Джин Монтгомери - Ищи на диком берегу

Высокий распев доносился из-за стен миссии — священник продолжал прерванный молебен. Их побег остался незамеченным.

До сих пор Захар действовал механически. Не задумываясь, он последовал простому животному инстинкту — бежать от опасности. Но теперь наступила реакция. Его трясло от возбуждения и страха.

— Как ты думаешь, что они сделают с этими двумя алеутами?

Тайин поглядел на него своими кошачьими глазами:

— Бить будут.

Он осмотрелся и снова пустился бежать. Захар следовал за ним по пятам. Следующую остановку они сделали в густых зарослях бузины. За ними никто не гнался. В миссии заиграл оркестр.

— Спать погонят, тогда увидят, что нас нет, — сказал Тайин.

— Ну, а теперь что будем делать? — Захар уныло глядел на бескрайние поля вспаханной красной земли. На окружающих холмах, зазеленевших после зимних дождей, пасся скот. Все вокруг голо, открыто, нигде не спрячешься. Ему ни за что не хотелось выходить из кустарника на открытое место.

— Бежать будем, — сказал Тайин и легким, мерным шагом затрусил вверх по склону.

Вскоре длинноногий Захар обогнал приземистого алеута. Его сапог давно уже не было и в помине, подошвы ног у Захара загрубели и покрылись жесткими мозолями. Захар первым поднялся на вершину холма и сломя голову помчался вниз. Поднимаясь на следующий, более высокий холм, он уже начал пыхтеть, замедлил бег и в конце концов остановился. Когда Тайин поравнялся с Захаром, тот сидел на земле, опустив голову на руки. Крепконогий алеут бежал все так же легко, размеренно. Захар поднялся и пристроился к нему. Теперь он равнялся на темп Тайина и не вырывался вперед. Они продолжали бежать — в гору, опять под гору, — пока Захар не почувствовал, что у него разрываются легкие.

— Погоди, — прохрипел он, — передохнем чуток.

Тайин продолжал рысить.

— Через этот холм, — пропыхтел он. — Потом отдых.

Захару казалось, что холму никогда не будет конца. Заходящее солнце обжигало голую спину. И все же он добрался до вершины и неверным шагом спустился вниз по склону.

Тяжело дыша, Тайин свалился в траву, перекатился на спину. Захар рухнул рядом. Он никак не мог перевести дыхание, в груди жгло. Не успел он отдышаться, как Тайин уже встал.

— Постой, Тайин… — простонал Захар. Он медленно поднялся на ноги, осмотрелся. — Это не та дорога. Мы пришли с побережья совсем другим путем.

— Хорошо, что другим. — Тайин глубоко вздохнул. — Когда солдаты за нами идут, они как думают? Думают, мы бежим, как пришли. И сами так пойдут.

— Ладно, а куда же мы придем этой дорогой? — Захару начинало казаться, что их побег был необдуманным, опрометчивым шагом. Он выбился из сил, был голоден — и боялся. До смерти боялся затеряться и пропасть в незнакомых местах.

— На волю придем, — отрезал Тайин. — Кончай хныкать. Хочешь назад — иди назад. Хочешь со мной — пошли.

Захар молча рысил рядом, обиженный и возмущенный. Ему ведь и в голову не приходило возвращаться. Пожалуй, сейчас еще можно было бы незаметно вернуться в миссию. Но там был Ривера.

Они бежали, лишь изредка позволяя себе короткие передышки. С наступлением сумерек оба стали озабоченно вглядываться в окрестности: где-то нужно было найти прибежище на ночь в этой голой складчатой местности. Сбегая вниз по очередному склону, Тайин вдруг круто свернул в ложбину между двумя холмами. Узкая полоска деревьев обрамляла края лощины. Тайин прохрипел:

— Здесь будет вода.

И этот хрип подсказал Захару, что Тайин так же изнывал от жажды, как и он сам.

Спотыкаясь, они спустились в лощину и упали на колени, вдыхая запах свежести, исходившей от неширокого ручья.

— Мало-мало пей, — сказал Тайин и окунул голову в воду. — Потом пей сколько хочешь. Здесь ночуем.

Освежившись, они двинулись лощиной вдоль ручья и вскоре вышли на небольшую ровную площадку, окруженную соснами. Захар сгреб кучу хвои и в изнеможении повалился на нее. При гаснущем свете дня Тайин обламывал ветки и устраивал для себя что-то вроде гнезда. Воздух свежел, а у обоих беглецов вся одежда состояла из коротких штанов. Но у Захара не было больше сил, чтобы устроиться поукромнее. Он зарылся в ворох упругой хвои и обнял себя руками за плечи.

Его мучил голод, все мысли были только о еде. О «пиноли» — этой жидкой размазне, с которой начинался каждый день в миссии. В редкие счастливые дни кашу скупо заправляли жареным салом. Если в чашке попадалась шкварка от сала — это было редкостное везение. Сегодня Захар ничего не ел, кроме утренней порции пиноли, без сала, и сейчас он готов был душу отдать за чашку этой размазни. С этой мыслью он заснул.

Среди ночи он проснулся, холод и голод донимали его. Он завидовал Тайину, сладко храпевшему в своем гнезде из веток.

Наконец и Захару удалось забыться. И почти сразу (во всяком случае, так ему показалось) Тайин разбудил его толчком в плечо.

Стоял сырой утренний туман. Захар потянулся, сел, зевнул, растер окоченевшие руки и ноги. Тайин разорял свое гнездо, разбрасывал сосновые ветки под деревьями. Захар подпрыгивал и махал руками, чтобы согреться. Пока он пил из ручья и плескал воду на лицо, Тайин уничтожил все следы их ночевки.

К восходу солнца сосновая рощица осталась далеко позади. Они поднимались на вершину, господствовавшую над холмистой местностью. Тайин хотел обозреть окрестности и определить дальнейший путь. Солнце позолотило гору и сунуло розовый палец в расщелину перевала. Они упорно пробирались по песчаным сланцам и плоским выступам скал, то по колено в траве, то среди зарослей колючего чаппараля. Солнце стояло уже высоко, когда они вышли на тропу, петлявшую в гору. Красноватая почва дышала зноем. На тропе виднелись следы лошадиных копыт.

Тайин опустился на колено. Перепела оставили в рыжей пыли оттиски своих трехпалых лапок; а вот прошел олень. В нескольких местах поверх отпечатков конских копыт легли следы енота, похожие на оттиск детской ручонки. Захар тупо глядел на широкую, загорелую, потную спину алеута.

— Старые следы. Испанцы здесь были. — Тайин встал. — Чертовско плохо дело может быть, если пойдем по тропе.

Захар посмотрел вверх. По обе стороны от перевала тянулись скалистые вершины, остроконечные, как зубья пилы. От голода Захар ощущал в голове удивительную легкость. Он хихикнул:

— Другого-то пути нету!

Тайин пожал плечами:

— Пошли. Только тихо. Слушать будем, если кто идет.

Они добрались до перевала к полудню, до того усталые, что тут же и свалились прямо на тропе. Двужильный Тайин, как всегда, отдышался первым и полез на выступ скалы. За ним вскарабкался Захар.

Захара и так пошатывало от голода, а от вида, открывшегося перед ним, у него и вовсе закружилась голова. Справа, со стороны океана и параллельно ему, виднелась бесконечная цепь холмов, покрытых густыми лесами. Слева, в глубине материка, одна за другой тянулись лысые, безлесные гряды, похожие на ряды оскаленных клыков. Между грядами, прямо перед ними, петляла широкая река, ее серебряные извивы то исчезали, то снова появлялись в северной стороне. Тайин показал рукой на реку: