Василий Попов - Республика девяти звёзд

— Сбегай в шестой отряд, найди Зину Симакову и скажи ей, чтобы она сейчас же пришла ко мне вот с этими ребятами…

Старшая вожатая сунула в руки девчушке список и вошла в домик, захлопнув за собой дверь.

Девчушка помчалась во второй спальный корпус. Зина Симакова сидела за столом и что-то писала. Она удивлённо взглянула на посланницу, а потом посмотрела в список.

«Виктор Олейников. Алексей Комов. Игорь Валявский», — прочитала она.

Найти мальчишек сразу не удалось. Только минут через сорок Зина постучала в дверь комнаты, на которой было написано: «Старшая пионервожатая».

За дверью монотонно, как работающий мотор, гудел голос Антонины Михайловны.

Зина хотела постучать ещё раз, но Витька удержал её:

— Подожди, Зина! Интересно, кого она там пилит…

Он припал ухом к двери. Впрочем, и без этого в коридорчике можно было разобрать всё, что говорилось в комнате.

— Нет, вы скажите, Алла, почему это так получается? — гудела тётя Тонна. — Группа, понимаете, не один, а целая группа пионеров из вашего отряда удирает ночью из лагеря.

— Погорели! — прошептал Витька.

— Тише! — отмахнулась от него Зина, заинтересованная разговором.

— Это нарушение дисциплины опять групповое. И снова его совершили пионеры вашего отряда, — продолжала тётя Тонна. — За два дня два серьёзных нарушения лагерной дисциплины! И оба совершены вашим шестым отрядом. Вы скажете, что это случайность?

— Нет, это не случайность! — напряжённым, звенящим голосом перебила Алла.

— Что?! — удивилась тётя Тонна. — Да, это не случайность! Это результат плохой воспитательной работы в отряде.

— Не в отряде, а во всём лагере! — запальчиво выкрикнула Алла. — Нельзя линейки затягивать на целые часы! Нельзя мучить ребят бесконечными проповедями! Нельзя вместо настоящего, живого дела заставлять их заниматься нелепым подсчётом машин и пешеходов на дороге.

— Ах, вот как! — тихо выговорила тётя Тонна. — Почему же все другие отряды лагерный распорядок вполне устраивает, а шестой отряд, видите ли, какой-то особенный! Не отряд особенный, а его вожатая воображает себя какой-то особенной.

— Глупости!

— Подождите, товарищи! — гортанным, низким голосом заговорил Арташес Геворкович. — Так нельзя! Горячность ни к чему хорошему не приведёт. Вы, Антонина Михайловна, утверждаете, что шестой отряд — это сплошь хулиганы. Но ведь именно из шестого отряда мальчики самоотверженно бросились на спасение утопающих. Не правы и вы, Алла. Вы критикуете лагерный распорядок — и не предлагаете ничего нового. Вы говорите, что в лагере скучно… А что вы можете предложить, чтобы изгнать эту скуку?

— Ей и её шестому отряду скучно! — снова заговорила тётя Тонна. — Она, наверное, ждёт, что я или начальник лагеря будем выступать с балетными номерами перед её шестым отрядом. Работать надо, Алла, работать. А не разводить самокритику.

— Правильно, Антонина Михайловна, надо работать! — выкрикнула Алла. — Работать! А не произносить речи о работе!

— Хорошо, Алла, — вдруг согласилась тётя Тонна. — Давайте поговорим о главной цели, которая стоит перед нашим лагерем. Эта главная цель — хороший отдых и укрепление здоровья ребят… Хоть с этим-то вы согласны?

— Кто ж будет возражать против давно известных истин!

— Да ведь вы же и возражаете! Да, да, вы! Не удивляйтесь! Что значит хороший отдых? Это — регулярное, отличное питание, свежий воздух, физкультура, крепкий сон. Это — жизнь по строгому распорядку. А если нас с вами будут заставлять каждый день ходить часами по солнцепёку, переутомляться, плохо питаться, да ещё ночами, вместо нормального сна, мы будем слоняться в поисках приключений — отдохнём мы как следует?

— Это зависит от многого…

— Нет, отвечайте: отдохнём или не отдохнём?

— Я, например, предпочитала бы отдых в походах по солнцепёку, каждый день видеть бы и узнавать что-то новое, интересное, — горячо заговорила Алла. — Я ведь не ослабевшая и не больная, чтобы вести растительный образ жизни — спать, есть и дышать. Это же очень скучно — только спать, есть и дышать!

— Я вижу, что мы с вами не договоримся, — подвела итог спору тётя Тонна. И заговорила о другом: — Ну, где же ваши молодцы. Сколько их ещё можно ждать?

— Я сейчас их позову, Антонина Михайловна, — отозвалась Алла.

Зина снова, уже громче, постучала в дверь.

— Да! Войдите! — крикнула тётя Тонна.

Зина толкнула дверь.

В углу небольшой квадратной комнаты стоял однотумбовый письменный стол. Тётя Тонна монументом возвышалась над ним. Она сидела, упёршись руками в этот стол, чуть нагнувшись вперёд. Напротив стола, у стены, стояла кровать-раскладушка, на которой сидела Тихоня и смотрела на старшую вожатую преданно и покорно. Алла — тоненькая, напряжённая, как туго натянутая струна, пристроилась на другой кровати, стоявшей около двери. Арташес Геворкович стоял у окна, как всегда, чуточку насмешливый.

— А-а! Явились наконец! — очень грустно заговорила тётя Тонна. — Ну, мне интересно, что вы сами думаете о своём поступке?

Зина стояла молча, потупив голову и поглядывая исподлобья на тётю Тонну. Игорь, ссутулившись и густо покраснев, неловко топтался у самых дверей. Алёшка и Витька переглянулись. И когда Витька повернулся к столу, лицо его сразу приняло наивное, безмятежное выражение. Он шмыгнул носом и зачастил:

— Конечно, Антонина Михайловна! Мы понимаем, Антонина Михайловна! С одной стороны, конечно, так сказать, мы не должны были этого делать… Но, с другой стороны, я этого и не делал, я только стоял на берегу. А, с третьей стороны, что было делать Алёшке, если он видел, что гибнут люди?

Алёшка заметил, как чуть заметно усмехнулся Арташес Геворкович и даже, как будто, подмигнул ему. Тётя Тонна недоумевающе пожала плечами и удивлённо округлила свои бесцветные глаза.

— Ничего не понимаю! — проговорила она. — С одной стороны, с другой стороны, с третьей стороны! И потом, как это так — ты этого не делал?

— Честное пионерское, Антонина Михайловна, ни я, ни Игорь Валявский не плавали! — Витька даже приложил руку к тому месту, где полагается быть сердцу. — Это Алёшка и Альберт поплыли. Как только увидели, что девчонки тонут, так сразу, не раздумывая, прыгнули в воду и поплыли. А Игорь в лагерь побежал, к Арташесу Геворковичу…

— Погоди, погоди! — нахмурилась тётя Тонна. — С одной стороны, с другой стороны. Я не о том тебя спрашиваю…

— А о чём же?

Карие глаза Витьки с простодушным удивлением уставились на тётю Тонну. Арташес Геворкович уже откровенно посмеивался. Тихоня сжала губы в кружочек и укоризненно покачивала кудрявой головой.

— Ты расскажи нам, как ночью после отбоя вы втроём удрали из палаты и шатались, неизвестно где?