Джин Монтгомери - Ищи на диком берегу

— Да, еще одна миссия. Прямо на нашем пути.

Они внимательно осмотрели местность. Справа от них вяло текла обмелевшая река. На том берегу виднелась травянистая равнина, за ней — деревья, и вдали — высокие холмы.

— Похоже, чертовы испанцы больше держатся этого берега, — сказал Захар. — Потом еще ранчо пойдут, наверное. Давай-ка лучше переберемся вброд и пойдем по тому берегу.

Тайин кивнул, подкинул повыше свою поклажу. На этот раз они были здорово нагружены. Мясо, оставшееся после утренней охоты на оленя, было упрятано в оленьи шкуры вместе с пончо и прочими пожитками. На них были только короткие рваные штаны да шапки из оленьей шкуры, защищавшие их от солнца. Тайин перебросил лук и колчан поверх своего тюка. Кинжал висел в перевязи у него на поясе…

Они брели по колено в воде, подымая со дна ил. Посредине река была поглубже, но не выше пояса. У противоположного болотистого берега Захар почувствовал под ногами песок. Песок поддавался, с каждым шагом ноги уходили в него все глубже. В нескольких шагах от берега Захар уже с трудом выволакивал ноги. Песок засасывал ноги по щиколку, потом по икры.

— Нет, не нравится мне это, — пробормотал Захар.

Он оглянулся на Тайина: тот брел в нескольких шагах за ним, чуть левее. На его широком плоском лице были написаны удивление и тревога, он продвигался к берегу все медленнее. Обе ноги Захара увязли в песке, все глубже погружались в него.

— Плывун! — отчаянно крикнул Захар.

Впереди, по правую руку от Захара, виднелись низкие кусты, это уже был берег. Полоска мутной воды шириной всего в несколько шагов отделяла Захара от этих кустов. Не оборачиваясь, он крикнул:

— Правее держи! Добирайся вплавь!

Захар сбросил свой тюк в воду и рванулся вперед, лицом вниз. Все свои силы он вложил в этот отчаянный рывок. Он сложился пополам, как складной нож, подтянул ноги к себе — и песок отпустил их. Несколько гребков — и Захар очутился у самых кустов. Он схватился за упругие ветки и стал подтягиваться на них. Корни слегка подались, но он успел выбраться на берег. Захар встал на колени, оглянулся.

Тайин увяз. Стоя по пояс во взбаламученной воде, он метался, тянулся к берегу.

Захар уже был на ногах.

— Погоди! Оставайся на месте! — закричал он, не отдавая себе отчета, насколько нелепы его слова. — Я сейчас!

И он помчался по болотистому берегу, перепрыгивая с кочки на кочку, потом по сырому лугу — туда, к деревьям! Он набросился на первую же сосну, как разъяренный бык. Стая голубей с громким хлопаньем поднялась с ветвей. Захар делал невероятные прыжки, повисал на ветках, скручивал их и бросал на землю. Шершавая кора раздирала кожу на ладонях, но он не чувствовал боли. Казалось, прошло всего несколько секунд, а он уже мчался к реке с огромной охапкой сосновых ветвей.

Стоя всего в трех шагах от берега, как раз против большой кочки, поросшей осокой, Тайин уже погрузился по горло. Ему удалось скинуть с себя поклажу и перевести ее вперед, и он положил обе руки на тюк в отчаянной попытке удержаться на плаву. Голову он откинул назад, чтобы нос и рот не залило водой. Увидев на берегу Захара, Тайин не издал ни звука. Но в глазах у него стоял голый страх смерти.

Захар уронил охапку, грудью упал на кочку и начал подсовывать к Тайину разлапистые ветви. Он осторожно укладывал их рядком, пока шаткий настил не дошел почти до Тайина. Тогда, взяв в руки самую длинную, прочную ветку, Захар стал осторожно продвигаться вперед по дышащему настилу.

Он протянул ветку Тайину, тот бешено рванулся, вцепился в конец ветки. Вода перехлестнула через тюк и залила Тайину подбородок.

— Спокойно, друг, не спеши. — Захар отдернул ветку подальше от Тайина. — Этак ты и меня стащишь. — Он чуть придвинулся вперед и снова подсунул ветку Тайину. — Не дергай. Если я свалюсь, пропали мы оба.

Пальцы Тайина ощупывали зеленые побеги, подбираясь к прочному стержню ветки, нашли, вцепились в него мертвой хваткой.

Захар медленно пятился по подрагивающему настилу. Чутко переваливаясь с боку на бок, он начал подтягивать ветку к себе. Он тянул, откидываясь назад всем телом, пока грудь Тайина не оказалась на уровне зеленой площадки. Тогда Захар осторожно поднялся на ноги. Сильный рывок — и зыбучий песок отпустил Тайина. На коленях он выбрался на настил, не выпуская из рук спасительную ветку. Стоя на кочке, Захар волок его к себе изо всех сил. Тайин рухнул на кочку. Захар стоял над ним, тяжело дыша. Ему показалось было, что Тайин потерял сознание. Но он ошибался — Тайин плакал. Тайин лежал, уткнувшись лицом в жесткую черно-зеленую траву, долгие, всхлипывающие рыдания сотрясали его голое тело. Захар побрел по болотистому лугу к следующей кочке и остановился, терпеливо выжидая. Он ничего не чувствовал, ни о чем не думал — на это у него просто не было сил.

Наконец Тайин поднялся, и они молча потащились к лесу. Захар устало опустился на землю, прислонился спиной к дереву. Тайин свернулся рядом калачиком и, казалось, мгновенно заснул.

Захар вздрогнул, очнулся от дремоты.

— Ничего, — пробормотал он. — Ничегошеньки.

Все, что у них было, погрузилось в зыбучий песок, на речное дно. Пища, вся самодельная снасть, даже штаны Тайина исчезли в этой жадной прорве. Однако страшнее всего была потеря кинжала. Он исчез вместе с драными штанами Тайина.

— Ничегошеньки. С голыми руками остались, — громко произнес Захар. — И то… — он тупо поглядел на ободранные ладони.

До наступления ночи Захар сгреб в кучу хворост, прочий лесной сор. Тайин даже не шелохнулся, когда Захар заваливал его листвой и валежником. Израненными руками Захар кой-как соорудил над Тайином хлипкий шалаш — какое ни на есть укрытие на ночь. Потом подыскал суковатую палку покрепче и улегся рядом с Тайином.

Наутро Захар первым был на ногах. Тайин, которого Захар давно уже прозвал «ранней пташкой», на этот раз лежал на своей подстилке из листьев, вялый и безразличный ко всему.

— Тайин! — окликнул его Захар. — Ты здоров? Вставай, пора идти.

Тайин безропотно поднялся на ноги. Весь день они шли рядом, и Захар не мог не заметить пугающую перемену в поведении Тайина: тот потерял интерес ко всему, не пытался добыть пищу, был рассеян и замкнут. Казалось, встреча лицом к лицу со смертью лишила его и силы, и бодрости духа.

Захар пытался расшевелить его. Он то и дело заговаривал с ним, шутил, пробовал бранить его. Ничего не помогало. Тайин шел, погруженный в свои мрачные мысли, отрешенный от всего. Его янтарные глаза утратили блеск.

Так продолжалось несколько дней. Тайин был занят своими мрачными размышлениями, Захар — поисками пищи. Он ничем не брезговал: зеленью, корешками, птичьими и черепашьими яйцами. Иногда удавалось найти несколько орешков, переживших зимние дожди. Все найденное он делил с Тайином. Тот брал и механически глотал. В довершение всех бед, дождь изводил их: то моросило, то лило как из ведра. Продрогшие, голодные, они брели днем, а по ночам корчились под деревьями.