Галина Карпенко - Как мы росли

Красноармейцы увели «Пиковую даму» и царского полковника, которого она прятала.

А жизнь в детском доме шла своим чередом. Оксана Григорьевна дочитала книгу и уложила ребят спать. Варя, забыв про обиду, лежала в постели и долго ещё видела перед собой смешную рыжую собачонку — умную, как настоящий артист.

А в это время Чапурной в своей комнате заряжал одной рукой наган: оружие должно быть в порядке. Перед ним за столом сидел Пётр Петрович. Прихлёбывая чай из жестяной кружки, он говорил:

— Я, знаете, Михаил Алексеевич, бежал и не верил, что это я бегу. А теперь вот сердце покалывает…

— Пройдёт, Пётр Петрович, — утешал его Чапурной.

— Разумеется, пройдёт. Я полагаю, вы ведь не думаете, что я жалуюсь?

— Что вы! Конечно, не думаю, — ответил Чапурной. — Я вот вам горяченького, разрешите, подолью.

И Чапурной, наливая Петру Петровичу чай, думал: «Молодец старик! Если бы не он, упустили бы врага».

О событии, которое произошло в детском доме, знали только взрослые. Ребятам сказали, что «Пиковая дама» заболела и уехала. А со взрослыми у Чапурного был разговор.

— Я прошу без моего разрешения не оставлять в доме никого из посторонних. Вы понимаете, что это необходимо, — сказал Чапурной. — Надеюсь, никто не возражает?

— Я возражаю, — сказала Гертруда Антоновна.

— Почему же? — удивился Чапурной.

— Я возражаю, — повторила Гертруда Антоновна. — Как вы можете давать разрешение, когда вы не знаете постороннего человека? В детском доме не должно быть посторонних.

«Она права», — подумал Чапурной и сказал:

— Я, товарищи, промахнулся. Гертруда Антоновна правильно говорит — какое я могу дать разрешение?

— Я полагаю, — сказал Пётр Петрович, — в этом не будет необходимости.

— Кому надо знакомых проведать, пусть сами в гости идут, — сказал дядя Егор.

— Правильно, — сказал Чапурной. — На том и решили.

У Михаила Алексеевича с его помощниками установились настоящие дружеские отношения. Люди подобрались такие, которые не «служили», а жили с детьми и не считали своего времени, работали с душой.

Но, как и во всяком деле, были свои трудности. Вот, например, сегодня привезли продукты. Дядя Егор открыл большую бочку с кислой капустой:

— Будем варить щи.

Капуста ему понравилась. Немного пересоленная, но ничего, можно вымочить. Но, поглядев на замороженных птичек в серо-коричневых пёрышках, дядя Егор помрачнел.

— А это что? — спросил он.

— Как видишь… — Чапурной стал рыться в накладных, по которым получал продукты: — Рябчики.

— Рябчики? — переспросил дядя Егор. — Что с ними делать?

— Ну, это тебе лучше знать! — Чапурной решил, что лучше поскорее уйти, а то добром этот разговор не кончится.

Дядя Егор таскал продукты в кладовую. Мальчишки подошли было помочь катить бочку, но дядя Егор крикнул:

— Разойдись! — и укатил бочку сам.

Дядю Егора Чапурной называл «Основание нашей жизни». Повару приходилось сочинять обеды и ужины. Иногда неизвестно откуда в детский дом завозили гусей, масло. Но наступали времена, когда, кроме ржи или чечевицы, из которых он варил супы, делал запеканки, каши и даже кисели, ничего не было.

Искусство дяди Егора заключалось в том, что он умел приготовить и с таким восторгом подать ржаной суп, что, казалось, нет ничего вкуснее на свете.

Чапурной доверял дяде Егору и был вполне спокоен — ребят он накормит. Но, если ржаные или чечевичные дни наступали надолго, дядя Егор начинал «рассуждать». Он приходил к Чапурному, садился и молчал.

— Ну? — спрашивал Чапурной. — Что скажешь?

Дядя Егор закуривал и продолжал молчать.

Михаил Алексеевич знал, что вслед за этим последует рассуждение.

— Я так рассуждаю, — начинал дядя Егор, — что необходимо расцветить меню.

— Да чем, чем? Нет ничего на базе.

— А если пошукать?

— Да был я: нет, говорят, ничего. Может, ты сам сходишь? — предлагал Чапурной.

— Пиши, — говорил дядя Егор.

И Чапурной писал на базу записку: «Убедительно прошу для детского дома…»

Дядя Егор переворачивал вверх дном продуктовую базу и пустой не возвращался. Он брал всё, что ему попадалось: забракованную, перемешанную крупу, соль пополам с сахаром, отстой постного масла; один раз ему посчастливилось — он приволок мешок сухой малины. Вот был пир!

После походов дяди Егора на Чапурного поступала жалоба в райсовет:

«Если Чапурной будет присылать на базу повара, пусть заведует базой сам…»

Действительно, малину нужно было отправить в больницу, а не в детский дом. Это правильно, но, к сожалению, вернуть её уже было невозможно.

И вот теперь Чапурной привёз вместо обещанного и долгожданного мяса — рябчиков. Чапурной видел, что дядя Егор недоволен, но что он намерен делать с рябчиками, спрашивать не стал. Только вечером, когда дядя Егор принёс ему ключи от кладовой, он спросил:

— Ну, что будем делать завтра?

— Завтра? — ответил дядя Егор. — Будем варить щи из рябчиков.

И при этом так поглядел на Чапурного, что тот еле удержался от смеха. Сердит был Егор.

— Только ты не серчай, — сказал Михаил Алексеевич. — Помнишь, ты обещал пирог испечь?

— Какой пирог?

— Какого царь не ел.

— Ну? — Дядя Егор не понимал, куда это Чапурной клонит. — При чём здесь пирог?

— Ну, так пирога не надо.

— А что?

— «Что! Что!» Щей-то с рябчиками царь тоже не ел. Вот, брат, штука какая!

— Тьфу ты! — Дядя Егор сплюнул. — Пропади ты со своими рябчиками! Дай закурить!

И, свернув козью ножку себе и Михаилу Алексеевичу, дядя Егор сел на своё обычное место — на табурет у стола.

— Я рассуждаю так, — сказал он. — Белых надо бить беспременно скорей. Тогда во всём будет облегчение. Тогда и с провиантом будет легче, а сейчас где его взять? Одним словом, воевать надо.

— Совершенно верно, — подтвердил Михаил Алексеевич. — Революция, брат, дело трудное, на готовенькое рассчитывать нельзя. Понимать надо. А сердце на мне тоже срывать нечего. А ты как начнёшь, начнёшь, так не знаешь, куда бежать… Мне тоже нелегко. Труднее, чем с рябчиками.

— Я понимаю, — согласился дядя Егор, — но рассуждаю так…

И рассуждали они обычно до поздней ночи, а иногда и до рассвета.

Барина бабушка шла из очереди, опираясь на палочку, еле передвигая отёкшие, усталые ноги. Перейти фабричную уличку было не так легко — вся она была перерыта, а через канавы были перекинуты доски.

Уличку разрыла рабочая бригада, чтобы проверить электрический кабель. Прошёл слух, что скоро дадут ток и тогда начнёт работать фабрика. Надо было заранее всё поглядеть своими глазами, проверить своими руками. Работой руководил старый рабочий, большевик Потапов. Ему поручили это важное дело. Только бригада у него была маломощная: старый да малый.