-то уж знает, что говорит, у нее аисты свили гнездо. — Он кивнул в сторону дома напротив.

Эверт взглянул. Взмахнув огромными белыми крыльями, в гнездо опустился аист, в клюве он нес прутик.

— Видите?

— Ну и что? Прилетят и ко мне, было б колесо на крыше, — сердито сказал Эверт.

— Уж больно оно яркое, — со знанием дела сказал Аука. — Возьмите какое-нибудь старое, задрипанное, как у Лининой тетушки.

— Еще чего! — заупрямился Эверт. — У меня хорошее, добротное колесо. Понравится аистам — прилетят, не понравится — их дело.

— Вот увидите, не понравится, и придется осенью колесо с крыши убирать. А зачем зря стараться?

— Слушай, я тебя для дела позвал, а не для разговоров. Брошу сейчас колесо да надеру тебе уши, будешь тогда знать.

— И я о деле, — продолжал Аука. — Я знаю, где достать подходящее колесо, старое, краски — ни пятнышка. Еще лучше, чем у Лининой тетушки.

Он подставил под колесо плечо, чтобы Эверту было легче держать, и стал обстоятельно рассказывать о жестянщике и о злополучном колесе.

— Его не починить, хоть сто лет в канале отмачивай, — закончил он.

Эверт пристально посмотрел на мальчика.

— Ишь ты какой! Тебе-то что за дело до чужих забот? У жестянщика их всегда хватает и будет хватать, раз детей полон дом. Но нам-то с тобой что до этого?

— Просто ему ваше колесо для фургона пригодится, а вам его — чтобы аисты гнездо свили.

— Ты мне вот что скажи… — Эверт мрачно посмотрел на Ауку. — Уж не сродни ли и тебе Линина тетушка? Вы прямо два сапога пара: она тоже обо всех печется.

Но Аука не отступал, он придумал новую уловку.

— Завтра воскресенье, по воскресеньям никто не работает, значит, если не втащите колесо сегодня, придется ждать до понедельника. А тогда будет поздно. У Лининой тетушки аисты гнездо уже свили.

— К чему это ты клонишь? — сердито спросил Эверт.

— А к тому, что я, наверное, не стану вам помогать, — твердо сказал Аука.

— Ну и не видать тебе двух центов.

— Пусть. А вам не видать аистов. Не будут они на крашеном колесе жить.

— Ну ладно, ладно, — не выдержал Эверт. — Никогда такого настырного мальчишку не встречал! Легче уступить, чем на лестнице стоять да тяжеленное колесо держать. Ну-ка помоги на землю опустить!

Аука взялся за колесо, и через минуту оно уже лежало на земле. Аука внимательно следил за Эвертом: вдруг и впрямь уши надерет?

Но Эверт лишь ворчал:

— Подумать только, новехонькое колесо на какую-то рухлядь менять! И ведь ни цента с жестянщика не возьмешь.

Наконец он решился.

— Так и быть, — сказал он Ауке, — вот тебе колесо, кати к жестянщику, да не забудь его колесо захватить. Попробую, может, действительно, что получится. Глядишь, и соседка меня донимать перестанет. Ну-ка, живо, чтоб одна нога здесь, другая — там!

Аука тут же подскочил к колесу.

— Я мигом, потом помогу вам на крышу его втащить. Оно куда легче вашего. Вот увидите, аисты непременно прилетят и счастье принесут, — обрадованно сообщил он.

— То-то много они жестянщику принесли, — пробурчал Эверт. — Беги скорее, пока я не передумал.

И Аука покатил колесо. Он увидел, что вся семья еще стоит у крыльца, а сам жестянщик возится со старым колесом. Ауке не терпелось рассказать о своей удаче.

— Смотрите, что я достал! — закричал он еще издали и подкатил новое крашеное колесо прямо к фургону. Все так и ахнули. — Снимайте скорее старое, мне надо его Эверту отдать, — торопил он. — Я обещал мигом вернуться.

— Ты был у Эверта?! — не поверил жестянщик и, повернувшись к жене, добавил: — Что это с ним случилось? Не иначе как заболел.

И все с благоговением уставились на блестящее красно-бело-синее колесо.

— Пока старое колесо снимайте, сейчас все объясню, — сказал Аука. — Только побыстрее, а то вдруг Эверт передумает.

Жестянщик медлить не стал, и, пока Аука без умолку говорил, он быстро снял колесо.

Оно держалось на оси одной только гайкой и, как только ее открутили, упало к ногам. Тут же поставив с помощью Ауки новое, жестянщик отошел в сторону и залюбовался. Аука подвернул гайку. Жестянщику этого показалось мало, он затянул еще туже и снова отошел.

Только теперь он до конца поверил в свою удачу, схватил старое колесо и закинул в повозку.

— Ну-ка все в фургон, живо! И вы, дети, все до единого. Мы этого мальчика до самой Приморки довезем, все честь по чести. А ты, — обратился он к Ауке, — лезь первым, бери у меня детишек и рассаживай.