Василий Попов - Республика девяти звёзд

— Ты что, психический? — пискнула Верка, ловко вывернувшись из Витькиной руки.

— Вот тогда увидишь, психический я или нет.

— Честное слово, ненормальный! — передёрнула плечиками Вера. — Разве ж я буду голосовать против самой лучшей подружки?

— Ну, то-то!

— У тебя явное отсутствие всякого присутствия, — фыркнула Вера и на всякий случай юркнула в кусты.

— Вот и говори с девчонками! — глубокомысленно заявил Витька, покачав головой.

— А чего? — спросил Алёшка. И сам ответил: — Она правильно сказала — разве ж я буду голосовать против самой лучшей подружки! А ты про здоровье начал ей болтать.

Когда они уже входили в корпус, Алёшка спросил:

— Зачем это мы Алле потребовались?

— Не знаю, — пожал плечами Витька. — Может быть, хочет тебя назначить начальником лагеря, а меня — вместо тёти Тонны.

Друзья вошли в комнатку и удивлённо переглянулись. Алла, их отрядная вожатая Алла, показалась им какой-то новой — она словно сразу стала старше, красивее, строже.

— Садитесь! — Алла указала мальчикам на кровать, застланную серым одеялом, потому что, кроме кровати, тумбочки и табуретки, в крошечной комнатке ничего бы не уместилось.

Мальчики уселись рядом на краешек кровати и выжидательно, удивлённо поглядывали на вожатую.

— Я хочу поговорить с вами, ребята, — звонким голосом заговорила Алла. — Только давайте сразу же договоримся — разговор у нас дружеский, говорить будем правду и никуда дальше этой комнаты разговор не идёт… Так?

Витька посмотрел на Алёшку. Тот сначала пожал плечами. Потом подумал и кивнул головой.

— Идёт! — сказал Витька.

— Так вот, ребята, я хочу знать правду — куда вы ходили ночью? — спросила Алла. — Той вашей болтовне о бедном сиротке-котёночке я не верю.

Алёшка незаметно подтолкнул локтём Витьку, плотно сжал губы и стал смотреть на пол. Можно было подумать, что он увидел на полу что-то необычное и интересное. Витькино лицо сразу приняло наивное выражение.

— Ну вот! — сказала Алла. — А договаривались говорить только правду.

Мальчишки молчали, уставившись глазами в пол.

— Вы должны понять, ребята, что я спрашиваю вас не из пустого любопытства, — опять заговорила Алла. — Я — ваша вожатая, я отвечаю за вас. И потом… Потом я думала, что мы — друзья. А значит, скрывать нам нечего.

Витька вдруг шумно вздохнул и проговорил:

— Ты не сердись, Алла, но пока мы ничего сказать тебе не можем.

— Но даём честное слово, что ничего плохого мы не делаем. Тебе за нас краснеть не придётся! — выкрикнул Алёшка, смело глядя в лицо вожатой.

Алла подумала и кивнула головой:

— Ладно, ребята! Я вам верю, — сказала она. — Верю!

Мальчишки уже выбежали из комнаты, когда Алла вспомнила о предупреждении Лидии Павловны насчёт какого-то «сабантуя».

«Да ничего они не сделают! — решила она. — Так просто погрозили для красного словца по мальчишеской привычке».

И Алла стала думать о том, как бы не допустить расправы над Зиной Симаковой, которую она считала самым серьёзным человеком в своём отряде.

Шестой отряд собрался в беседке-павильоне, — голубом, нарядном, увитом диким виноградом. Места за круглым столом заняли натянуто улыбающаяся тётя Тонна, вертлявая Наташа-Тихоня, как всегда спокойная Лидия Павловна и мрачная, всё время покусывающая губы Алла. Пионеры тесно, как говорят, «впритирочку», уселись на узенькой скамье, тянущейся вдоль ажурных стен беседки. А те, кому не хватило места, расположились прямо на полу.

Тётя Тонна встала, сокрушённым взглядом окинула ребят и вздохнула.

— Мы собрали вас, ребята, чтобы поговорить о делах вашего отряда. — Старшая вожатая сделала многозначительную паузу и продолжала: — Неважные это дела, прямо нужно сказать — очень неважные! У вас то и дело наблюдаются нарушения дисциплины. Группа ваших товарищей-пионеров ночью, когда всем положено спать, удрала из своей комнаты и отправилась на какую-то прогулку. Сегодня две ваших пионерки, как вы знаете, самовольно пошли купаться и чуть не утонули. Да и вообще, нет в вашем шестом отряде должной сплочённости. Вот мы сегодня играли в очень интересную игру «Дорожный инспектор». Из вашего отряда никто не захотел играть в эту игру. Все предпочитали слоняться по лагерю и ничего не делать… — Тётя Тонна снова помолчала, недовольно поглядывая на слушающих её ребят. — Мне очень неприятно говорить об этом. Я бы хотела, чтобы ваш летний отдых был безоблачным и лучезарным. Но мы должны учиться развивать критику и самокритику, изживать недостатки. Я считаю, что неорганизованность и недисциплинированность вызваны тем, что ваш председатель отряда Зина Симакова не оправдала оказанное ей доверие. Она не только не предотвращала нарушения лагерной дисциплины, но и сама участвовала в них…

Ребята, как по команде, посмотрели на Зину. Симакова сидела, опустив голову, и лицо её — широкое, румяное, выражало полнейшее безразличие и лёгкую скуку. Только пальцы, быстрые маленькие пальцы, беспокойно перебирали и комкали кончики пионерского галстука.

— Как выяснилось, Симакова сама открывала окно нарушителям дисциплины, потворствовала им, — продолжала тётя Тонна. — Поэтому мы сейчас проведём перевыборы председателя совета отряда. Избрать нужно будет самого лучшего, самого надёжного вашего товарища… Какие будут предложения?

— Может быть, Зина Симакова объяснит нам своё поведение? — сказала Лидия Павловна. — Пусть скажет, почему она открыла окно мальчикам?

— Верно! Пусть скажет Симакова! Пусть объяснит! — подхватили ребята.

— Ну, встань, Зина Симакова! — Антонина Михайловна бросила на Зину приветливый взгляд. — Встань, расскажи своим товарищам, как ты расцениваешь свой поступок? Если человек признаёт свои ошибки, раскаивается в них, то, значит, он их больше не повторит.

Зина медленно поднялась с места. Несколько мгновений она по-прежнему не отрывала взгляда от пола. Затем, решительно вскинув голову, она окинула взглядом внимательные лица ребят и тихим, но твёрдым голосом проговорила:

— А я… не считаю свой поступок… ошибкой… и… не раскаиваюсь в нём…

Сдержанный гул прокатился по павильону. Так перед бурей насторожённо шумят молодые деревца.

— Не считаешь?! — удивилась Антонина Михайловна. — Как же это прикажешь понимать? Ну, объясни!

— Я объясню, — кивнула головой Зина. Теперь её широкое лицо выглядело совсем спокойным, даже гордым. — Я скажу! По-моему, мы, пионеры, все друзья, товарищи. Мы должны помогать друг другу.

— Это правильно, Симакова, — перебила тётя Тонна. — Но помогать и поддерживать друг друга мы должны в добрых, хороших делах, а не в безобразиях.

— Да, это так, Антонина Михайловна! — согласилась Зина. — Но, по-моему, совсем не по-товарищески и не по-пионерски запирать окна и двери, а затем любоваться, как твои друзья мокнут под грозовым дождём. Если бы я не помогла товарищам укрыться от дождя, я бы совершила подлость.