Роза Лагеркранц - Апрель! Апрель!

— Да что ты говоришь? — бормочет он, как обычно, когда ему невдомек, о чем толкует Самюэль Элиас.

Но Самюэлю Элиасу уже не до папы! Он должен мчаться вниз по лестнице во двор, к Магнусу!

Однако Магнуса на дворе нет, и он не выходит из своего подъезда, хотя Самюэль Элиас стучит три раза по железу и ждет, и ждет, и ждет! Под конец он уже не в силах больше сдерживаться. Будь что будет, поспешит один к валуну, чтобы посмотреть на удвоение!

Но как он ни спешит, все равно продвигается очень медленно, все из-за особого правила, про которое говорил Магнус. Пять прыжков вперед — это понятно, но после пяти прыжков назад получается, что ты не сдвинулся с места. И только когда Самюэль Элиас смекает, что прыжки вперед должны быть очень длинными, а назад совсем короткими его усилия начинают приносить успех.

Таким вот способом он постепенно добирается до заветного места. На парк уже наползают сумерки, когда Самюэль Элиас, вытерев пот со лба, ищет глазами Магнуса. Где он запропастился? Сколько его ждать? Самюэль Элиас ждет целую вечность, потом еще полторы вечности, дальше ждать ему невмоготу, он нагибается и приподнимает камень. Однако удвоения что-то не видно. Он приподнимает еще… еще… Наконец валун совсем откатывается в сторону.

Но Самюэль Элиас по-прежнему ничего не видит, даже червяк пропал! Вот так штука!.. Вместо удвоения — сплошное вычитание!

Он уныло бредет через парк обратно, и мысли в его голове снова собираются в клубок, но на этот раз у него нет сил их распутывать.

Выйдя на улицу и свернув к табачной лавке, Самюэль Элиас наконец видит Магнуса, который стоит, как обычно, уткнувшись в витрину.

— Держи! — говорит Магнус подошедшему Самюэлю Элиасу и протягивает ладонь, на которой поблескивают три монетки по двадцать пять эре и одна крона. — Можешь купить себе на них сладости!

— Ага, — удивленно бурчит Самюэль Элиас, по-прежнему не желая распутывать свои мысли.

Он покупает самые вкусные конфеты и жалеет Магнуса, которому не положено есть сладости.

— А теперь угощай! — говорит Магнус, когда Самюэль Элиас выходит с кульком из лавки. — Мне ведь разрешается есть сладкое только по субботам, и на рождество, и в другие праздники, и когда меня угощают! Поэтому ты должен угостить меня!

— Пожалуйста! — отвечает Самюэль Элиас, протягивая ему конфеты.

Магнус запускает руку в кулек, берет добрую горсть и набивает себе полный рот. В итоге на долю Самюэля Элиаса в кульке не остается ни одной конфеты.

— А мне что же! — напоминает Самюэль Элиас, прижимая Магнуса к стене.

Магнус размахивает руками, пытаясь вырваться на волю, но не тут-то было. Самюэль Элиас шутя разжимает его кулак и отбирает укрывшуюся там последнюю конфету. Торопливо работая челюстями, он внимательно смотрит на своего товарища по Золотому Сберегательному клубу — клубу, про который его худший друг явно успел уже позабыть.

— Давай учредим завтра какую-нибудь партию, — предлагает друг. — Я сам придумаю, какую.

Но шестого апреля они не учреждают никакой партии, и никакой артели, и никакого акционерного общества, даже крохотной демонстрации не устраивают! Шестого апреля они только состязаются, потому что Магнус жутко любит состязаться! Выносят из подвала свои велосипеды и устраивают гонки во дворе. Гонят со всей быстротой, на какую способны, и кричат во все горло.

— Хейя я! — кричит Магнус. — Хейя я!

И Самюэль Элиас подхватывает:

— Хейя, Магнус! Хейя, Магнус!

Но, услышав, что кричит Самюэль Элиас, Магнус круто тормозит и сердито упирается обеими ногами в землю.

— Ты должен себя подбадривать, балда! — орет он сердито.

— А я хочу подбадривать тебя! — пыхтит Самюэль Элиас, которому не терпится продолжить гонки с ветром.

— А! С тобой совсем нельзя состязаться! — ворчит Магнус. — Ты должен стремиться к победе, понял?

Самюэль Элиас призадумывается.

— Обязательно должен? — сомневается он.

Однако спорить с Магнусом бесполезно, потому что он отказывается продолжать состязание, если Самюэль Элиас не будет подгонять себя криками «хейя».

Самюэль Элиас соглашается и легко побеждает Магнуса. После чего Магнус все равно теряет вкус к гонкам.

— Все! — кричит он, бросая велосипед на землю. — Больше не интересно! Привет!

И он ныряет в свой подъезд, а Самюэль Элиас идет домой к папе.

— Обязательно человек должен все время либо побеждать, либо проигрывать, — сетует он, — Просто беда!

Но папа с ним не согласен.

— И вовсе это не обязательно, — говорит он. — Стал чем пионом мира — и все!

— Так ведь сперва надо им стать.

— А ты уже чемпион!

— Я?

— Ну да, разве нет?

— Когда же это случилось? — уныло бормочет Самюэль Элиас, вися на шее у своего папы.

Он в самом деле пытается припомнить, когда и в каком виде спорта мог стать чемпионом, но в памяти ничего такого нет.

— Наверно, это было очень-очень давно, — произносит он наконец.

— Вот именно, — соглашается папа. — Это было совсем давно — когда ты родился первым у нас с мамой!

Ну, если так давно, не удивительно, что он этого не помнит!

Самюэль Элиас пристраивается в кресло рядом с папой, который тоже в свое время стал чемпионом. А сколько еще таких чемпионов, да только они позабыли об этом и теперь знай себе состязаются, кто поднимет самую тяжелую штангу, кто быстрее всех пробежит шестьдесят метров с барьерами и так далее! И кто быстрее проедет на велосипеде!

— И вовсе мне не нравится ночевать у Пильбумов! — вырывается у него, когда приходит время отправляться на ночь к Магнусу.

Его слова заметно огорчают маму, но ее огорчение — ничто перед папиным! У него такой расстроенный вид, что Самюэль Элиас спешит взять обратно свои слова.

— Ой, что это я! Я хотел сказать наоборот! А теперь вам пора собираться в театр! Становитесь у окна и помашите мне! — заговаривает он им зубы и бежит к двери.

Когда он во дворе оборачивается, чтобы помахать маме и папе, у них по-прежнему невеселые лица. Приходится долго махать, прежде чем мама и папа вспоминают, как надо улыбаться, когда прощаешься. И когда здороваешься.

А затем происходит нечто невероятное: Самюэль Элиас во дворе наступает на бумажку, а это оказываются деньги, целых пять крон! До чего же он все-таки везучий! О таком везении невозможно не рассказать Магнусу после того, как они легли и Магнус повключал и повыключал свою лампу и в комнате воцарилось безмолвие. Тут-то Самюэль Элиас, улыбаясь в темноте, и рассказывает про свою находку. Некоторое время Магнус лежит молча, не говорит ни слова. Странно! Обычно Магнус так интересуется деньгами, даже иногда предлагает копить их. А тут словно воды в рот набрал, можно даже подумать, что уснул. Но нет, он вовсе не уснул, потому что вдруг произносит: