Натан Полянский - Если хочешь быть волшебником

Но когда Николай миновал центральный сквер и очутился на тихой в это время дня рыночной площади, он сообразил, что опоздал и Федора Ивановича ему уже не застать. Большая стрелка на уличных часах совершала свои маленькие прыжки слева вверх направо, от дня в сумерки, навстречу ночи, как она двигалась испокон веков. Николай подумал было, что не будет поздно, если он отложит свое намерение на завтра. Но потребность немедленно поделиться с кем-нибудь своим замыслом была столь велика, что, заметив на противоположном конце площади фигуру медленно приближавшегося мальчика, Николай безотчетно двинулся навстречу. Посреди площади они сошлись — Николай Самохин и Гена Князев. Гена первым начал разговор:

— Здоров, Коля! «Откуда, умная, бредешь ты, голова?»

— Да вот… вышел погулять, — неуверенно произнес Николай. Острота неприязни, которую он испытывал к Гене после их ссоры на «велодроме», давно притупилась — когда учишься в одном классе, нельзя долго оставаться недругами.

— А знаешь, папа разрешает мне кататься на его мотоцикле, и я уже научился… Сначала, правда, было страшно.

Эта доверительность Гены расположила и Николая к откровенности.

— Как ты думаешь, Гвидон, если бы найти, например, несколько поломанных мотоциклов и попробовать собрать из них один…

— Ты хочешь заняться этим? — удивился Гена.

— Все равно… Кто-нибудь мог бы заняться… Но удастся ли?

— А где наберешь столько поломанных мотоциклов?.. Впрочем, понимаю, в городе имеется с десяток машин, и можно попросить владельцев, чтобы они быстрее ломали их. Обещаю сдать тебе мой мотоцикл в полной неисправности лет через тридцать… — Лицо Гены расплылось от удовольствия, ехидная улыбка искривила его губы. — А знаешь что, — продолжал он издеваться, — давай пошлем на завод письмо, чтобы нам прислали десяток мотоциклов на опыты, для изобретательства, и мы все их сразу же… под… под… откос… а потом… — Гена выталкивал из себя обрывки фраз, борясь со смехом и не в силах одолеть его.

— Эх ты-ы-ы! — процедил Николай сквозь зубы. В звуках этих, должно быть, почудилась угроза, потому что Гена отскочил на несколько шагов, продолжая кричать:

— Пойдет… почему не пойдет!.. Ведь если несколько прутиков связать веником, то и тогда для Бабы-Яги получается транспорт, и она полететь может… Баба-Яга — мотоциклист, Баба-Яга — мотоциклист, ха-ха-ха!

И Гена скрылся среди теней сквера.

Сжав кулаки, не помня себя от досады и злости, Николай побрел назад. Он не заметил, каким образом очутился у Зеленой будки. Через щель в ставне изнутри пробивалась полоска света. Николай подскочил к двери, потянул ее — заперто. Тогда он нетерпеливо ударил в дверь кулаком.

— Чего надо? — донесся глухой голос Федора Ивановича. — Мастерская закрыта.

— Это я, Федор Иванович! — крикнул обрадованный Николай.

Впустив мальчика и закрыв за ним дверь, мастер вернулся к своему занятию. Перед зеркальцем при свете яркой настольной лампы он смазывал бороду ваткой, которую держал пинцетом и макал попеременно то в один, то в другой стаканчик с мутноватой жидкостью. Николай успел заметить, что те места бороды, которых дважды касалась ватка, становились темнее: мастер красил бороду.

— Зачем вы это делаете? — вырвалось у мальчика, ошеломленного этим открытием.

— Что «это»? — спокойно спросил Федор Иванович, не отрываясь от своего занятия.

— Да вот… то, что вы делаете.

Николай никогда не видел и не слышал, чтобы мужчины красились, и испытывал теперь чувство, похожее на стыд. Ему казалось, что Федор Иванович обманывает кого-то, обманывает весь мир. И ему захотелось убежать отсюда.

— Врачи лекарство выписали для укрепления волос, — неторопливо пояснил Федор Иванович, внимательно приглядываясь к отражению своей бороды в зеркале и выискивая еще не окрашенные места, — а что волосы при этом цвет меняют — тоже кстати… С чем так поздно пожаловал?

Он открыл ящик стола, убрал туда зеркало и поднялся:

— В кино собираюсь. Есть время — идем со мной. А некогда — по дороге дело изложишь.

Они вышли на улицу.

— Вы всякие машины умеете делать? — не теряя времени, спросил Николай.

— Делать или чинить? Не путай.

— Мотоцикл из запасных частей могли бы собрать?

— Это даже легче, чем с будильником возиться, — усмехнулся мастер, — в часах шестеренки разные недолго перепутать, а бензиновый бак не похож на багажник, даром что оба на «б» начинаются.

— Запасов вашей «базы» хватило бы, чтоб машину собрать? — высказал наконец Николай то, о чем неотступно думал после разговора с бригадиром.

— Их там не на одну машину хватит.

— Зачем же этому добру пропадать? — со страстью воскликнул Николай. — Почему не сделать себе мотоцикла?

Федор Иванович ничего не ответил. Он шагал рядом с Николаем, выстукивая со злостью, как показалось мальчику, своей деревянной ногой по асфальту. В этих глухих коротких ударах Николай как бы уловил ответ: «Одноногому зачем мотоцикл?»

— Если вам не нужна машина, то покупатель нашелся бы, — спорил Николай. — Ведь в магазине она вон сколько стоит…

— О заработке моем печешься? — с грустной иронией отозвался Федор Иванович. — Спасибо за заботу… Да не так все просто: каждый винтик чисть, детали подгоняй, одну к одной подбирай… Месяц труда и затратишь. А стоить все «произведение» будет от силы пятьсот рублей.

— Месяц, год ли — не все равно?.. Задаром же достанется машина.

— Та-ак… Теперь соображаю, — хлопнул себя мастер ладонью по лбу. — Значит, не знаешь ты цены труду, ни во что ставишь его. Так вот, за месяц в мастерской я в три раза больше заработаю.

— Так много? — в свою очередь удивился Николай. — Тогда, конечно!..

У освещенного входа в кинотеатр Федор Иванович стал так, чтобы видеть лицо Николая. Но тот отвернулся. Ему вдруг показалось, что сейчас он услышит от мастера какие-то обидные слова.

— К чему же велся разговор? — с деланным недоумением спросил Федор Иванович.

— Просто так, — угрюмо ответил Николай.

Федор Иванович давно все понял. «Молодец, — мысленно похвалил он Николая, — хоть все мои запасы бери!» Но он не успел ничего сказать — раздался звонок, зрители хлынули ко входу и разъединили их.

Идея, случайно подсказанная Савелием Дмитриевичем, не давала Николаю покоя. О чем бы он ни начинал думать, его мысли неизменно возвращались к мотоциклу. Справится ли он, не окажется ли, что вместо мотоцикла он создал никчемную игрушку на посмешище Гвидону и другим ребятам? Хватит ли у него умения и сноровки решить такую задачу?