Эмиль Офин - Тёплый ключ

— Ребята, давайте-ка пошлём, нашим друзьям свой учебник немецкого языка.

Все удивились: зачем немецкий учебник? Полина Павловна, наверное, ошиблась. Русский надо послать!

— Нет, именно немецкий, — сказала учительница. — Попросим их: пусть начитают на магнитофон с хорошей дикцией, с правильным произношением все тексты из нашего немецкого учебника — им ведь это легко. И пришлют эту ленту с записью нам. Подумайте, как это поможет в изучении немецкого языка. И не только нам, а и другим классам.

Такое предложение сразу понравилось. Ещё бы! Ведь это уже будет не просто интересная переписка, а настоящая дружеская помощь!

— Но и мы также должны помочь Хильде, и Генриху, и Марте, — сказала Полина Павловна, — а в чём помочь? Ну-ка, кто скажет?

— Да в том же самом! — сразу догадались ребята.

— Вот же у нас магнитофон!

— И Коля — радист!

— Правильно, — сказала Полина Павловна. — Пусть Галя Бровкина напишет своей немецкой подружке, чтобы прислала нам учебник русского языка. Гриша Головастой и Тася Смирнова начитают, а Коля Трещёткин запишет на магнитофон. Всё получится хорошо, я уверена.

Так и решили. Галя в письмах познакомила с немецкими ребятами Гришу, Тасю и Колю Трещёткина. А вот Витьку не познакомила. Наверное, потому, что он пишет с ошибками. А может, сердилась за ту лягушку, которую он сунул ей однажды за воротник.

Тогда Витьке было наплевать, — не познакомила и не нужно, обойдусь без фройндшафта. А теперь вдруг стало почему-то досадно. И зачем только он притащил в класс эту дурацкую лягушку?

Думать должен уметь каждый. Этим и отличается человек от животного — от свиньи или от барана, например, как сказал Толя Гончаров. Очень обидно сказал тогда в подвале. Витька этого никак не может забыть. Чего уж тут хорошего, когда тебя сравнивают с бараном или со свиньёй, да ещё при Лёньке и Гришке? Хорошо, что хоть Полина Павловна не слышала.

Нет, пусть ни Толя, ни Егор Захарович, ни Полина Павловна не думают, что Витька не умеет думать! Он только и делает в последнее время, что думает. Кажется, даже голова начала распухать.

Вот идёт Витька по улице, смотрит по сторонам и думает. Эх, хоть бы какая-нибудь маленькая девчонка попробовала бы перебежать дорогу, что ли. Витька бы спас эту девчонку от трамвая или автобуса. Схватил бы её за косу — ты куда лезешь? — и вытащил бы из-под самых колёс.

Он осматривается. Ага! Вот как раз такая девчонка. Маленькая, как цыплёнок, и косица из-под шапки торчит, — есть за что ухватить. Идёт, портфелем размахивает и подпрыгивает ни с того ни с сего на одной ноге.

Витька пошёл следом за ней. Идёт на некотором расстоянии, выжидает.

А девчонка всё подпрыгивает и, как видно, вовсе не собирается бросаться ни под трамвай, ни под автобус, ни даже вон под тот мотоцикл. Да-а-а, пожалуй, тут ничего героического не выйдет. Ну, тогда хоть полезное надо сделать.

Витька быстро догнал девчонку.

— Эй, ты! Хочешь, я тебя на ту сторону переведу? А то ещё под трамвай попадёшь. Давай руку.

Девочка так и остановилась — на одной ноге. Подозрительно посмотрела на Витьку.

— Мне не надо на ту сторону. Я на этой живу.

Такого Витька не ожидал. Он даже не нашёлся, что сказать.

А девочка сказала:

— Вон его переведи. — И показала на мужчину в чёрных очках.

Тот стоял на самом краю тротуара и постукивал перед собою палкой, не решаясь сойти на дорогу.

Витька подбежал к слепому.

— Дяденька, здесь переходить нельзя! Давайте руку.

Раньше Витька никогда не думал, где надо переходить улицу. Выждет момент и раз — на ту сторону. А сейчас он довёл слепого до пешеходки, подождал, пока зажёгся зелёный свет, и тогда уж перевёл через дорогу.

Слепой сказал:

— Спасибо тебе, мальчик, спасибо.

А милиционер — высокий, плечистый, — который стоял тут же на углу, посмотрел на Витьку, приложил руку к козырьку и сказал ему, как взрослому, на вы:

— Правильно сделали, гражданин. Спасибо.

Витька шёл дальше по улице и опять думал. Вот и Клавдия, та тоже сказала: «Спасибо вам, мальчики». А что они особенного сделали для неё? Подумаешь, смазали коляску и занесли в комнату обрезки досок — раз протопить. В комнате холодище. Хорошо, что Серёжка в яслях. Но ведь Клавдии после работы надо брать Серёжку домой? Где же она возьмёт дрова?..

Витька вдруг остановился — как споткнулся. Дрова… Да ведь в подвале их полно! Они зря валяются, мешают играть в космонавтов. А у Клавдии в сарайчике ни полешка, только дырявая кастрюля да Серёжкина коляска… Коляска?..

Витька постоял с минуту, потом пустился бежать. Как это ему сразу не пришло в голову? Вот лопух! Надо немедленно разыскать Комара и Головастика.

Он добежал до дома, влетел в Гришину парадную, наткнулся с разбегу на женщину, которая стояла на площадке, чуть не выбил у неё из рук сумку, полную картошки.

— Мальчик, погоди, — сказала женщина. — Ты наверх бежишь? Там, наверное, кто-то не закрыл дверь у лифта. Посмотри, пожалуйста. А то у меня нога болит, и сумка тяжёлая.

Гриша живёт во втором этаже, но Витька промчался мимо, перескакивая через две ступеньки.

Лифт стоял на шестом этаже. Дверь была открыта, в кабине сидели на корточках какие-то незнакомые мальчишки и курили папиросу — одну на двоих.

Витька шагнул в лифт.

— Вы чего?

— Ничего, — сказал один мальчишка и встал с корточек. — А ты кто?

— Никто.

Мальчишки засмеялись.

— На, и ты затянись, Никто! Хочешь? — сказал второй.

Вместо ответа Витька вышиб у него папиросу, щёлкнул его по носу и выпрыгнул из лифта.

Мальчишки выскочили за ним.

А Витьке только того и надо было. Он ведь сразу сообразил: силы неравные — двое против одного да и постарше они, — тут нужна военная хитрость.

И Витька применил эту хитрость: сделал вид, что удирает, пустился было вниз по лестнице.

Мальчишки, конечно, кинулись за ним в погоню, а он им раз — под ноги.

Оба преследователя споткнулись, кубарем перелетели через него, и пока они там барахтались на ступеньках, Витька вскочил в лифт, мгновенно захлопнул дверь, нажал кнопку и уехал.

Он спускался, довольный собой. Напасть на двоих, постарше себя — нужна смелость. Жаль, что не видел Толя Гончаров.

Женщина внизу сказала:

— Большое спасибо тебе, мальчик. Выручил ты меня.

А Витька вдруг насупился: он только сейчас вспомнил, что частенько и сам, бывало, нарочно не закрывал двери у лифта.

Всем ребятам известно, что Галя Бровкина, когда окончит школу, собирается стать, как Полина Павловна, учительницей. Однажды — это было давно — она сказала Витьке: