Георгий Шторм - Полтава

Вековой спор был у России со Швецией из-за берегов Балтийского моря. Шведы и немцы еще со времен Александра Невского стремились затворить русским людям морскую дорогу, пытались замкнуть их в железное кольцо.

В 1617 году шведский король Густав Адольф перенял эту дорогу. Московское государство, ослабленное долгой войною с Польшей, уступило шведам древние свои крепости: Орешек, Иван-город, Копорье, Ям.

Заключив выгодный мир, Густав Адольф сказал:

«Русские — опасные соседи; у них многочисленное крестьянство, многолюдные города; они могут выставить большое войско. Но теперь они не смеют без нашего позволения ни одного судна пропустить в Балтийское море. Финляндия охраняется Невою и широким озером Ладожским — через этот ров русским нелегко будет перескочить…»

Но борьба продолжалась. «Спорной» была Ижорская земля, лежавшая по берегам Невы и побережью Финского залива. Иначе она называлась Ингрией, по имени жены киевского князя Ярослава — Ингигерды. Русские уже в XI веке прочно владели этой землей.

Шведы захватили ее, оттеснили Россию от Балтики и стали взимать торговую пошлину со всех судов, проходящих устьем Невы.

К началу XVIII века Швеция сделалась могущественной европейской державой. Под властью ее находились Эстляндия и Лифляндия. Она господствовала на море. У нее был самый сильный флот.

В 1697 году на шведский престол вступил юный и воинственный Карл XII. Спустя три года завязалась борьба шведов с датчанами. Но у Дании был союз с Россией, Саксонией и Польшей.

Началась Северная война.

Петр Первый не стал дожидаться, пока враг разобьет союзников и нападет на Россию. Он решил предупредить его и осенью 1700 года подписал указ:

«За многие неправды Свейского [1] Свейский — шведский. короля идти на свейские города ратным людям войною с фельдмаршалом и адмиралом Головиным…»

Одним из городов, отрезавших Россию от моря, являлась Нарва. Ее осадило сорокатысячное русское войско. Это была молодая, почти не видавшая боев армия. Большую ее часть призвали в строй лишь недавно, многих — только перед самым выступлением в поход.

Пушки, отправленные под Нарву, оказались устаревшими и самых нелепых калибров; их станки и колеса рассыпались от выстрелов либо ломались в пути.

Среди них были такие страшилища, как пищаль «Лев» в триста двадцать пять пудов весом, и пищаль «Медведь» в двести девяносто пудов. Русские мастера Андрей Чохов и Семен Дубинка отлили эти пушки еще в XVI веке. Многие снаряды не входили в орудия; из некоторых же мортир «только камнем можно было бросать»…

Ровно месяц длилась осада.

За это время Карл XII успел разбить датчан под Копенгагеном и высадиться в Лифляндии.

Он быстрым маршем двинулся к Нарве и атаковал русские войска.

Левый их фланг сперва стойко отражал натиск, но затем пришел в расстройство. Среди пехоты раздался крик: «Немцы нам изменили!» И солдаты начали избивать командиров. Тогда генералы и офицеры — сплошь иностранцы — сдались врагу.

Первый же фланг держался непоколебимо. Это были полки Семеновский и Преображенский. Меткий огонь их пушек долго сдерживал противника. Русские засели в укреплении, убили под королем лошадь и заставили его воскликнуть: «Каковы московские мужики!»

Два геройских этих полка не могли одни выиграть битву. И царь проиграл ее, потому что русская армия еще не была как следует обучена и вооружена.

Но Петр не упал духом. Узнав о поражении, он сказал:

«Над нашим войском шведы одержали победу, это бесспорно; но надлежит понимать, над каким войском они одержали ее!..»

Он называл эту битву «младенческим игранием» и не переставал твердить:

«Пусть шведы бьют нас, они научат нас бить их…»

И нарвский урок не прошел даром. С невиданной быстротой начала создаваться в России новая армия.

Прежде всего был объявлен набор в солдаты людей всякого звания, не исключая и крепостных.

На Пушечном дворе закипела работа. Весь запас меди в стране пошел на орудия. В 1701 году в одной Москве их было отлито двести шестьдесят девять — много лучших, чем прежние образцы.

Петр по-новому повел ратное дело. Особое внимание он обратил на артиллерию, добиваясь того, чтобы войска не теряли с нею связи и без пушек не вступали в бой.

Ранее на Руси этого не знали. Теперь же готовые заряды стали возить в гнездах двухколесных ящиков, запряженных лошадьми попарно, цугом, и прислуга следовала за орудиями верхом.

После битвы под Нарвой Карл, считая Петра неопасным противником, бросил все свои силы на борьбу с Саксонией и Польшей. А «неопасный противник» не терял ни дня, ни часа. И русская армия за короткий срок стала втрое сильней.

Шесть крепостей было у шведов в Ижорской земле: у истоков Невы, запирая проход из Ладожского озера, высился Нотебург — древний русский Орешек; укрепление Ниеншанц стерегло Невское устье, Нарва с Иван-городом — выход из реки Нарвы; между Ниеншанцем и Нарвою стояли Копорье и Ям.

Весной 1702 года Россия перешла в наступление.

Петр широко распустил слух, что шведы хотят напасть на Архангельск. Он послал против них два отряда в Польшу и Лифляндию, а сам с гвардией и обозом двинулся на Север, к Белому морю. О своем походе он велел публиковать в иностранных газетах. Истинных же замыслов его никто не знал.

В Архангельске он снарядил два только что построенных фрегата и нанял под войска и припасы одиннадцать иноземных торговых кораблей. В начале августа караван судов, выйдя из устья Двины, взял курс на север. Цель похода по-прежнему держалась в тайне. Поморы же говорили, что царь поплыл Северным океаном воевать норвежские берега.

Но флот шел к Соловкам. Там иноземные купеческие суда были отпущены, и Петр пошел вдоль берега Белого моря на двух фрегатах и судах, взятых в монастыре.

В приморской деревне Нюхоцкой люди вытащили фрегаты на берег, поставили на толстые, заготовленные заранее бревна и покатили их через непролазные топи и непроходные леса.

Тронулись в путь, ободренные радостной вестью: русские войска под начальством Шереметева дважды разбили шведов в Лифляндии.