Мейндерт Дейонг - Колесо на крыше

Скорее одеться, позавтракать и бегом на дамбу. Не сговариваясь, там собрались все шестеро. Они стояли и смотрели на бурное море. Волны одна выше другой. Страх-то какой! Но, присмотревшись, они заметили разницу — как-никак дети рыбаков. Отцовские баркасы давно скрылись на горизонте за островами, которые то появлялись, то исчезали за высокими волнами. Вон старый черный пароход упрямо прокладывает путь. Но около берега волны стали поменьше. Они уже не шипели и не плевались солеными брызгами, как вчера, уже не перекатывались через дамбу.

Потом ребята стали смотреть на высокие, быстрые облака. В небе показался морской орел, он то высоко парил, то камнем падал на волны. От берега далеко, ближе к пароходу, чем к дамбе. Раз появился орел, прилетят и чайки. Без них как-то пусто. А может, только орлу буря нипочем, а чаек она загнала далеко на сушу?

Вдруг ребята услышали, как зазвонил большой бронзовый колокол на башне. Восемь часов. Учитель зовет их в школу, а фермеров — на завтрак, четыре часа отработали.

Сегодня даже колокол звонил по-особому. Ветер доносил радостный и торжественный перезвон: «Шторм прошел! Шторм прошел!» Ребята прислушались. Колокол пел о новых солнечных днях, о новых радостях.

Но пара идти. Ученики должны встречать учителя у школы. И они наперегонки понеслись по дамбе. За ними гнались черные тучи, но ребята весело перекликались и смеялись — им уже было не страшно.

Учитель не затворил тяжелую кованую дверь башни. Ветер утих, не сыплет в лицо солеными брызгами — зачем закрываться? Он невольно залюбовался чистой, умытой дождем и ветром площадью. Как приятно полной грудью вдохнуть свежий морской воздух! Он потянул за веревку, и башня наполнилась колокольным звоном. «Бом! Бом!» — торжественно пел колокол. Учитель отпустил веревку, но эхо еще долго гуляло под каменными сводами. Наконец стихло, лишь тикали большие башенные часы.

Учитель прислушался. Сегодня они идут как-то по-особому, будто с ленцой. Учитель нахмурился, закусил губу: ведь он не заводил их целую неделю! Надо сейчас же слазить, а то вот-вот остановятся.

Он выглянул на улицу. Ребят на дамбе уже нет. Наверное, побежали к школе. Ничего, пусть подождут немного. У закрытой школы стоять — не за партой сидеть, терпения хватит.

Учитель полез наверх. Добравшись до второго пролета, он услышал тонкие детские голоса на площади перед колокольней. Видать, матери малышей вслед за старшими выпроводили — пусть погуляют.

Тяжелая кованая дверь на колокольне была распахнута, калитка во двор тоже открыта.

Младшая сестренка Лины, Линда, отыскала Яна, брата Ауки, и они пошли гулять.

С Яном Линде особенно хорошо игралось. Сейчас Линда задумала очень важное дело — сплести венок из маргариток. Она видела, как плетет старшая сестра. Совсем просто. Малыши, игравшие на площади, звали и Линду с Яном, но венок из маргариток куда важнее. Правда, Ян плохо представлял, как его плести, но Линда сказала, что научит.

— Пошли, Ян, — позвала она, и малыши вошли во двор, где стояла колокольня.

Линда никогда еще не была здесь. Обычно калитка закрыта. Ей казалось, что она делает что-то недозволенное.

— Ну, пошли.

Ян послушно пошел следом. Линда увидела две маргаритки за каким-то надгробием, сорвала. С площади Яна с Линдой не было видно, и, заигравшись, остальные малыши скоро забыли о них. Линда нашла еще три цветка, они только-только распустились. Незаметно дети оказались рядом с колокольней.

Ян первый увидел, что дверь открыта. Его разобрало любопытство: а что там? Интересно! А маргаритки собирать — скучно. Линда сказала, что им надо набрать штук сто. Сколько это — сто, Ян не знал, но, видно, очень много. Он на цыпочках вошел в башню. Дохнуло холодом и мраком, стало страшно. Он выбежал во двор.

— Линда, иди скорее сюда, тут большущая комната!

Зажав в кулаке пять маргариток, Линда смело подошла к башне. Прижимаясь друг к другу, они вошли внутрь.

С колокола свисала веревка. Малыши остановились — ой, как страшно! Но рядом дверь, за ней светло, слышно, как неподалеку ребята играют, бояться нечего. В углу Линда увидела большую клетку с решеткой. Внутри на толстых цепях — голые дощатые нары. Линда вспомнила: ведь это же тюрьма, сюда сажают плохих людей. Она сказала об этом Яну. Стало еще страшнее. Но через открытую дверь видно дамбу, слышны веселые голоса ребятишек.

— Когда я плохо себя веду, — прошептал Ян, — мама говорит, что меня посадят в тюрьму. Правда, посадят?

— Да нет, что ты! — успокоила его Линда, но губы у самой задрожали. От своей мамы она часто слышала то же самое.

Они отошли от решетки, но тут услышали наверху шум. Линда взглянула на лестницу и увидела над собой чьи-то ноги.

— Смотри, Ян!

Топ-топ — послышалось прямо над головой. Посыпалась пыль. Человек подошел к люку нижнего пролета и стал спускаться. Затаив дыхание, Линда и Ян спрятались за тяжелой железной дверью. Шаги медленно приближались. Это же учитель! Все ребята постарше и Лина у него учатся. Линда в школу еще не ходила, и учитель казался ей страшным и сильным великаном. Она зажала рукой Яну рот — вдруг закричит, глупый!

Но вот учитель вышел, тяжелая железная дверь лязгнула и закрылась. В замочной скважине повернулся ключ. И все стихло. Ой, как темно! Только сверху под сводом пробивается слабый лучик света, чуть освещая решетку темницы. Что же теперь будет? Как же выбраться — учитель-то ушел! Ян заплакал. Линда стала его утешать, хотя самой впору плакать.

Но Ян оттолкнул ее.

— Хочу к маме, — хныкал он.

Линда насупилась. Будто она не хочет, да больше всего на свете! Она всхлипнула, но удержалась, не заплакала.

— Давай полезем наверх, — предложила она, — оттуда все видно, море, даже острова.

Что же еще придумать, чтобы Ян успокоился? Утешая Яна, она утешалась и сама. Ей тоже страшно в каменной клетке с решетками, но Яну она ни за что не признается. А сверху хоть пробивается свет и решеток нет, там хорошо.

Но Ян не хотел наверх, он хотел домой, к маме. Линда подтолкнула его к лестнице.

— Лезь первый, я — за тобой, чтобы ты не упал, — сказала она. На решетки лучше не смотреть — страшно.

Ян уцепился за лестницу и, высоко поднимая короткие, толстые ноги, полез. Плакать он перестал. Нельзя же хныкать, звать маму да еще смотреть под ноги. Он все всхлипывал, но сзади лезла Линда и сурово подталкивала его. Ей не терпелось скорее выбраться на свет, на волю.

Малыши медленно карабкались наверх. Когда они добрались до люка, то увидели, что за ним еще один пролет, еще одна длинная и не очень-то надежная лестница. Но наверху светлее. И нет решеток.