Михаил Касаткин - Первозимок

Раньше Петьке думалось, что с собакой даже посоветоваться можно или просто поговорить по душам, как с бабушкой, например, или с другом, с Сережкой. Но оказалось, что даже короткие, даже однословные команды, вроде: «сидеть», «лежать», «рядом», «ко мне», «место» или «аппорт» (принеси), «дай», «охраняй», «вперед»,- усвоит Расхват не вдруг, не с одного раза...

Однако потом, после учебы, он, и голодный даже, откажется от куска мяса, если его даст не хозяин, то есть не он, Петька...

Расхват научится охранять какую-нибудь вещь или кого-нибудь, если прикажешь: «Охраняй!»

Петька решил, что этому он обучит Расхвата в первую очередь. И тогда при всех положит на землю, скажем, свою школьную сумку, прикажет: «Охраняй!» - а сам пойдет себе: попробуй кто притронуться к его тетрадям!

«Пойдут мимо другие мальчишки,- размечтался Петька, - глядь: чья-то сумка с тетрадями валяется... „Давайте возьмем“, - решат. А у Расхвата сразу - шерсть дыбом, холка дугой...

„Кинь ему кусок хлеба! - посоветует кто-нибудь. - Пока он ест - мы сумку утянем!“

А Расхват аж зарычит от злости и не то что на хлеб - на колбасу не глянет!»

Хотя лучше сделать из Расхвата сыщика, как в милиции, чтобы всяких врагов да грабителей хватать! Но в записях отыскалось даже специальное указание. Что «дрессировать собаку для розыскной службы можно только тогда, когда она хорошо усвоит навыки общей дрессировки...»

Дрессировка оказалась целой наукой! И не легче школьных: физики там, географии... Хотя - гораздо интереснее! А главное - гораздо важней для Петьки, и оценки при этом он должен будет ставить себе сам!

Что ж... трудностей Петька не боялся. И потому, взяв одну из трех с трудом запасенных бабушкой для будущего учебного года тетрадей, он подсел к окну и для надежности стал терпеливо переписывать в нее все самое главное, самое необходимое для учебы Расхвата. Решил, что в школе он обойдется двумя тетрадями, а одна будет вроде учебника для Расхвата...

Дяденька Савелий не потирал руки и не приплясывал от восторга, глядя на два десятка яиц, которые он получил за своего кобеля...

Яйца лежали в решете, расположенные геометрически правильно, будто ячейки в пчелиных сотах.

Два десятка - это хорошо... Но это совсем немного даже для одного человека - на несколько не слишком богатых завтраков в нормальное, нетеперешнее время...

И Савелий думал: не продешевил ли он?

Хотя где их возьмешь сейчас - даже эти вот несчастные пару десятков? К тому же, пока ищешь покупателя, и собаку тоже кормить надо, чтобы не околела... Тогда за нее и пустой скорлупы не получишь...

Глядя на яйца, Савелий будто бы видел рядом и мед, прямо из ульев - в рамках, с деловито переползающими от сота к соту трудягами пчелами... И масло, и бараньи ребрышки, и пышные, круглые, источающие густой аромат буханки хлеба, накрытые полотенцем, потому что горячие - только-только что с пода...

«Черт-те что в башку свою допускаю! - встряхнул головой Савелий. - Блажь - да и только... Синица в руках все-таки надежнее, чем журавль в небе!»

И мысли Савелия перекинулись на другое. Ничего!..

Подспорье само идет. Организовался и заработал райпотребсоюз. А пострадавшим спешно выписывалась из тыла подмога, и где-то грузили на платформы скот: овец, кур, телушек... А значит, не сегодня завтра появятся в округе и молоко, и масло, и яйца - в гораздо большем количестве, и картошка, и свежая баранина... и зерно для посевов... С яровыми - из-за минных полей - ничего не вышло... Значит, должно быть с лихвой зерна под озимые...

От этих утешающих мыслей ближайшее будущее сразу представилось надежней, крепче, так что Савелий даже протянул было руку, чтобы взять и тут же надколоть одно яйцо - глотнуть его тепленьким...

Но невольно отдернул руку, как вспомнил, что яйца ему принесли полуголодные ребятишки. Прихватив дрючок, мрачно нахмурившийся Савелий вышел во двор - подальше от соблазна.

Петька обо всем этом пока не знал. Точнее, не знал о главном - о двадцати яйцах в дырявом решете, что лежали симметрично, как в сотах...

Об остальном Петька знал и радовался не меньше, чем Савелий: что фронт, временно приостановившийся на западе и напоминающий о себе то ли действительными, то ли кажущимися зарницами, назад, сюда, уже никогда не вернется.

Хотя сводки Совинформбюро сообщали о непрерывных, тяжелых боях, о новых и новых попытках немцев изменить положение - прорваться то там, то здесь, а деревня полнилась не выдуманными - правдоподобными слухами о немецких десантниках и бандах из предателей - бывших полицейских, старост, карателей, - действующих здесь, в местности, недалекой от линии фронта: то убили в Староверовке уполномоченного из райкома, то и Песковатке вырезали семью фронтовика - троих детей и их мать, то появлялись в деревнях листовки с фашистскими угрозами... и рассказывали еще разное о лютой банде бывшего немецкого прихвостня, одного из главных полицаев области - Аверкия... но в то, что фронт повернет снова, уже никто не верил - верили в число убитых, взятых в плен фашистов, в искореженные их танки, орудия, машины, в сбитые нашими летчиками самолеты, в ночные бомбежки главного фашистского города Берлина, и настраивались люди жить прочно, теперь уже навсегда, как до этой страшной войны...

Колхоз опять восстановили, и где лопату, где вилы, грабли, молоток или плужный лемех собирали в избу, определенную до лучших времен под правление и одновременно пока служившую складом, потому что инвентаря было небогато: кроме той мелочи, о которой уже сказано, только одна с поломанными зубьями борона да невесть где сохранившаяся, наверное, еще от царских времен соха...

Но тыл обещал помочь. И помогал. Колхозным бригадиром, как и предсказывала бабушка, заделался-таки Елизар, Сережкин отчим. Он властвовал, как хотел, - трудно ли командовать изморенными голодом и эвакуацией женщинами да детьми.

И насчет райпотребсоюза бабушка сказала верно - чего только ни принимали там: знай собирай, не ленись... Цветы и травы разные, ягоды, а как только пошли первые - то и грибы: в неограниченном количестве.

И Петька день за днем, от зари до зари, несмотря на зверствующую банду Аверкия, несмотря на фашистские листовки с угрозами и бабушкины увещевания, рыскал по лесу, промышляя душицу, мяту, смородиновые листья, срезая ножичком гриб за грибом, которые бабушка сушила потом, готовя их Петьке для сдачи в райпотребсоюз, - туда надо было сдавать сушеными...

Вот и сегодня его корзинка быстро наполнялась сморчками, сыроежками, подосиновиками и - когда попадались - боровичками. За все дни он, пожалуй, впервые напал на такое грибное место. Наверное, потому, что забрел дальше прежнего. А близ деревни и сады, и лес были вообще выжжены, изничтожены за два года. Корзинка наполнилась уже доверху, а грибов вокруг, казалось, еще целая уйма. Оставлять их, чтобы потом не найти, было бы не только жалко, но и глупо.