Кармен Васкес-Виго - Мятные леденцы

— Я ведь спрашивала у вас разрешения сбросить эту… бомбу…

— А я-то хороша… Мне и в голову не пришло, что бомба настоящая! — Амелия в отчаянии упала в кресло.

— Ведь мы думали, что это игра, — вторила ей тётя Кети, — детская фантазия…

В дверь громко постучали. Все испуганно обернулись.

— Я знаю, что они здесь! Я сам их видел!.. Не откроете дверь, позову полицию! — кричал дон Хоакин.

Никто не мог сдвинуться с места. Кети сморщила нос и готова была расплакаться. Перепуганная Амелия, стараясь выглядеть спокойной, открыла дверь. В квартиру ворвался лавочник:

— Вот они где, хулиганы!

— Выслушайте, пожалуйста… Я… — пыталась объясниться Амелия.

Но в этот момент лавочник увидел Дракона, который приветливо вилял хвостом.

— Да это тот самый пёс, что разгромил мою лавку! Шестнадцать дюжин разбитых яиц!

Дракон, почуяв недоброе, трусливо нырнул под стол.

— Здесь вдобавок ещё и этот! — продолжал бушевать лавочник. — Подумать только — продырявить совсем новый навес!

— Навес вовсе и не новый, — попытался вставить Китаец.

— Замолчи, сопляк!.. Сейчас узнаем! Говори! Кто это сделал? Отвечай! — визжал он.

Никто не проронил ни слова.

— Лучше скажите, а нет, всех отправлю в полицейский участок!

— Это сделал я, — Пепито сделал шаг вперёд.

— Порох готовил я, — признался Курро.

— А я — фитиль…

— Бомбу бросал я…

— А всё потому, что я сказал, будто порох старый и не взорвётся, — отважно признался Кике.

Дон Хоакин сменил гневный тон на плаксивый:

— Что вы со мной сделали? А? А всё потому, что я не даю вам играть в мяч перед лавкой? Да, поэтому?

— Мы не хотели ничего плохого… Мы не думали, что бомба взорвётся. Ведь хлопушки-то старые…

— Это правда! Это правда! — завизжала Кети своим тоненьким, как свисток, голоском.

Ребята готовы были её за это расцеловать.

— Простите их, дон Хоакин, — пыталась объясниться Амелия. — А… я… ведь тоже немного виновата.

— Вы? И вы тоже играете в эти игры?

Пепито сжал кулаки.

— Я сейчас вам всё объясню, — продолжала его мама.

— На что мне ваши объяснения? На них новый навес не купишь.

— Я думаю, что с новой за… за… за… — начал было Курро.

Пепито, самый лучший его переводчик, продолжил:

— Точно, с хорошей заплатой навес будет как новенький.

Дон Хоакин уже видел перед собой новенький навес и потому нехотя ответил:

— Хорошо… Попытаемся как-нибудь залатать дыру… А яйца…

— Не беспокойтесь, дон Хоакин. Мы обязательно заплатим… — успокаивала лавочника мать Пепито. — Сколько мы вам должны?

Дон Хоакин вытащил карандаш и засаленную книжку, задумался и начал чертить в ней какие-то каракули.

— Шестнадцать дюжин по сорок две песеты за дюжину… это будет шестьсот семьдесят две… Ремонт навеса…

Он поднял карандаш вверх и застыл, подсчитывая ущерб.

— Всё вместе, скажем, стоить будет тысячу песет. Без обиды… тысяча песет. А? Только ради вас, донья Амелия. Если бы не вы, я бы этим бесстыдникам…

— Дело в том… что сейчас, в данную минуту… у меня нет… я не располагаю такой суммой. — На лице Амелии застыла вымученная улыбка.

— Ну, знаете ли! — возмутился лавочник.

— Но не беспокойтесь. Я скоро получу деньги. Вот только сдам заказчицам платья… и… тогда…

Она не успела договорить, потому что дон Хоакин вышел из квартиры, проклиная свою несчастную судьбу.

Все молчали, глядя в пол, не решаясь посмотреть друг другу в глаза. Лишь один Дракон открыто радовался уходу лавочника. Он вылез из своего укрытия и положил морду на колени Амелии. Она погладила его и сказала:

— Мне кажется, что нас здорово обманули… и мы… В общем, влипли мы в историю.

Пепито и его друзья собрались во дворе, в «своём» дворе, озабоченные, погружённые в свои нерадостные думы. Даже Дракон, казалось, понимал серьёзность случившегося. Он не бегал, не вилял хвостом, даже не стал обнюхивать банку из-под сардин, что валялась перед ним. А ведь там, наверно, было оливковое масло, хоть каплю, да было.

Кике вынул из кармана несколько бумажек.

— Пятьдесят восемь песет. Больше у меня нет. Мне их бабушка подарила ко дню рождения, — сказал он.

— Только пятьдесят восемь? — удивился Китаец. — Странно!

— Да нет. Мне она дала сто. Но остальные я истратил на… на… — он заикнулся. — Да, на пирожное. Ведь деньги-то мои… Я ведь не знал, что они понадобятся.

— А у меня только шес… шес…

— Шестнадцать, — Кике проворно забрал из рук Курро деньги и пересчитал.

— Из-за меня вы теперь останетесь без денег, — попытался было возразить Пепито.

— Я собирал их на футбольный мяч, но теперь… — Китаец протянул Пепито двадцать пять песет.

— Ребята, я вам верну, честное слово… — оправдывался Пепито.

— Мы все должны были подумать хорошенько, прежде чем делать бомбу… — сказал Китаец.

— Конечно, — присоединился к нему Кике. — Вместе делали, вместе и отвечать будем.

Пепито уселся на кирпичи, которые служили воротами во время футбольных встреч, и вздохнул:

— Будь у меня сейчас тысяча песет, я бы ни за что не взял у вас денег… но ведь платить придётся маме. Она и без того день и ночь работает.

— Пятьдесят восемь прибавить шестнадцать, потом ещё двадцать пять… получается… девяносто девять! Всего девяносто девять! — продолжал считать Кике.

— Вот это да! — не смог удержать удивления Курро.

— У меня пятёрка по арифметике! — с гордостью пояснил Кике.

— Сколько не хватает до тысячи? — поинтересовался Пепито.

— Сейчас посчитаю… Это посложнее, — ответил Кике к удивлению друзей. — Чуть больше девятисот.

На лицах друзей было отчаяние.

— Где же нам достать столько денег? — спросил Курро.

В конце двора, где скоро должны были проложить тротуар, появилась донья Виртудес. Это была сухонькая, аккуратная старушка, одетая во всё чёрное. На шее у неё висел медальон с портретом покойного мужа. На двух красивых поводках она вела очень маленьких и тощих собачек с глазами навыкате.

Проходя мимо мальчиков, она дружелюбно спросила:

— Что, загораете?

— Вроде бы, — поглощённый своими мыслями, едва ответил ей Пепито.

Сначала Дракон с неприязнью оглядел собачонок, а потом грозно зарычал, оскалив зубы. Старушка встрепенулась:

— Он кусается?

— Не бойтесь, донья Виртудес. — Пепито на всякий случай придержал собаку.

— Ты любишь животных?

— Люблю некоторых, — честно признался мальчик.

Курро и Китаец подошли к собачонкам и уставились на них, точно на доисторических ископаемых.