Василий Попов - Республика девяти звёзд

— А-а! — словно только что вспомнив об этом, закивал головой Витька. — Это было, Антонина Михайловна. Нам не спалось, и мы все трое смотрели в окно на сверкание молний. И вдруг услыхали тихий плач.

— Плач? — удивилась тётя Тонна. — Чей плач?

— Не знаем! — огорчённо вздохнул Витька. — Но мы ясно услыхали, что кто-то не то плачет, не то мяукает в кустах. Мы тогда подумали, что это кто-то из первого отряда заблудился в кустах и испугался грозы. И мы решили найти эту бедную заблудившуюся крошку… Мы выпрыгнули в окно и стали обыскивать кусты.

— Ну, и нашли вы эту самую крошку? — насмешливо спросила тётя Тонна.

— Конечно, нашли!

— Как? — страшно удивилась тётя Тонна. — И куда вы её отвели?

— Это была не крошка, а кошка… Серенькая такая, маленькая… Мы её взяли на руки и хотели вернуться в палату. Но наше окно кто-то запер изнутри. А кошка испугалась грома, чуть не выцарапала Игорю глаза… — Витька повернулся к удивлённо хлопавшему глазами Игорю. — Игорь! Покажи старшей вожатой, где тебя царапнула кошка.

— Так! Интересная сказка! — усмехнулась тётя Тонна. — А теперь скажи, кто вам отпёр окно?

— Не помню, — жалобно проговорил Витька.

— Как это не помнишь?

— Я очень испугался удара грома… И не помню.

— Ну, а, может, другие это помнят? — спросила старшая вожатая.

Игорь раскрыл рот, но Алёшка так взглянул на него, что тот закашлялся и снова потупил взгляд.

— Окно мальчикам открыла я, — глядя на тётю Тонну, сказала Зина.

— Так! — Тётя Тонна кивнула головой. — Похвально, Симакова, что ты не врёшь, как некоторые… — Она бросила строгий взгляд на Витьку. — Но объясни мне, Симакова, как и почему ты узнала, что мальчики на улице, а окно у них закрыто?

— Я выглянула в окно и увидела их.

Тётя Тонна наморщила лоб.

— Это верно только наполовину, Симакова. Ты открыла окно, когда кто-то из мальчиков постучал в него. А не считаешь ли ты, Симакова, что председателю совета отряда не подобает прикрывать нарушителей дисциплины!.. Если они действительно искали крошку, которая вдруг обернулась кошкой, то почему бы им не войти через дверь?

— Дверь была заперта, Антонина Михайловна, — сказал Алёшка.

— Как это — заперта? Кто её запер?

— Я, — проговорила Наташа-Тихоня. — Голос её звучал виновато и жалобно. — Я заперла дверь… и побежала за вами.

Тётя Тонна нахмурила лоб, изумлённо пожала плечами и сказала:

— Новое дело! Зачем же тебе потребовалось запирать дверь, Наташа?

— Ну, я хотела доказать… Поймать их, так сказать, с поличным.

— Это просто подлость! — высоким подрагивающим голосом выкрикнула Алла.

— Я бы попросила…

Наташа энергично затрясла кудряшками.

— Хватит! — резко, отрывисто сказала тётя Тонна. И, повернувшись к ребятам, закончила: — Делаю вам последнее предупреждение! Идите. А ты, Симакова, через час, перед ужином, собери отряд. Я считаю, что тебе нельзя быть председателем отряда. Ясно?

— Ясно, Антонина Михайловна.

Зина вскинула голову и вышла из комнаты. За ней шли мальчишки.

— А ты не психуй, Зина, — грубовато-сочувственно проговорил Алёшка, когда ребята спустились с крылечка.

— А я и не психую.

Не оборачиваясь, Зина прикрыла лицо ладонями и побежала к спальному корпусу.

— Что это с ней? — недоумевающе спросил Алёшка.

— Женские нервы, — с серьёзным видом пояснил Игорь. — У женщин это бывает.

— Смотрите! Алла! — подтолкнул Игорь друзей.

Из домика быстрой походкой, закусив нижнюю губу, вышла раскрасневшаяся, злая Алла.

— Алла! Мы всё понимаем, Алла! — заикаясь заговорил Игорь. — И мы все хотим сказать вам…

— Ах, ничего не надо говорить! — вдруг выкрикнула Алла. — И ничегошеньки вы не понимаете! Ничегошеньки!

И из её глаз брызнули слёзы. Она сердито отёрла глаза ладонью и быстрой походкой, чуть сутулясь, пошла по дорожке.

Игорь повернулся к товарищам и недоумевающе пожал плечами.

— Женские нервы! Ничего не поделаешь! — невесело пошутил Витька. — Попало ей, наверное, из-за нас.

И вздохнул.

— Знаете что, ребята, — Алёшка задумчиво почесал затылок. — По-моему, нам сейчас, как говорил Витька тёте Тонне, надо сделать, с одной стороны, с другой, с третьей и с четвёртой стороны. С одной стороны, поговорить со всеми ребятами из нашего шестого отряда, чтобы все голосовали за Зинку. А кто захочет голосовать против — тому пообещать полную порцию банок. — Алёшка загнул один палец на левой руке. — С другой стороны, надо сейчас же поговорить с Лидией Павловной — пусть она заступится за нашу Аллу! Лидия Павловна всё поймёт, она такая… — Алёшка загнул второй палец. — С третьей стороны, надо будет дать как следует Верке — это она наябедничала тёте Тонне, кроме неё, некому! — Ещё один палец присоединился к загнутым. — Ну, а в-четвёртых… С четвёртой стороны, нужно проучить эту тётю Тонну и её Тихоню. Чтобы не очень-то они… Ну, это дело сделаем потом! Прежде всего, пошли искать Лидию Павловну.

Закусив губы, чтобы не разреветься, отрядная вожатая Алла быстрым шагом прошла по коридору в свою крошечную комнатку. Но как только захлопнулась дверь, Алла плюхнулась на кровать и заревела, уткнувшись носом в подушку. Она прекрасно понимала и чувствовала, что проливать слёзы из-за стычки со старшей пионервожатой нелепо и глупо. Но сдержаться не могла.

«Идол деревянный, бесчувственный! — мысленно ругала она Антонину Михайловну. — Ничего, ничегошеньки не хочет она видеть и понимать, кроме своих планов. Ей бы только живой вес ребятам нагонять, деревяшка бессердечная».

Аллу особенно обидело, что Антонина Михайловна, со своей сладенькой покровительственной улыбочкой, сказала ей:

«Вы ещё совсем зелёная пионервожатая, Аллочка, и многого не понимаете. Вы ведёте дело к тому, что скоро ваши безобразники сядут вам на голову. Я этого не могу допустить. И я предупреждаю вас, что если вы не измените своего отношения к работе, я буду вынуждена ставить вопрос о вас перед начальником лагеря»…

И сказано это было при этой ехиде — Наташке, которая вроде как улыбается, а глаза светятся коварством, как у злой кошки.

«Ну и пусть! Ну и пусть эта самая Антонина Михайловна ставит свой вопрос перед начальником лагеря! — всхлипывая, шептала Алла. — Пусть! И пусть выгоняют как не справляющуюся со своими обязанностями!»

Она ничуточки не пожалеет. Она уедет к себе домой и скова будет вталкивать резиновые полотнища в резательную машину. Это проще и спокойнее. И ничуть об этом лагере она жалеть не будет!

И тут Алла почувствовала, что если это действительно случится, она будет очень, очень жалеть.

Алла сразу перестала плакать, села на кровати и удивлённо передёрнула плечами.