Хольгер Пукк - Виллу-филателист

Неужели? Неужто возможно такое, что твои уши слышат только одно смешливое журчание? Ведь в мире так много разных звуков: крик, шум, свист, грохот, стук, писк, скрип… Одних только слов для обозначения звуков столько создано, что говори и говори, а конца и не видно.

Я еще больше навострил уши. Вертел головой в одну, другую сторону. Честное слово, ничего другого, кроме этого речного голоса. Река и я. Мы были единственными живыми существами на краю этого дремучего бора.

Ну и мысли приходят!

Затем донесся другой, такой же веселый голос. Казалось, он хотел ответить реке. По-своему, звонкой трелью, но так же радостно.

Я поднял голову. Голубое небо надо мной было чистым и прозрачным. На нем повисло одно лишь пятнышко. Заливающееся трелью пятнышко. Птичка застывала, поднималась, опять застывала, опускалась. Словно парила в волнах голубого простора. Парила и заливалась от удовольствия! Словно разговаривала с речкой, и речка отвечала ей.

Какая это птица? Наверное, жаворонок. Я человек городской и в определении птиц не очень силен. Если бы разговор шел о машинах и мотоциклах, то тут бы я читал как по книжке.

Почему этот жаворонок не улетает? Все время на одном месте. Будто поднялся в небо для выступления. Чтобы все видели его, могли все время наблюдать за ним. Только чуточку парит вверх-вниз. Вроде волнуется, не может устоять на месте. Странно, что все выступающие волнуются. Одни больше, другие меньше. Сам-то я ни разу не выступал. Видно, все же страшновато, когда все на тебя смотрят. А ты показывай, на что способен. Даже Хельви нервничала. Ломала свои длинные пальцы. На шее выступили большие красные пятна.

А пела она здорово. Таким низким и нежным голосом. И когда надо было брать высокие ноты, она и тут не плошала. Прямо звенело. И в бадминтон играет так, что смотреть любо. А когда в тину вляпалась, плакать не стала. Вся в грязи, а прошла мимо меня, будто принцесса…

В картине этой почему-то уже не было особой привлекательности, и я стер ее с экрана своей памяти. Стал думать, когда же эти орлята доберутся сюда? Прошел уже час с начала игры. Поди знай, какого крюка им придется дать. Я ведь последний пункт. Отсюда они прямо через лес помчатся в лагерь.

На руку мне вдруг села божья коровка. Села, аккуратно уложила свои крылышки и застыла на месте. Я подтолкнул ее пальцем. Она как неживая перекатилась через руку и упала в мох между хвоей. Ну прямо мертвая!

Я снова выудил ее на ладонь и на время оставил в покое. Божья коровка лежала, лежала — и как пустится бежать! Подставил палец — она забралась на него. Перелезла на другой, с него опять обратно. Одно сплошное путешествие. Было интересно от нечего делать гонять божью коровку. Наконец я позволил ей достичь кончика пальца, расправить крылья и лететь своей дорогой. Полетела. Только куда? Есть ли у нее какой-нибудь дом, как у пчел или муравьев? Или просто так летает? Где опустится, там и живет.

Мысли мои лениво вертелись вокруг житья-бытья божьей коровки. Речка журчала, жаворонок заливался. Есть же на свете тихие уголочки!

Я оперся спиной о шершавый ствол сосны и запрокинул голову. Перед глазами распростерлись толстущие ветви. Они выделывали удивительные, совершенно невероятные загибы и извивы. Один мощный сук рос почти параллельно земле. Местами его скрывала разлапистая хвоя. Да… Если забраться туда и лечь на живот, то можно здорово спрятаться. А когда пройдут играющие, тогда… тогда… А вдруг в голову так и не придет, что бы тогда такое выкинуть? Можно, конечно, зарычать страшным голосом. Дадут стрекача, это уж точно. Чего доброго, кто-нибудь еще сиганет с берега вниз головой! И только в воде задержится. Вот было бы смеху! Вроде того, когда однажды вечером подбросил девчонкам в комнату ужа. И как это меня осенило. Едва нашел ужа, тут же созрел план… Ну и визгу было! Сильви, та в окно скаканула, только стекла полетели. Ха-ха-ха!

Но смех скоро прошел. Сегодня эта история уже не казалась смешной. Вместо смеха вспомнилось, что рука у Сильви до сих пор перебинтована и… и что на подоконнике были большие пятна крови.

Отвел взгляд от кряжистого сука.

Слепило солнце, манил мох. Я улегся на живот и стал глядеть с берега вниз.

Река кружила, тихонько ворковала меж камней. И искрилась. Искрилась так, словно была заполнена серебристой чешуей. И тот, кто искупается в этой реке, станет чешуеносцем. Или чешуеноской. Заблестит с головы до ног, будто обернули его фольгой. И никто не сразит его. Даже самый острый меч скользнет и станет тупым, как старая коса, что валяется в бабушкином сарае.

Да! Это было бы уже что-то! Ребята бы полопались от зависти. Остался бы Тыну с носом. А я немедля ушел бы отсюда. Подался бы в цирк. Объездил бы полсвета. Все-таки чешуеносец! Настоящее земное чудо. А Длинный Тыну все ходил бы в вожатых. Носился бы между лагерем и флаговой площадкой. Трубил бы в горн. Ту-ту-ту-ту! Ту-ту-ту-ту… Тоже мне дело!

Гм… Можно что-нибудь подстроить Тыну. Запутать бы ему эту игру, чтобы и концов не было видно. Пусть потом распутывает! Но как? И конечно, чтобы самому не попасться. Гм, да… Надо помозговать. Может, с этими тайными пакетами что-нибудь сделать?

Оно, конечно… Только Тыну это одно. А ребята уже несколько часов рыщут по лесу. Каждый надеется на свою победу… Чтобы у них все насмарку пошло, этого тоже вроде не хочется.

Чертов Длинный Тыну!

Я перевернулся на спину и заложил руки за голову.

И снова глаза уперлись в перекрученные ветви. За ними, в голубой простор плыли белые облака. Казалось, что облака эти совсем-совсем близко. Будто переползают с одной ветки на другую. Я даже удивился, почему это ветки не разрывают их, и почему на ветках не остается ни одного обрывка облака.

Неожиданно в голову пришла интересная мысль: все вещи и дела вовсе не такие, какими они кажутся на первый взгляд! Думаешь, что видишь что-то совсем близко, а оно, наоборот, далеко! Кажется, будто задевает головы, а оно проплывает свободно мимо.

И только когда задумываешься, начинаешь понимать, как оно на самом деле. Но не только глаза обманывают. И первая пришедшая тебе в голову мысль может тебя здорово подвести. Подумаешь: какая замечательная идея родилась — и выполнишь ее. Потом выходит, что вовсе это и не идея. Ерунда какая-то.

Вроде кажется, что облака над самой сосной. Метрах в десяти над тобой. А поди возьми! Вон до того белого бугрища явно километров десять! Если такая ошибка случится в задаче по математике, то уж, конечно, не похвалят.

Просто потрясающе, какие мысли приходят человеку здесь, под сосной!

Я сел, потянулся. Кости захрустели. Мускулы заиграли. Страсть как захотелось вскочить на ноги! Спуститься вниз по крутому берегу. И забрести в речку. Броситься в искрящуюся чешую. Поплавать, поплескаться, пофырчать. До чего же вода притягивала! Прямо-таки пела: «Ну, иди, иди, иди…» Можно и жажду утолить.