Григорий Медынский - Повесть о юности

— Ну, там посмотрим! — сказал наконец начальник милиции. — Дайте на него характеристику.

Полина Антоновна, прежде чем написать характеристику, постаралась еще раз представить себе Игоря.

Волевой, выдержанный мальчик, принципиальный, справедливый. На уроках выделяется собранностью, организованностью, — и именно это делает его одним из лучших учеников класса. У него ясный, острый ум, речь размеренная, четкая и скупая. Отвечая урок, он сначала подумает, потом говорит кратко и точно. Пользуется большим уважением и авторитетом в классе, хотя кое-кто из товарищей недолюбливает Игоря: не нравятся его непримиримость, требовательность и прямолинейность. Может он и погорячиться, допустить резкость, грубость, — лишь бы добиться того, что он считает правильным. Характер у Игоря во многом уже сложился, он хорошо разбирается в индивидуальных особенностях своих товарищей, и у него на все есть своя точка зрения…

Так Полина Антоновна и написала. «Дело» Игоря после этого сразу замолкло, и его больше не беспокоили. Экзамены он сдавал почти все на пятерки.

В это же самое время он окончательно поссорился со своей сестрой — «птичкой».

Этот год был для него особенно тяжелым: уроков становилось все больше, а Игорь считал, что учиться он должен не ниже, чем на четверки. Нелегко ему это давалось. Конечно, можно учиться на пятерки Рубину, или Вите Уварову, или Феликсу — у них нет никаких забот, они знают только учение, папа с мамой обеспечивают им все условия. Игорь не мог жить без забот — он видел, как трудно приходится маме. Он видел, с какой грустью она смотрит на его пиджачок, из которого он вырос — рукава стали почти по локоть, — как из месяца в месяц включает она в план семейных расходов покупку для него нового пальто и из месяца в месяц откладывает ее. Он не настаивает на этом, он даже отговаривает мать, уверяя, что ему все равно и до окончания школы он свободно проходит в старом пиджачке. Но ему, конечно, иногда бывает стыдно в нем, особенно при девочках.

А кроме нового пальто, ему хотелось купить еще хороший радиоприемник и заменить им хрипящий репродуктор, черной тарелкой висящий в углу. Хотелось бы купить и книжный шкафчик, хотя бы маленький, но об этом пока нечего было и думать.

Он очень обрадовался, когда сосед по квартире, инженер, расположенный к нему, предложил Игорю небольшую работу — сделать два чертежа. Игорь с радостью взялся за это дело, сказав матери, что выполняет школьное задание, и в две ночи закончил чертежи. Это был его первый заработок.

Когда же после этого сестра опять заговорила с матерью о новом платье, Игорь поссорился с ней. Теперь он решил твердо: летом, после экзаменов, он никуда не поедет, он поступит на строительство дома, который прямо на глазах рос в соседнем переулке, за углом. Он готов носить кирпичи, возить песок — делать все, что потребуется. Он заработает деньги и купит пальто, радиоприемник, книжный шкаф, а может быть, и еще что-нибудь, нужное маме.

Он так и сделал. Мать не соглашалась, протестовала, горячилась, но Игорь поступил по-своему.

Десятый класс!..

Как-то раз на перемене Борис стоял у окна в коридоре и повторял урок по новому, начавшемуся в этом году предмету — логике. К нему подошел маленький мальчуган со стриженой головою.

— Дяденька! Объясни мне задачку!

Борис сначала не понял и только потом сообразил, что «дяденька» — это он.

— Ты в каком же классе? — спросил он мальчугана.

— В третьем.

— А ты что же дома не решил?

— Не вышла. А у ребят не хочу спрашивать.

— Почему?

— Так… Скажут — списываешь!

Задачка была самая простая, но Борис почему-то очень волновался, когда читал ее условие, — волновался, кажется, больше, чем у себя в классе на контрольной: «А ну-ка, не решу!» Ему хотелось и помочь этому мальчугану и оправдать его уважение. Задачку он решил, но в это время прозвенел первый звонок — нужно было идти в класс. Но ведь нужно было и объяснить решение малышу, и Борис коротко и четко изложил основные этапы решения задачи.

— Понял?

— Понял.

— Ну, молодец! Как звать-то?

— Андрюша.

Мальчуган побежал в свой класс, а Борис — в свой, и вошел в него как раз вместе с учителем.

Этот случай показал ему, что он уже, можно сказать, взрослый, что в школе он — «дяденька», самый старший, и что десятый класс — не простой класс.

Об этом же говорила им и Полина Антоновна.

— Теперь вы — лицо школы. Теперь нужно быть особенно вдумчивым, особенно внимательным к каждому своему шагу.

И Борис старался быть внимательным, быть вдумчивым.

Уроков было много, очень много. Мать охала, вздыхала и сокрушенно качала головой, ворчала на школу, на учителей, которые совсем не жалеют ребят. Она оберегала Бориса, не отвлекала его ни на какие хозяйственные дела — пусть учится! Борис чувствовал это и старался, наоборот, помочь ей, когда можно и чем можно, — и за хлебом сходить, и мусор вынести, и кастрюлю запаять. Но в основном приходилось учиться и учиться. Ему самому интересно было сравнивать свое отношение к учебе раньше и теперь, в десятом классе. Когда-то учение было нудной, не совсем понятной обязанностью, потом — погоней за отметками, желанием сдержать слово, сделать приятное отцу, матери. В девятом классе его стал увлекать процесс познания, а теперь его начинало интересовать, как и откуда все пошло, почему и как сложилось в жизни. Все, что постепенно накапливалось, вдруг оформилось и нашло свое место в какой-то общей и все расширяющейся системе. Точно в детском конструкторе: были колесики, винтики, шайбочки — и вот получается шагающий экскаватор или мост! И многие слова, понятия, высокие по своему значению, которые и раньше приходилось читать, слышать, повторять, но которые не доходили до сознания, теперь дошли, приобрели заложенный в них смысл и начали жить своей полнокровной жизнью.

Появилось сознание, что ты учишься не для того, чтобы просто учить, накапливать знания, но что и ты можешь что-то сделать в жизни — не взять себе, а дать.

записал Борис у себя в «Золотых словах» строки из прочитанного стихотворения.

Одно все-таки было плохо: много всего — уроков, дополнительного чтения, много дополнительных занятий и обязанностей. Жизнь от этого получалась — как струна: всегда до крайности напряжена, всегда некогда — уроки, кружок, собрания, газета, гимнастика… Эта напряженность сама собой рождала порядок и дисциплину — без дисциплины при такой нагрузке нельзя. Главное — планомерность и неотступность, план на вечер и утро, равномерное распределение усилий. Но это не всегда получалось, очень часто совсем не получалось. Чтение художественной литературы, например, — когда? Каждый день по часу или в воскресенье сколько захочется? Но вот попалась интересная книга, и, забывая о всех расписаниях, читаешь ее вечерами, а то и ночью под одеялом, при свете электрического фонарика.